Страница 46 из 49
Обожгла внезапная мысль: вежливость и обходительность элитара – простая предусмотрительность. Дар – не более чем ценная вещь, аккуратно доставляемая хозяину слугами.
Эта идея привела Дара в ярость. Подчиняться чьей‑то воле? Ну уж нет! Он едва сдержался, чтобы не пнуть сидящего впереди Саудрака.
– Останови дрома! – прохрипел он и не узнал своего голоса.
Эли тар повернулся, на холодном лице не было удивления, оно было в голосе:
– Зачем?!
– Мы… сделаем привал.
Саудрак замер вполоборота, с шумом втянул воздух, чтобы ответить, как ответил бы любому из своих отаругов. Но вдруг отвернулся, не глядя на еле сдерживающегося Дара.
– Хорошо, Дарат. – Кивок согласим головой вбок. – Я вижу, ты утомился. Мы сделаем остановку.
Дару был безразличен этот пассаж про утомление. Пусть думает что хочет.
По команде элитара отряд свернул в сторону. Расположились с краю леска, расселись под деревьями почти у самой вершины одного из холмов. Усталые дромы радостно набросились на доступную сочную зелень и корни. Воины оживленно переговаривались, распаковывая баулы, доставая бурдюки. И только Саудрак стоял с безразличным выражением на лице, молчаливый и отрешенный. Акел, его скех, успев обежать весь лагерь, сидел рядом с хозяином, такой же неподвижный и замкнутый.
Спустя короткое время Ходват уже разносил еду и питье. Говорливый, расслабленный, он пребывал в победной эйфории после всех происшествий последних дней. Шуточки всадников, мимо которых он проходил, то и дело касались двух его трофейных латниров, и тогда спина Ходвата выпрямлялась от гордости. Впрочем, и остальные были не лучше – ничто так не вдохновляет воина, как победа!
С момента, как отряд остановился в тени деревьев, напряженность Дара уменьшилась, почти растаяла. Теперь он чувствовал неудобство перед элитаром за недавнюю грубость. Так что, выбирая место для привала, подошел к Саудраку с вопросом в глазах. Тот кивнул головой на свободное место рядом. Некоторое время они просидели молча, отдавая дань еде.
Ратники получили двойную дозу теката, сушеное мясо и лепешки. Они весело скалили зубы, задирая друг друга. Но постепенно настроение командира было отмечено и впитано. Скоро уже все ели молча, исподлобья поглядывая на хмурого элитара. Кубики ароматной извести, завернутые в прессованные листья, так и таяли во рту. Их сладость казалась необъяснимой. Хотя рассудок подсказывал, что попросту тело после боя нуждалось в кальции для восстановления кожи и панциря. Разыскивать источник со свежей водой Ходвата не пустили, привал явно был накоротке. Так что в костяных стаканах плескалась затхлая жидкость из бурдюков. В твердых кожаных плошках разнесли какие‑то зерна, сухие, легко жующиеся. Каменно‑твердые шарики соленого кнока дополнили рацион По поляне разносился молчаливый хруст. Кто‑то пошутил насчет чаши дробы, но ответного смеха не было.
Элитар ел много, быстро, сосредоточенно. Его глаза не туманились в задумчивости, он постоянно держал во внимании все вокруг. У Дара же аппетит словно отрезало от последней схватки с а'зардами. Он мял еду в руках, не донося до рта.
– Что тебя тревожит? – наконец не выдержал Саудрак, глянув на его руки.
– Не знаю, – честно ответил Дар. – Что‑то не так…
– Ты что‑то чувствуешь? Что именно? – В тоне элитара послышалось участие.
– Не знаю, – снова повторил Дар. – Что‑то странное. В один момент я как будто нормальный. А потом меня так распирает от ярости, что я становлюсь груб. Затем проходит время, и я успокаиваюсь и злюсь сам на себя…
– О‑рах! – привычно кивнул Саудрак и на мгновение задумался. – Ты меняешься. И меняешься к лучшему!
Дар усмехнулся, отпил из кожаного стакана, пристально посмотрел на приблизившиеся вершины. Еще утром горы казались невероятно далекими. Но при такой скорости они через пару дней прибудут в Хоргурд, Сердце Клана Хуурадан. Там будет махо, способный ответить на все вопросы…
– Ты был хуураданцем во время последней битвы. – Голос Саудрака звучал серьезно и отчетливо. – Ты становишься одним из нас. Наверное, это нелегко.
