Страница 19 из 61
Он издал неопределенный звук.
— Ты пел мне той ночью?
Он улыбнулся немного огорченно.
— Да, пел.
— Тогда это вероятно вернет мне память.
— Ты собираешься сейчас это применить? Каждый раз, когда ты чего-то захочешь, ты будешь бросать этим в меня.
— Эй, это ты начал. Ты захотел поцеловать меня из научного интереса.
— Это и было из научного интереса. Поцелуй между друзьями по причинам чистой логики.
— Это был очень дружеский поцелуй, Дэвид.
Ленивая улыбка осветила его лицо.
— Да, был.
— Пожалуйста, спой мне что-нибудь?
— Ладно, — сказал он раздраженно. — Поворачивайся. Тогда мы были в позиции «ложки».
Я устроилась, отодвинувшись к нему, и он переместился поближе. Это так замечательно быть у Дэвида «игрушкой для объятий». Я и представить не могла ничего лучше. Жаль, что он придерживался научного объяснения. Не то, чтобы я обвиняла его. На его месте я бы относилась к себе с осторожностью.
Меня захлестнул его глубокий, грубый в самом лучшем смысле этого слова голос, когда он запел балладу:
«У меня то чувство, что приходит и уходит
Десять сломанных пальцев и сломанный нос
Темные воды так холодны
Знаю, я сделаю это дома
Это полное сожаления солнце выжгло все небо
Оно вне пределов досягаемости и очень высоко
Ее ложе было из камня
Я знаю, что сломлю ее власть
Эти сломанные кости не удержат меня
Мои стоптанные туфли, им уже хватит
Эти дымовые трубы сожгут их дотла
Этот океан позволит им утонуть».
Когда он закончил, я притихла. Он сжал меня, вероятно, проверяя жива ли я. Я сжала его руку в ответ, не оборачиваясь, чтобы он не увидел слезы в моих глазах. Сочетание его голоса и тоскливой баллады погубило меня. Я всегда устраивала беспорядок вокруг него, плакала или меня тошнило. Почему он хотел иметь что-то общее со мной, я не имела понятия.
— Спасибо тебе, — сказала я.
— В любое время.
Я лежала, пытаясь разгадать стихи. Что они могли значить, почему он выбрал именно эту песню, чтобы спеть мне.
— Как она называется?
— «Тоскующий по дому». Я написал ее для последнего альбома, — он приподнял одну бровь и наклонился посмотреть мне в лицо. — Дерьмо, я заставил тебя грустить. Мне жаль.
— Нет. Это было красиво. У тебя изумительный голос.
Он нахмурился, но снова лег, прижавшись грудью к моей спине.
— В следующий раз я спою тебе что-нибудь радостное.
— Если захочешь, — я прижалась губами к тыльной стороне его ладони, пересекаемой венами, покрытой темными волосками. — Дэвид?
— Хм?
— Почему ты не поешь в группе? У тебя такой великолепный голос.
— Я на бэк-вокале. Джимми любит быть в центре внимания. Это всегда была больше его наклонность, — его пальцы переплелись с моими. — Он не все время был таким мудаком, как сейчас. Мне очень жаль, что он донимал тебя в ЛА. Я мог бы убить его за то, что он сказал то дерьмо.
— Все в порядке.
— Нет, это не так. Он был пьян. Он не имел понятия, о чем говорил, — его большой палец беспокойно двигался по моей руке. — Ты прекрасна. Тебе не нужно ничего менять.
Сначала я не знала, что сказать. Джимми говорил ужасные вещи, и они останутся со мной. Забавно, что со всем дрянным обычно так и бывает.
— Меня рвало и, к тому же, я кричала на тебя. Ты точно уверен в этом? — я наконец-то пошутила.
— Да, — сказал он просто. — Мне нравится, что ты такая, какая есть, высказываешь все, что крутится у тебя в голове. Не пытаешься играть со мной или использовать меня. Ты просто... со мной. Ты мне нравишься.
Мгновение я просто безмолвно лежала, захваченная врасплох.
— Спасибо тебе.
— Всегда, пожалуйста. В любое время, Эвелин. В абсолютно любое время.
— Ты мне тоже нравишься.
Его губы коснулись шеи. У меня по коже побежали мурашки.
— Нравлюсь?
