Магия убийства

– Нет, это ошибка.

Но отчего-то не проходила дрожь, откуда-то из глубины подсознания просачивалась в душу тревога, которая мешала рассуждать. А тут Роменская ни разу не взяла трубку – это что? Но есть еще один номер, запасной – на крайний случай. Не это ли тот самый, крайний, случай? Она решила пока не звонить по запасному, бывало, Инесса не брала трубу, потом рявкала:

– Трахалась я. Имею право.

Может, и сейчас она в постели с мужиком? Эту лошадь удовлетворить способен только неутомимый конь. Но не сутками же напролет трахаться!

Клара бухнулась на диван, еще раз позвонила Роменской – результат ноль. Она закрыла глаза, чтобы отключить эмоции и сосредоточиться. В подобных ситуациях помогает медитация, но не Кларе, у нее слова вылетают сами по себе, а мысли далеки от медитирования.

– Спокойно, спокойно… – промямлила она, для пущей верности прикрыв глаза ладонью. – Я-то чего всполошилась? Допустим, Красавчик убит… Да нет, не может быть! – И подскочила, взялась за сигарету. – Просто его мобилу украли, или он одолжил ее, или отдал таким же придуркам, чтобы те подшутили надо мной… Он так никогда не делал. Он, вообще, шутить не умеет, потому что у него мозги заплыли спермой. Тогда это не шутка и со мной говорил мент. Как же узнать правду?.. Имя у него необычное… Валлис… Виллис… Валдис! Да, Валдис.

Клара взяла трубку обычного телефона, набрала номер милиции:

– Будьте добры, скажите номер уголовного розыска.

– А кто конкретно вам нужен?

– Все равно. Дежурный, например, или тот, кто принимает звонки.

Номер дали, Клара его записала и набрала.

– Здравствуйте, это уголовный розыск?

– Да.

– Мне нужен Валдис…

– Его нет, он на выезде.

– Простите, на каком выезде?

– На происшествии.

Итак, Валдис существует, работает в уголовном розыске, сейчас он на происшествии, а происшествие – убийство Красавчика.

– О боже! – Клара закрыла лицо ладонями, потрясла головой. – Но как? Почему? Кто?

Это естественные вопросы, когда страх за собственную жизнь затмевает все вокруг, даже перспективу на будущее в лице Мартына. И страх обоснованный. От ужасающей мысли Клара подскочила как ужаленная. Крайний случай наступил. Она набрала номер, вскоре услышала «алло», произнесенное хорошо поставленным голосом. Голос этого человека поставили не педагоги вокала, а его положение.

– Это Клара, – сказала она. Ей стало противно от своей заискивающей интонации, а оттого, что в трубке молчали, стало еще противнее. Он молчал потому, что Клара в его представлении вошь, на которою не стоит тратиться. Пришлось продолжить: – Я звонила два дня Фалееву, он не отвечал, а сегодня со мной говорил некий Валдис из уголовного розыска с трубки Виктора. Сказал, что он убит на берегу протоки, и спросил, когда мне удобно прийти в прокуратуру.

– Почему ты позвонила мне?

Клара опешила, потому не сразу сообразила, что сказать:

– Роменская не отвечает на мои звонки… А информация, как мне показалось, важная…

– Проверим.

– Извините, а мне что делать? Виктор должен был работать со мной… Как же теперь быть?

– Соединись с Роменской, а лучше найди ее и обсуди кандидатуру.

– А Красавчик? То есть Виктор?

– Проверим.

Клара бросила трубку и зло процедила:

– Тупица! Ну ладно, пусть проверяет, осел.

И еще раз позвонила Роменской – молчок. Клара засобиралась. Поедет к ней, но если эта шлюха не отвечала потому, что у нее кобель, Клара из нее… Ничего не сделает, а будет лебезить, правда, меньше, чем только что. Такова реальность, от которой пора бежать далеко и насовсем.

Описав в протоколе положение третьего трупа с насквозь простреленным туловищем, его перевернули на спину. По окровавленному лицу и груди бегали потревоженные муравьи и какие-то букашки, Ника отвела глаза в сторону, Семен Семенович потребовал:

– Сигарету мне.

Оперативник оторвался от протокола, достал из пачки сигарету, вставил ее в рот Семеныча, щелкнул зажигалкой и спросил с готовностью:

– Что писать?

