Страница 13 из 129
* * * Луч Алькионы, расскажи - Откуда обоянье Твоей прелестной госпожи, Невидимой в тумане? «Она, быть может, отцвела, И пет ее на свете, Ведь я лечу к вам как стрела, Наверно, шесть столетий». Поведай, маленький посол, Слуга Державы Млечной,- Кто все миры связал и сплел, Какой закон предвечный? «Давно угасли в свой черед, Быть может, звезды эти, Ведь начинался мой полет В ином тысячелетье…» Так мысли гения для нас Всё ярко озарили, Когда он сам давно угас И спит в сырой могиле. * * * Солнце ютится с планетами В небе у самого края, Сиры мы… Вон как усеяна Часть небосвода другая! Мы пролетаем стремительно, Мчимся со скоростью света, Все же три года приходится Мчаться до ближней планеты. Альфе Центавре приветствия Мы принесли от соседки. Есть ли у вас, несравненная, Как и у матушки, детки? Мы же у Солнца – по совести Просто плодимся без счета. Вряд ли сумеют когда-нибудь Нас подсчитать звездочеты. Эти состарились, умерли, Те лишь родиться успели. Кто по-ребячески прыгает, Кто уже движется еле. Что нам Ураны с Нептунами! Холодны, дряхлы, безбурны… Рядом, стесненному кольцами, Трудно дышать и Сатурну. Что же сказать о Юпитере? Стар, застывает в бессилье. Щеки его пожелтевшие Густо морщины изрыли. Скверно, что эта громадина, Эта руина седая Всюду по-старчески ползает, Нашему бегу мешая. Марс – этот был бы приятнее, Марс – недурен, но, однако, Красен всегда подозрительно… Впрочем, как всякий вояка! Да, вот Земля – это женщина! Трудится вечно и все же Дышит цветами и песнями, С липой цветущею схожа. Есть и Венера беспечная, Полная пламенной бури, А на коленях у матери Глупый младенец, Меркурий. Мать о малютках заботится, – Нежная к маленьким чадам. А за детьми возмужавшими Смотрит внимательным взглядом. Есть и планеты погибшие - Те, что когда-то и где-то Трупами стали, рассыпались И превратились в кометы. К звездам умчались неведомым, Словно и жить перестали,- Все же они вспоминаются Матери в светлой печали. Мать окликает умчавшихся, Мечется, плачет, томится… В небе тогда и проносится Огненных слез вереница. * * * Земля была дитя, она считала, Что равной ей на свете нет, Лишь для нее – Луна, и Солнце, И небо, и весь свет. Затем девичество настало, И трепет сердце обуял - Чуть в первый раз она оделась Для выезда на бал. Вот бал. Смеются звезды в зале: «Ей свет большой в новинку, но Нам эта милая девица Известна уж давно! Мы за бутоном наблюдали, И вот теперь настал расцвет. Мечта! Красавица какая Она во цвете лет!» И блещет перед нею Месяц И приглашает горячо На танец первый и последний И множество еще! * * * Месяц, кавалер блестящий, Нежным ликом серебрится, Как вокруг голубки голубь, Вкруг земли по небу мчится. Видит – приливной волною Взволновалась грудь земная И уста дрожат от страсти, Внутренним огнем пылая. Но Земля всегда жеманна: Вновь уста земные стынут, Веет холодом, и Месяц Сохнет, вянет,- он покинут! Если б знал ты нрав девичий, Ты бы вел себя иначе: Днем жеманятся красотки, По ночам от счастья плачут. В ночь Земля налюбовалась, Как твои глаза блестели,- Утром росы, точно слезы, Как у девушки в постели. * * * Был баснословен ж призрачен сон Юной Земли; будто ей посвящен Звездный, влюбленный, пылающий сонм. К ней обращен и роится вокруг… Ах, это был только призрачный сон. Сонмы светил… Но остался лишь он – Месяц, единственный друг. Только лишь Месяц остался у нас. Сколько миров в небесах ни свети – Только с Земли не отводит он глаз, Только с Землею ему по пути. Месяц с Землею навеки вдвоем. Девушка – хрупкий бутон человечий, Сколько светил в хороводе твоем! Не пропусти только с Месяцем встречи. * * * Неужто Месяц – лишь мертвец? А как же он струит сиянье, Даря Земле священный свет? Прекрасней этой смерти нет Во всем бескрайнем мирозданье. И я б хотел, когда умру (Чего желать мне больше?),- Светить, как месяц, для людей Подольше бы, подольше!