Репетитор

В тридцатых годах двадцатого века Такэда находился в Маньчжурии, где, судя по всему, выполнял задания японских спецслужб. Об этом периоде своей жизни старик говорить не любил. Во время Второй мировой войны он каким-то образом оказался в фашистской Германии, где тренировал охрану имперской рейхсканцелярии, так называемых «зеленых людей». Это было самое секретное подразделение Гитлера. Известно, что в него входили тибетские монахи, давшие клятву вечной верности фюреру. Они носили эсэсовскую форму без знаков различия, а их командир никогда не снимал зеленых перчаток. Во время штурма Берлина все тибетцы погибли, выполнив свою клятву и навсегда унеся с собой много тайн Третьего Рейха. Однако Такэда чудом уцелел, был задержан и пока с ним разбирались советские органы, началась война с Японией. Маленький японец оказался очень упрямым и не дал никаких показаний, несмотря на угрозы и побои. В конце концов, Исао был просто отправлен в лагерь военнопленных в Омск. Это был настоящий лагерь смерти. Многие японцы погибли там от голода и холода. Однако Такэда выжил и оказался на той же стройке, где работал и мой отец. Так они и познакомились. Вскоре к отцу приехала его сестра Мария и одинокий японец быстро нашел с ней общий язык. Когда пленных японцев начали отправлять на родину, Такэда отказался возвращаться, получил разрешение остаться в Советском Союзе и женился на Марии. Еще находясь в лагере, он узнал, что все его близкие погибли во время американской бомбардировки. Через несколько лет сестра отца умерла от туберкулеза. Детей у них не было, и Исао опять остался один. Мой отец к тому времени тоже женился и позвал японского родственника к себе. Так дедушка Исай стал жить в нашей семье.

Знакомство с Такэдой сильно повлияло на отца и он отдал меня старику на воспитание. Старый японец стал моим учителем. Большую часть времени я проводил с ним. Такэда учил меня науке жизни и смерти. Он говорил: «Если ты хочешь изменить мир, то начни с изменения самого себя». С утра до вечера он вел жесткий тренинг, превращая меня в совершенный инструмент. Старый самурай закалял мое тело и воспитывал душу. Под его руководством я восемь лет изучал бой голыми руками и бой с оружием, способы поражения противника на расстоянии, бой против различных животных, искусство маскировки и выживания. Он научил меня приемам восточной медицины, которыми можно было человека вылечить или убить и еще многому успел научить меня дедушка Исай.

На Востоке считается, что каждый человек постигает жизнь идя по одной из пяти дорог: воина, мага, монаха, йога или агни-йога. Старый Такэда помог мне выбрать дорогу воина, а когда умер, то превратился в моего Внутреннего Учителя.

Телефонный звонок вернул меня из прошлого в настоящее, в осеннюю Москву. Трубку я брать не стал. В конце концов, у меня сегодня выходной. Дождавшись, когда телефон умолкнет, я отправился на кухню. Война войной, а обед по расписанию. Неторопливо поглощая горячие пельмени, я так и этак крутил в голове варианты своих дальнейших действий. В общем, к концу обеда я решил просто удрать от грозного Александра Александровича. Конечно, он постарается не допустить этого, но во мне уже начал пробуждаться бойцовский азарт.

Такэда Исао делил жизнь воина на три постоянно меняющихся периода: желтый, оранжевый и красный. Большую часть времени боец находится в желтом периоде. Он живет как обычные граждане – учится, работает, занимается повседневными делами. Свою физическую форму и приобретенные навыки он поддерживает регулярными, но не предельно интенсивными тренировками. Сознание бойца в это время практически выключено, оно ждет своего часа.

Оранжевый период – это время подготовки к бою. Чаще всего судьба предоставляет мало времени для перехода от желтого периода к красному. Но если у воина есть возможность планировать свою подготовку к бою, в оранжевый период заранее задействуются все имеющиеся способности с целью достижения максимальной боевой готовности.

Красный период – это время победить или умереть, время максимального напряжения всех сил. Сосредоточившись на поставленной цели, воин сражается, не зная страха, боли, сомнений. Он ведет бой столько времени, сколько понадобится, автоматически, не думая и остановить его может только смерть.

