Магистраль

– Олег!.. – Блондинка, нахмурившись, помахала ножом. – Прекрати, Шорохов, мне надоело. Чай будешь?

– Буду, наверно… – вякнул он.

Женщина плеснула ему заварки – чуть-чуть, как он любил, и насыпала три ложки сахара. С горкой. Как он любил.

Олег механически сел за стол и подпер щеки кулаками. Незнакомка выглядела слишком домашней. Некоторые дамы легко обживают холостяцкие кухни, но эта освоилась непозволительно быстро – и в холодильнике, и вообще…

Рядом с чашкой лежала трубка радиотелефона, и Олег, подмигнув блондинке, набрал «100».

«Сейчас все прояснится. Часы она перевела, для этого много ума не надо. Майку с шортами спрятала, вместо них подсунула штаны и рубашку. Тоже не бог весть какой трюк. Потом разделась и залезла под душ. А, и еще халат с тапочками притащила… Да у нее, похоже, целый сценарий… Сейчас он ей все популярно объяснит, и она, извинившись, уйдет. Жалко…».

– Точное время – двадцать один час, сорок две минуты, тринадцать секунд, – раздалось в трубке.

– Тринадцать секунд… – Олег хлебнул чая и, выглянув в окно, надолго закашлялся. Во дворе лежал снег.

Отдернув шторы, он рывком распахнул раму. Его тут же окатило жестким морозным воздухом, – выносной термометр показывал минус двадцать.

– Зима, что ли?.. – буркнул он. – Нормально… Слушай, девушка… Черт, да как тебя зовут?!

– Шорохов! – сказала она серьезно. – Я обижусь, в конце концов. Что за дурацкая игра?

– Но ведь снег…

– А что бы ты хотел в декабре? – спросила она с сарказмом. – Пальмы?

– В декабре, да?.. В декабре… – Олег оторвался от окна и посмотрел ей в лицо.

Он вспомнил – будто других забот у него и не было, – как женщина принимала душ, как она при нем вытиралась и как потрепала его за ширинку. Очевидно, блондиночка была уверена, что они знакомы, – давно и достаточно плотно. Олег, в принципе, не возражал: такая подружка его бы устроила. На первый взгляд – еще как устроила бы! Но только не в декабре. В декабре ему не нравилось ничего, особенно сам этот внезапный декабрь, наступивший на пять месяцев раньше положенного. Вчера, когда Олег ложился, был еще июль. И сегодня должен быть тот же июль. Не декабрь. И никакая блондинка не могла оправдать этого безумия.

– Я представляю, – усмехнулась женщина. Присев напротив, она медленно достала из пачки сигарету. – Это самая забавная часть, – заявила она, пристально глядя на Олега.

– Как тебя зовут?

– Ты уже пятый раз спрашиваешь.

– А ты что, считала?

– Конечно.

– Н-да?.. – Больше Олегу сказать было нечего.

Женщина прикурила и, не сводя с него глаз, откинулась на спинку стула.

«Если до конца сигареты не объяснит, выгоню на улицу, – решил Олег. – Выгоню прямо в халате и в тапочках. Розовое на белом. Это будет красиво».

Блондинка сделала три затяжки и воткнула окурок в пепельницу.

– Как тебя зовут? – спросил Олег.

– Тебя ничего больше не волнует?

Он потряс головой.

– А что меня должно волновать?

– Например, зима на улице. Или еще что-нибудь такое… – Она волнообразно пошевелила пальцами, изображая, видимо, «что-нибудь такое». – Ну-у… время, земля, человечество…

– Срал я на твое человечество, – мрачно произнес Олег. – Как тебя зовут?

– Тьфу! Ася меня зовут, Ася! И что?

– Не знаю. Наверно, ничего…

Олег все не мог придумать фразу, с которой бы началось изгнание посторонней хамки, и это его бесило. Слова нужно было подобрать ироничные, но доходчивые. Что-нибудь такое: «Хорошая ты девушка, Ася, да только…». Дальше фантазия не работала. Признавшись себе, что он особо и не старается, Олег вздохнул.

– Ася… – сказал он безвольно. – А я Олег. Шорохов. Очень приятно.

– И мне приятно! – весело ответили из прихожей.

Кто-то прошел по коридорчику и спустя мгновение появился на кухне. Это был рослый мужчина лет пятидесяти с седеющей бородкой «клинышком», но с лицом достаточно широким, чтоб не вызывать банальных ассоциаций. На нем было расстегнутое пальто и шляпа, в двадцатиградусный мороз почти бесполезная. В зубах он держал погасшую трубку, от которой отчетливо веяло черносливом.

