Страница 2 из 24
Где ветры свирепствуют над головою,
Там горное озеро, днем голубое,
И отражается в зеркале вод
Элберет звездный ночной хоровод,
И дальше на Запад уходит над ним.
Место доныне то было святым:
Ни Моргота тень и ни зло не дошли
Сюда до сих пор; колыхаясь, росли
Березы у озера, светлый их круг
Шептался в тиши, и лежали вокруг
Вереска пустоши, древних камней,
Словно Земли обнаженных корней,
Вершины видны, и лишь вереск один;
Зовется то озеро Аэлуин.
Повелитель с друзьями, как загнанный зверь,
Прятался там под камнями теперь.
Горлим Несчастный, Ангрима сын,
Гласит эта повесть, из всех был один
Самым отчаянным. В жены он взял,
Когда счастливо жребий его протекал,
Эйлинель, что прекрасна была и светла;
Чиста их любовь до пришествия зла.
На войну он уехал; вернулся с войны -
Поля его ныне огнем сожжены,
И позабытый стоит его дом
Тихо в лесу погорелом, пустом;
Нет Эйлинель, среди павшей печали
Никто не ответит, куда ее взяли
На смерть или рабства страдания прочь.
И тьмою упала тогда эта ночь,
Сердце его затемнив навсегда,
Но сомненье глодало его иногда,
В диких скитаниях, ночью без сна,
Он думал, что все же могла бы она
До зла появленья бежать на простор,
В лесу она, может, жива до сих пор,
Не умерла и вернется опять,
И будет пытаться его отыскать.
Так убежище он иногда оставлял,
Далеко по опасной дороге блуждал,
Возвращался он к старому дому в ночи,
Огня в нем не видя и света свечи,
Лишь новое горе он там получал,
Пока в ожидании тщетно стоял.
Тщетно иль хуже - ведь множество глаз
Моргот в леса посылает сейчас,
Что проницают туманы земли;
Горлима путь они видеть могли.
И вот как-то день опустился потом,
И Горлим отправился прежним путем
Вниз по заброшенным ныне полям,
Дождик осенний спешил по пятам.
Но посмотрите! Там пламя свечи
слабо в окне показалось в ночи,
Ветер пронзительный воет в горах;
Надежда им ныне владеет и страх.
Он заглянул. Эйлинель у окна!
Она изменилась, но это она.
Измучена горем, в глазах ее голод,
Терзает ее нарастающий холод;
От плача ее потускнели глаза.
- Горлим, о Горлим! - стекает слеза, -
Нет, ты не смог бы меня позабыть.
Увы! Тебя в битве сумели убить,
И ныне должна среди голых камней
Одна умирать без любви я твоей!
Он закричал - и тут пламя свечи
Погасло, и в ветре холодной ночи
Волки завыли; на плечи легли
Цепкие руки из адской земли.
И Моргота слуги, его там поймав
И в цепи жестоко его заковав,
Повели к Саурону, начальнику их -
Волков повелитель и духов немых,
Безжалостней всех, кто вставал на колени
Пред Моргота троном. На Острове Тени
Твердыня его; но он вышел вперед,
По Моргота воле отправясь в поход,
Чтоб Барахира найти в этот раз.
В лагере мрачном сидел он сейчас,
Его слуги добычу туда волокли.
На Горлима тяжкие пытки легли:
В оковах теперь его ноги и руки,
Он был погружен в жесточайшие муки,
Чтоб волю сломать и сознанье склонить
Предательством пытку свою прекратить.
Но ничего он тогда не сказал
О Барахире, печать не сломал,
Что верностью крепко сковала язык;
Но наступил перерыва тут миг,
Рядом неслышно тогда кто-то встал
И, наклонившись, ему зашептал,
Об Эйлинель ему стал говорить:
- Хочешь зачем свою жизнь позабыть,
Когда тебе нужно лишь несколько слов,
И вместе ты с нею уйдешь без оков,
И жить вы отправитесь в дальний предел,
Друзья Короля? Что б еще ты хотел?