Уже несколько лет я находился в желтом периоде. Появление Александра Александровича стало чертой отделяющей желтый период от оранжевого.

3

На следующий день я ехал в поезде №160 Москва – Санкт-Петербург. В него я сел ночью после длительных и хитрых маневров по Москве. Я надеялся, что мне удалось выиграть немного времени для того, чтобы забрать в Питере документы на новое имя, которые я в свое время там спрятал. Так, на всякий случай. Теперь они могли мне пригодиться.

Лежа на верхней полке купейного вагона, я снова и снова перебирал события последних дней, визит Александра Александровича и свои действия. И хотя мне казалось, что я все сделал правильно, что-то, наверное, пресловутое шестое чувство, говорило, что эта история не закончена, что все еще только начинается и расслабляться мне ни в коем случае нельзя.

За окном вагона проплывали мокрые осенние перелески, темные от времени и непогоды деревенские домики, полосатые шлагбаумы переездов. Частый дождь покрывал каплями оконное стекло, в щели поддувал холодный ветер, но весь этот неуют и уныние природы оказывали на меня противоположное действие. Я чувствовал подъем. Период бесцельного существования закончился. Передо мной опять стояла сложная задача, и для ее выполнения я должен был снова стать самим собой. Идеальная машина для решения невыполнимых задач. Кто кого. Все содержание нашей жизни в конечном итоге сводится к этому – кто кого. Как сказал кто-то из великих: «Вся жизнь борьба» и т. д. и т. п., но не будем тревожить великих в могилах, повторяя их банальные истины.

С соседями по купе мне повезло. Остальные три места заняли пожилые женщины, ехавшие в город на Неве по своим делам. Кто в гости к детям и внукам, кто возвращался домой из Москвы. Они сразу перезнакомились друг с другом и дружно взялись за меня. Напоив и накормив меня из своих неиссякаемых запасов и узнав, что я не женат, женщины приняли горячее участие в моей незавидной судьбе.

– Сергей, – начала самая старшая из них, баба Маша, – в Питере меня будет встречать внучка. Девка красивая, студентка. Я тебя с ней познакомлю. Поженитесь, а я вам дом подарю в Гатчине.

– В своем же доме воду надо носить, дрова рубить, – закапризничал я.

– И дрова вам подарю, – расщедрилась старушка, – только живите.

– Нет, мне такую невесту не надо, – наотрез отказался я.

– А какую же тебе невесту подавай? – заинтересовалась другая попутчица.

– Мне нравятся блондинки с квартирой в Москве, – твердо ответил я, – а не студентки с дровами.

– Ишь ты, какой переборчивый, – обиделась за внучку баба Маша. – Блондинку ему подавай, а блондинки-то все дуры и гулены.

– А я ищу исключение из правил, – не отступал я и, чтобы прекратить этот разговор, сделал вид, что задремал.

Попутчицы собрались вместе и стали тихонько о чем-то совещаться. Спустя некоторое время в купе заглянула проводница с чаем.

– Слушай, Люся, – громким таинственным шепотом спросила ее баба Маша, – у вас здесь среди проводниц блондинки есть?

– Зинка из одиннадцатого вагона, – немного подумав, ответила Люся, – правда она крашеная. А вам зачем?

– Тут у нас парень наверху спит. Парень видный, неженатый. Говорит, что женился бы на блондинке из Москвы. Зинка-то твоя, откуда будет?

– У нее квартира в Балашихе, почти Москва.

Женщины сразу заволновались.

– Давай ее мигом сюда. Скажи – жениха ей нашли. Пусть быстренько причепурится и летит.

Проводница послушно исчезла за дверью. Из-под моей полки послышалось радостное перешептывание непрошенных свах. Я перевернулся на спину и свирепо уставился на дверь, ожидая «невесту». Дверь решительно отъехала в сторону и в проеме показалась какая-то громадная толстуха лет сорока пяти в туго обтягивающей ее железнодорожной форме. Ее короткие волосы были действительно окрашены в яичный цвет. Она вопросительно оглядела купе, очевидно в поисках суженого.