– Погоди, – с наслаждением затягиваясь, бросил Семен Семенович, стоя над убитым. Он, ворчавший все время, что три трупа за один раз – это много, не торопился покончить с делом. – Сократ Викентьевич, тебе ничего не кажется необычным?

– Что именно тебя взволновало? – осведомился тот, глядя на труп с непониманием.

– Меня волнует только то, что я вынужден проторчать весь день здесь, а мы с женой собрались покупать мягкую мебель. Но это отступление. Итак, выстрелы произведены из рощи и с близкого расстояния. – Сократ Викентьевич согласно кивнул. – В каком положении находился первый труп из этой пары, когда получил пулю?

– Лежа, – без паузы ответил Сократ Викентьевич. – Не понимаю тебя. Ты что, сам не видишь?

– Я уточняю, чтобы не ошибиться. Значит, он не сидел спиной к роще?

– Исключено.

– Как ты определил, что стреляли с близкого расстояния?

– Обижаешь, – надулся Сократ Викентьевич. – Зайди в рощу, сразу поймешь, что надо подойти очень близко и отодвинуть ветки, чтобы увидеть лежащего человека. Если б он сидел, то в темя попасть было бы невозможно, только в затылок.

Семен Семенович не брался за сигарету, она тлела в углу рта, оставляя длинный столбик пепла. Но вот пепел упал, и Платон сделал замечание:

– Пепел упал на труп.

– Ну и хрен с ним. – Семен Семенович выплюнул окурок, опустил глаза. – Что-то в положении этих тел необычно… Смотрите: второй убитый, судя по входному и выходному отверстиям, находился лицом к роще. Пуля прошила его под углом и вышла ниже входного отверстия.

– Значит, вошла под углом? – переспросил Валдис, отошел к роще, прицелился воображаемым пистолетом. – Тогда этот труп стоял на коленях.

– Вот! – радостно воскликнул Семен Семенович.

– Голубчик, что ж ты так кричишь? – схватился за сердце Сократ Викентьевич, притом оставаясь спокойным. – Насмерть перепугал, ей-богу.

Но Семен Семенович, не обратив внимания на пожилого криминалиста, в необъяснимом ажиотаже произнес:

– Первый из этой пары лежал на спине головой к роще, а второй стоял на коленях лицом к той же роще. Оба вытащили свои мужские достоинства. Что они делали?

– Совокуплялись друг с другом, гы-гы-гы, – заржал составляющий протокол опер, хотя во время диалога он не писал, а слушал.

– Ну, допустим, – недовольно махнул рукой Семен Семенович. – А теперь посмотрите. Пуля попала в район сердца, следовательно, ранение было смертельное. При таком ранении он не способен был двигаться и упал плашмя, так?

– Ну да. Совершенно верно, – ответили ему вразнобой, не понимая, к чему он клонит.

– Почему у него не только грудь, но и шея, все лицо, даже волосы на лбу и с боков в крови?

Все перевели глаза на труп. Действительно, его будто окунули в кровь.

– Кровь растеклась по земле… – начал Платон, но его перебил Семеныч:

– Где признаки того, что под ним растеклась лужа, в которой он плавал? Земля здесь рыхлая, влажная, наверняка впитала кровь моментально. К тому же поросла травой, которая затруднила бы растекание крови. А в районе его лица кровью выпачкана только трава, земля ею не пропитана. Но у него все лицо в крови. И грудь выше пули. И шея. Лежало лицо на боку, когда мы его нашли. Ответьте, почему оно у него и с этой стороны, обращенной к небу, в крови?

– А правда, почему? – подала голос Ника.

– Я потому и спрашиваю, что не знаю, – вздохнул Семен Семенович. – Надо провести скрупулезные исследования вещей, одежды и трупов. Ты чего стоишь? – рявкнул он на опера с протоколом.

– А что писать? – поднял тот плечи.

– Диктую…

Трущобы. Иначе не скажешь. По этим колдобинам ходить нельзя, не то что ехать. Когда же льет дождь, улицы вообще превращаются в топь. Клара посещать трущобы не любила, это было своего рода напоминание, в каких скотских условиях она сама когда-то жила. Двухкомнатная хрущевка, в ней сидели друг у друга на головах пять человек, называлась уважительно – «крыша над головой». Некоторые и этого не имели.