И Горлим, истерзанный долгою мукой,
Измученный ныне с женою разлукой
(В Сауронову сеть, был уверен, попалась
Еще и она), и тогда зашаталась
Верность, желания в нем возросли.
Не успел он решиться, его повели
Туда, где на камне сидел властелин,
К Саурону немедля. И ныне один
Пред страшным и темным он ликом стоял,
Сказал Саурон: - Ну же, смертный шакал!
Что же я слышу? Решил ты со мной
Теперь торговаться? Ну, правду открой!
Какая цена? - И тут Горлим склонил
Голову низко и все повторил
Медленно через мучения тьму
Бесчестному он властелину тому,
Что хочет он вновь на свободу уйти
И Эйлинель свою вновь обрести,
Чтоб жить их отправили в дальний предел,
Друзей Короля. Больше он не хотел.
В ответ Саурон, улыбаясь, сказал:
- Раб! Как ты мало себе пожелал
За позор, что отныне у всех на виду!
Исполню я это! Так ну же, я жду.
Быстро мне правду теперь говори!
Но Горлим уже колебался внутри,
Но взгляд Саурона его удержал,
Он стал говорить и ни слова не лгал:
От первого шага он должен идти
Вперед по бесчестному ныне пути:
Все, что он знал, он теперь рассказал,
Своего властелина и братство предал,
И, замолчав, на лицо он упал.
Саурон рассмеялся тогда: - Ты шакал,
Низкий червяк! Ну-ка, встань поскорей,
Слушай меня! Ныне чашу испей,
Что я приготовил тебе, наконец!
Только фантом ты увидел, глупец,
Его сделал я, чтобы он изловил
Твой разум влюбленный. Лишь он это был.
Холодно жить с Саурона фантомом!
Твоя Эйлинель! Лишь могила ей домом,
Мертва она, плоти ей больше не надо.
Но все же тебе подарю я награду:
Ты с Эйлинель скоро будешь опять,
В постель ее ляжешь, чтоб больше не знать
О войне - или мужестве. Вот твоя плата!
И Горлима тут потащили куда-то,
Жестоко убили; и мертвое тело
В могилу, во влажный курган полетело,
Давно Эйлинель там лежала в земле,
Убитая Орками, в черной золе.
Смерть была Горлиму так воздаяньем,
Проклял себя он последним дыханьем.
Обрушился Моргота ныне удар
На Барахира; от бдительных чар
Ничего не осталось предательства силой,
Место святое им стало могилой,
Аэлуин; ныне обнажены
Тайные тропы пред ликом войны.
III.
С Севера темная туча ползла;
Ветер осенний преддверием зла
Свистел среди вереска; в серой печали
Аэлуина там воды лежали.
- Берен, мой сын, - так сказал Барахир. -
Знаешь ты, слухом наполнился мир,
Что выслано войско теперь против нас;
И пищи уже истощился запас.
И на тебя ныне жребий упал,
Должен пойти ты один среди скал,
Ты у друзей должен помощь достать
И, что в лесах нового слышно, узнать.
Да будет удача с тобой на дороге!
Мы ныне тебя отпускаем в тревоге,
Нас мало теперь, возвращайся скорей:
Горлим блуждает уже много дней
В лесах, или умер. Прощай ныне ты!
И Берен ушел, и среди темноты
Стук его сердца слова повторял,
Последние, что от отца услыхал.
Далеко Берен шел так по склону горы.
Сауроновы видел в лесу он костры,
И отдаленный услышал он вой
Волков, что охотников мчались тропой,
И, повернув, побежал он легко,
И ночевал он в лесу далеко.
Крепко заснул от усталости он,
Спрятаться ныне в лесу принужден,
Но слышал он все же (иль снилось ему),
Как мимо войска проходили во тьму,
Кольчуги звенели, гремели щиты,
К горам поднимаясь среди темноты.
И в глубину он тогда соскользнул,
Словно бы в водах бездонных тонул,