— Да. Очень сильно.
— Спасибо, малышка.
Потребовалось много времени, чтобы его дыхание выровнялось. Его конечности отяжелели, и он успокоился, уснув за моей спиной. Мои ноги покалывало от онемения, но это не имело значения. Я не спала ни с кем прежде, кроме случайного платонического раздела кровати с Лорен. Судя по всему, сон — это все, что я буду делать сегодня.
Честно говоря, так хорошо лежать с ним рядом.
Так правильно.
Глава 8
— Привет, — Дэвид спустился по лестнице через семь часов, с обернутым на талии полотенцем. Его мокрые волосы были приглажены, а татуировки выставлены полностью на показ, подчеркивая его стройный торс и мускулистые руки. Слишком много кожи на виду. Это мужчина был визуальным наслаждением. Я сделала сознательное усилие, чтобы сдержать язык за зубами. Удержаться от приветливой улыбки на лице было вне моих возможностей. Я планировала вести себя спокойно, чтобы не испугать его. Этот план провалился.
— Что делаешь? — спросил он.
— Ничего особенного. Это доставили для тебя, — я указала на пакеты и коробки, ожидающие у двери. Весь день я размышляла над нашей проблемой. Единственное, что я придумала — это то, что я не хочу, чтобы наше время закончилось. Я не хотела подписывать бумаги об аннулировании. Пока нет. От этой мысли меня снова начинало тошнить. Я хотела Дэвида. Я хотела быть с ним. Мне нужен новый план.
Подушечкой большого пальца я потерла нижнюю губу, туда и обратно, туда и обратно. Ранее я ходила на длительную прогулку по пляжу, наблюдала, как волны разбиваются о берег, и оживляла в памяти тот поцелуй. Снова и снова, я проигрывала его в своей памяти. То же самое и с нашими разговорами. На самом деле, я собирала каждый момент нашего совместно проведенного времени, исследуя каждый нюанс. Каждый момент, который я смогла вспомнить, во всяком случае, я чертовски сильно пыталась вспомнить все.
— Доставка? — он присел рядом с ближайшим свертком и начал рвать упаковку. Я отвела взгляд, прежде чем краешком глаза взглянуть на его полотенце, несмотря на то, что было дико любопытно.
— Не возражаешь, если я воспользуюсь твоим телефоном? — спросила я.
— Эв, тебе не нужно спрашивать. Бери что угодно.
— Спасибо, — Лорен и мои родители, вероятно, сходили с ума, гадая, что же случилось. Пришло время мужественно встретиться с последствиями фотографии моей попы. Я застонала внутри себя.
— Этот для тебя, — он подал мне толстый сверток, обернутый бумагой и перевязанный лентой, следом бумажный пакет с брендом, напечатанным сбоку, о котором я никогда не слышала. — И этот, на мой взгляд, тоже.
— Это?
— Да, я попросил Марту заказать для нас кое-какие вещи.
— Ох.
— Ох? Нет, — Дэвид покачал головой. Затем он встал на колени передо мной и сорвал коричневую бумагу со свертка в моих руках. — Никакого «ох». Нам нужна одежда. Все очень просто.
— Очень любезно с твоей стороны, Дэвид, но я в порядке.
Он не слушал. Вместо этого, он достал красное платье, такое же, едва прикрывающее бедра, как и у тех девушек из особняка.
— Что за черт? Ты это не оденешь, — дизайнерское платье полетело в сторону, а он полез в бумажный пакет у моих ног.
— Дэвид, ты не можешь просто выбросить его.
— Конечно, могу. Вот, это немного лучше.
Черная майка без рукавов упала мне на колени. По крайней мере, она была нужного размера. Короткое красное платье было абсурдом четвертого размера 10. Не исключено, что оно подразумевало неприязнь Марты по поводу моего возвращения в ЛА. Не важно.
На майке висела этикетка. Цена. Вот дерьмо. Они не серьезно.
— Ого, я могла бы неделями платить аренду с этого топа.
Вместо ответа он мне бросил черные обтягивающие джинсы.
— Вот, они тоже нормальные.
Я отложила джинсы в сторону.
— Эта обычная хлопковая майка. Как она может стоить двести долларов?
— Что ты думаешь об этом? — длинная шелковистая зеленая ткань свисала с его руки. — Мило, да?