Страница 24 из 73
Черт, он использовал любые приемы.
— Я знаю. Вы не сказали мне ничего, о чем бы я уже не подумал. Я не собираюсь слепо окунуться во все это. Впервые в своей жизни, я оказался в ситуации с открытыми глазами. Конечно, я был немного напуган. Я был бы идиотом, если бы это было не так. Но я не собираюсь позволять своему страху остановить меня от того, чтобы быть с Руби.
— Хорошо, готовиться очень важно. Но, Клэй, пока ты в Дэвидсоне, я хочу, чтобы ты каждый день отмечался у меня. Таким образом, если дела усложнятся, у тебя будет подстраховка.
Я старался не чувствовать себя оскорбленным от этого предложения. Мне не нужна проклятая нянька.
В волнении я провел ладонями по своим рукам, чувствуя рубцы старых шрамов. Хорошо, может няня была и не такой уж плохой идеей.
— Конечно, я позвоню вам.
Доктор Тодд поднял файл на своем столе и вытащил оттуда лист бумаги и протянул его мне. Это не было соглашение о не причинении ущерба самому себе.
— Возьми это с собой, прочти, запомни.
Я сложил листок и положил в задний карман. Он на самом деле учел все моменты.
— Спасибо, док, я ценю это. Я честно не знаю, как долго продержался бы, если бы не приехал сюда, — я, правда, не выразил свою признательность персоналу в «Грэйсона». Но то, что я говорил это сейчас, казалось важным.
— Ради этого мы здесь, — все, что сказал доктор Тодд в ответ. Я поднялся на ноги. — Джеки даст тебе твои лекарства прежде, чем ты уедешь этим утром. И если тебе что-то нужно, Клэй, что угодно, знай, что ты можешь звонить мне или еще кому-то из персонала, днем или ночью. Кто-то всегда будет здесь, — его слова были обнадеживающими, и я почувствовал себя менее одиноко.
— Спасибо, — снова сказал я, прежде чем уйти.
Остаток дня прошел в группе и за доделыванием домашнего задания. Я общался с Тайлером и Грэгом. Обедал с Марией. Пытался набраться смелости, чтобы покинуть место, обеспечивающее охрану и безопасность, в которой я так отчаянно нуждался в последние три месяца.
Хотя я все равно представлял, как это будет, когда я, наконец, покину центр, ведь реальность была совсем другой, чем я представлял. Но я не так хотел уйти из центра. Даже намерение вернуться, не меняло тот факт, что я выйду за дверь в мир, который сильно отличался от того, что я покинул.
* * *
За тридцать минут до того, как я должен был отправиться в аэропорт, чтобы сесть на свой рейс, ко мне пришла Лидия.
— Звонит твоя мама, хочет поговорить с тобой, — проинформировала она меня, провожая в свой офис. Я закрыл глаза и сжал кулаки. Какого хрена она хочет? Хотя глубоко внутри, я точно знал, что ей нужно.
Я взял трубку и сжал зубы.
— Привет, мама, — сказал я коротко. Лидия покинула офис, но оставила дверь открытой. У меня было чувство, что она слушает этот разговор. Ни для кого не секрет, что родители были для меня эмоциональной бомбой. Невозможно предсказать, как я отреагирую.
— Что это за новость о том, что ты летишь в Вирджинию? Это совершенно неприемлемо! — ее ледяной голос прорезался на линии.
— Приятно тебя слышать, мама, — ответил я саркастично. Она полностью проигнорировала мое заявление.
— Ты не поедешь в Вирджинию. Как ты вообще мог подумать о том, чтобы сделать что-то настолько глупое? После всего, через что мы прошли с твоим отцом из-за твоей маленькой попытки самоубийства! И теперь ты пытаешься снова все разрушить! У тебя нет самоуважения? — сказала она с отвращением. И я уверен, это она и чувствовала. Я бы хотел, чтобы мне было все равно. И какая-то часть меня научилась не воспринимать мое желание получить ее одобрение.
Но она совершенно не заглушала ту маленькая часть меня, которая все еще беспокоилась. И от этой части меня надо избавиться. Насильно, если будет необходимо.
— Руби нуждается во мне. Уверен, ты слышала о Лисе. Разве ты не планируешь посетить похороны? — не знаю, почему я задал такой смешной вопрос. Ни один из моих родителей никогда не одобрял «стиль жизни» Руби. Но думаю, у меня была какая-то причудливая надежда, что семейные узы значат больше, чем неуместная мораль.