– Что ты имеешь в виду?
– Твое самочувствие. Я уже говорил тебе, во время боя ты стал одним из нас. Я чувствовал твой отбив… – Он помолчал и продолжил: – Атсинбирг вживляют детям в младенчестве. Кто знает, что чувствуют малыши?
Элитар повернулся с вопросом в глазах, будто ожидая ответа. Дар хмыкнул, качнул головой.
– Но ты взрослый. Ты можешь рассказать, каково это – становиться тангром клана! Трудно?
Это был новый поворот, и Дар попытался рассмотреть свои эмоции в этом свете.
– Если действительно так… Это как будто ты каждые несколько минут другой… Нужно прикладывать усилие, чтобы помнить себя, помнить как себя вести… Оставаться собой…
– Интересно, – повернулся Саудрак. – И что в этом самое сильное?
– Я бы сказал, нетерпимость. Ощущение, что ты не хочешь никого слушать или слушаться! – скороговоркой выдохнул Дар. – Порой это охватывает совершенно неудержимо. Мысль о подчинении омерзительна! Ты не можешь никого слушать!
– Хм… Странно. Это совсем не то, что я предполагал. – Элитар выглядел озадаченным. – Я предполагал как раз обратное.
Сидящий рядом в настороженной позе Акел чуть повернул свою большую голову и скосил внимательные глаза на Дара.
– А чувствуешь ли ты сейчас мой отбив? – спросил Дар.
Саудрак замолчал, сосредоточился. После бросил нахмуренный взгляд на собеседника:
– Нет. Сейчас ничего. Ты снова пуст.
– Может быть, ты ошибся во время боя?
– Нет! – громко проскрежетал Саудрак, невольно переходя с доверительных интонаций на командные. – Я элитар и не ошибаюсь в подобных вещах. Просто ты еще не до конца готов. Врастание в клан, уж наверное, не случается за пару дней. Тебе надо смириться и ждать.
Дар вновь почувствовал приступ раздражения. Советы и попытки повлиять на него вызывали теперь только бешенство. Ничто, исходящее извне, не могло решать за него, определять его путь! Он скрипнул зубами, под вопросительный взгляд Саудрака, и отвернулся.
– Что случилось с теми, кто умер? – спросил он, чтобы перевести тему.
– С тем, кто умер, уже ничего не может случиться, – усмехнулся элитар. – Нет ничего неправильного в том, что воины умирают. Клан должен поливать землю своей кровью, чтобы она оставалась его. Это закон жизни. Но кого ты имеешь в виду, Дарат?
– Те воины, чьи латниры были пробиты копьями, что отползли в центр «спин». Что стало с ними?
– Ничего особенного. – Лицо элитара снова приняло отрешенное выражение. – Выздоравливают, я думаю.
– Выздоравливают?! Разве их ранения не были смертельны?
Саудрак посмотрел на него долгим взглядом и многозначительно отвернулся.
– Трава лечит и не такие раны.
Дар вдруг запоздало вспомнил разговор с Ходватом о регенерации тангров и пожалел о своем вопросе. Даже не желая того, каждый раз он демонстрирует окружающим свою некомпетентность.
Саудрак взмахнул своей левой рукой. Маленькая кисть поверх массивных мышц смотрелась уродливо и карикатурно. Словно кулачок ребенка присадили к запястью взрослого.
– Б'рванец отрубил мне эту руку в бою вместе с шиташем, – сообщил элитар. – И я потерял очень много крови, прежде чем мне удалось заняться собой. Если бы я был просто тангром, я бы умер, наверное. Но Ла‑и‑Ла меня спас.
– Ла‑и‑Ла? – удивился Дар.
– Да. Ла‑и‑Ла – союз травы и тангра. Каждый приходит к своей победе самостоятельно, но трава помогает в этом каждому.
– Атсинбирг вылечит этих воинов?
– Я бы сказал – Ла‑и‑Ла. Союз. Сегодня на поле боя он был и у тебя.
Рывком вспомнились неистовость схватки, рычание огромных пятнистых дромов, нависающих над «спиной» хуураданских тангров, визг стрел и копий, крики… И ощущение слитности, единства со всеми хуураданцами отряда.
– Мне кажется… Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал Дар тихо. – У меня было странное чувство слитности с каждым из воинов…
– Я думаю, ты очень хорошо знаешь, о чем я говорю. И твое желание встретиться с Ху‑махо вполне понятно.