– Молодец, Шорохов! – объявил мужчина, усаживаясь рядом с блондинкой. – Такое впечатление, что не я тебя проверяю, а ты меня. Может, тебе не тот сектор закрыли?

– Мне?.. Гм, гм… – Олег поискал свой «Кент» и, спохватившись, заглянул за штору. Пачка лежала, как всегда, на подоконнике, но сигарета в ней осталась только одна.

– Нет, ну ты посмотри на него! – воскликнул бородатый. Обращался он, понятно, не к Олегу, а к Асе. – Шорохов просто издевается над нами! Молоде-ец…

Мужчина снял шляпу и пижонским жестом бросил ее на стол. Под шляпой у него оказалась круглая, будто выбритая, плешь в обрамлении аккуратно подстриженных седых волос.

– Шока не было, – поделилась Ася. – Зато он семь раз спросил одно и то же.

– Форма непроизвольной защиты, – высказался мужчина. – Согласись, это далеко не худший вариант.

– Пожалуй, да.

Олег примял сигарету в пепельнице. Надо было что-то делать, и желательно быстро, однако он продолжал сидеть. Грабить гости, кажется, не собирались, убивать – тоже. Если б кого и посетила мысль его укокошить, то этот вопрос можно было уладить в подворотне с помощью кирпича. Нет, к таким, как он, киллер на дом не является. И уж тем более не посылает вперед блондинок с морскими коньками на груди…

Олегу вдруг стало любопытно, что это за парочка устроилась у него на кухне, и чем вся эта ерунда закончится. Чтобы как-то себя занять, он взял с тарелки бутерброд и изрядно откусил.

– Превосходно! – констатировал бородатый. – Умная физиономия – половина успеха. Ведь пробка пробкой, а как держится! Молодец, Шорохов.

Определить возраст мужчины мешала теперь не только борода, но и лысина, однако первое впечатление было верным: что-то около полтинника. Брови у него тоже поседели, и тоже частично, а от носа к уголкам губ пролегли две глубочайшие складки. Лицо же было не просто широким, а скорее даже мясистым. Погасшая трубка все еще торчала во рту – гость ее не зажигал, но продолжал изредка затягиваться, извлекая из мундштука глухой свист.

– Кушай, Шорохов, кушай, – сказал он душевно.

Олег перестал жевать и с трудом проглотил.

– Василий Вениаминович, по-моему, его можно открывать, – заметила Ася.

– Открывай, Василий Вениаминович, – подтвердил Олег. – Или башку тебе расшибу.

– Я пока переоденусь, – сообщила Ася, направляясь в комнату.

Олег тревожно посмотрел ей вслед.

Мужчина, лукаво поиграв бровями, откинул левую полу пальто, под которой оказался черный ремень с тремя узкими вертикальными карманами. Из ремня он извлек нечто продолговатое, похожее на алюминиевый футляр от сигары.

– Ну? – выдавил Олег. – Вам тут курительная комната, или что?..

– Или что… – ласково ответил мужчина.

Олег вздрогнул и моргнул.

Блондинка отодвинула пустую чашку и затушила сигарету. Шорохов покосился на пепельницу – там лежало шесть длинных окурков от дамского «Салема».

Ася, в сапожках и в шубе, о чем-то разговаривала с Василием Вениаминовичем. Тот, попыхивая трубкой, выпускал сизые клубы дыма. Беседовали они, вероятно, уже минут пятнадцать. Да, четверть часа – это минимум. После импульса из мнемокорректора быстрее не очнешься.

– Пардон за «башку», Василий Вениаминович, – сказал Олег.

– Ничего, ничего, я от «закрытых» и не такое слышал. Ты умница, Шорохов. Мои поздравления. У тебя на редкость устойчивый психотип.

– Или на редкость пофигистический, – в шутку добавила Ася.

– Одевайся, и поехали. – Василий Вениаминович налил себе чая и взял с тарелки последний бутерброд.

Корректор он уже спрятал обратно в ремень. Впрочем, сам куратор учебной группы Лопатин назвал бы его «мнемокорректором импульсным», но кроме него этих премудростей никто не выговаривал. «Корректор» – вполне приличное слово, пусть и не совсем точное.

– Шорохов! – окликнул Олега Лопатин. – Ты что, действительно снегу не удивился?