— Не думаю, что это было бы уместно. Не тогда, когда твой отец баллотируется в Конгресс в этом году. Как это будет выглядеть, если кандидат от консерваторов посетит похороны... гомосексуалиста, — она произнесла это слово так, будто это было что-то грязное. Боже, какая сука.
— Это будет выглядеть так, будто у вас двоих есть сердце. Даже если это ложь, — сказала я злобно, ненавидя то, что позволил ей проникнуть мне под кожу таким образом.
— Хватит драматизировать, Клэйтон. Ты никуда не поедешь. Ты на лечении. Ты не можешь позволить себе уехать прямо сейчас. У тебя может случиться рецидив. Потому что могу тебя заверить, если произойдет еще один компрометирующий инцидент, нас с отцом там не будет, чтобы помочь тебе в этот раз.
Я хрипло рассмеялся.
— Помочь мне? Дерьмо, ты серьезно? Когда ты ВООБЩЕ мне помогала? — я слышал резкое дыхание своей матери.
— Не смей так со мной разговаривать, — её голос был опасно тихим, и я знал, что переступил черту. Ту, которая требовала полного и абсолютного подчинения. Плохо для нее, потому что я пнул послушного дурака под задницу.
— Ты не покинешь центр «Грэйсона», Клэй. Мы с твоим отцом приняли тебя, и если ты откажешься остаться на лечении, мы будем вынуждены принять решительные меры, чтобы убедиться, что ты не представляешь риска для самого себя, — я почти видел насмешливый изгиб ее губ, когда угроза изверглась из ее рта.
— Сделай это, мам. Только попробуй и снова запри меня здесь, и ты обнаружишь очень непослушного сына. И не думаю, что это то, что вы с папой можете себе позволить прямо сейчас. Особенно из-за выборов в этом году.
Мама молчала. Я мог слышать, как она тихо кипит от злости. Она не понимала, что я научился паре вещей, благодаря которым можно манипулировать родителями. И это знание помогало мне получить то, что я хотел. Потому что я ударил по ее Ахиллесовой пяте. И я имел в виду каждое слово, которое произнес. Если они с отцом будут воевать со мной из-за этого, я буду проблемой на их гребаной заднице.
Наконец, мама произнесла:
— Если ты хочешь, чтобы все было так, хорошо. Но от нас с отцом не ожидай поддержки. Это включает в себя и финансы. Ты хочешь бросить нам вызов и самоуничтожиться, так делай это сам.
Я фыркнул, даже отдаленно не обеспокоившись ее заявлением.
— Я был сам по себе большую часть своей жизни, — пробормотал я и повесил трубку.
Вау... как приятно. Я покинул офис и нашел Линду, которая работала за своим ноутбуком. Она подняла на меня глаза и ободряюще улыбнулась.
— Закончил? — спрашивает она.
Я кивнул. Ага, я закончил. И речь шла о гребаном времени.
После этого, я собрал свои вещи, включая медикаменты, попрощался со всеми и направился в аэропорт с Джонатаном. Я сел на самолет, и мы взлетели на десять минут раньше. Это хороший знак, верно?
Я старался не фокусироваться на том, что будет меня ждать, когда я приземлюсь. Вместо этого я посмотрел несколько сериалов, съел крекеры и уставился в окно. Полет был коротким, лишь два с половиной часа. Я проверил время на своем телефоне после того, как мы приземлились. Было девять тридцать.
Я сидел, позволяя всем остальным выйти из самолета раньше меня. Я не хотел заставлять Руби ждать, но быть здесь, когда мои ноги на почве Вирджинии, сделало все это слишком реальным. Это не был ужасный кошмар, от которого я могу проснуться.
Я проложил себе путь через переполненный аэропорт и направился к зоне выдаче багажа. Я начал оглядываться вокруг, ища Руби, зная, что мы должны встретиться здесь. Я чувствовал боль в своем животе. Нервы были напряжены, а мое тело уже жаждало худшего вида освобождения.
Три часа вдали от центра, и я уже теряю себя. Я пересек море людей и практически забежал в уборную. Спасибо Богу, она была милостиво пуста. Я пустил воду в раковину и плеснул на лицо. Провёл руками по волосам и по задней стороне шеи в попытке успокоиться.