Страница 54 из 65
Николай Егорович, как никогда, ощущал, что его труд нужен народу. Это чувство прибавляло сил, рождало желание дальнейшей деятельности, а потребность в активной работе ученых республика испытывала очень остро.
Руководя непрерывными сражениями за жизнь страны, партия отнеслась к науке, как к важнейшему делу. Беглым, телеграфным языком военного приказа изложены указания ученым:
«Академии Наук, начавшей систематическое изучение и обследование естественных производительных сил России, следует немедленно дать от Высшего совета народного хозяйства поручение образовать ряд комиссий из специалистов для возможно быстрого составления плана реорганизации промышленности и экономического подъема России. В этот план должно входить: рациональное размещение промышленности в России с точки зрения близости сырья и возможности наименьшей потери труда при переходе от обработки сырья ко всем последовательным стадиям обработки полуфабрикатов вплоть до получения готового продукта.
Рациональное, с точки зрения новейшей наиболее крупной промышленности и особенно трестов, слияние и сосредоточение производства в немногих крупнейших предприятиях.
Наибольшее обеспечение теперешней Российской Советской республике (без Украины и без занятых немцами областей) возможности самостоятельно снабдить себя всеми главнейшими видами сырья и промышленности.
Обращение особого внимания на электрификацию промышленности и транспорта и применение электричества к земледелию. Использование непервоклассных сортов топлива (торф, уголь худших сортов) для получения электрической энергии с наименьшими затратами на добычу и перевоз горючего.
Водные силы и ветряные двигатели вообще и в применении к земледелию» [27].
Этот документ, намечавший пути работы ученым, составил и подписал Владимир Ильич Ленин.
Семена ленинского призыва упали на благодатную почву. «Мне представляется особенно важным, — писал на страницах «Известий» президент Академии наук А. Карпинский, — исходить из конкретных заданий в области наиболее существенного и неотложного, с тем чтобы, объединив и испытав силы на этих определенных задачах, затем уже перейти к широкому обобщению… Долголетний рабочий опыт убеждает Академию в необходимости начинать с определенных реальных работ, расширяя их затем по мере выяснения дела…»
Итак, ученые готовы. Они будут работать, несмотря ни на что. И их труд без преувеличения можно назвать подвигом.
Чтобы оценить этот подвиг и отчетливее показать обстановку, в которой начала возрождаться русская наука, ограничимся пересказом событий, случившихся 12 апреля 1918 года, в тот самый день, когда «Известия» опубликовали письмо Карпинского.
Этим же днем Ленин подписал постановление Совнаркома: «…пойти навстречу этому предложению, принципиально признать необходимость финансирования соответственных работ Академии и указать ей, как особенно важную и неотложную задачу — разрешение проблем правильного распределения в стране промышленности и использования ее хозяйственных сил».
В ночь на 12 апреля, да и на протяжении всего дня орудийная и винтовочная пальба взволновала жителей Москвы. Стрельба в ту пору совсем не была в диковинку, но то, что происходило в эти сутки, свидетельствовало не о случайных действиях патрулей, а о настоящих сражениях, развернувшихся в разных концах города. Пушки гремели на Малой Дмитровке [28] и на Донской и Поварской [29] улицах. Дробно стучали пулеметные очереди, рвались ручные гранаты. Лишь на следующий день газеты разъяснили смысл этой неожиданной битвы. Набранное жирным шрифтом сообщение Совета Народных Комиссаров города Москвы и Московской области было озаглавлено весьма лаконично: «Ко всем».
«Население Москвы, — читаем мы в этом сообщении, — взволновано было за истекший день артиллерийской и ружейной стрельбой на улицах Москвы. Но еще более население взволновано было за последние месяцы целым рядом непрекращавшихся налетов на отдельные дома и квартиры, на все усиливающееся количество ограблений и убийств, совершаемых под флагом разных групп анархистов.
Перед Советом и всем населением вырастала несомненная угроза: захваченные (анархистами. — М. А.) в разных частях города 25 особняков, вооруженные пулеметами, бомбами, бомбометами и винтовками, были гнездами, на которые могла опереться любая контрреволюция… Угроза такого выступления была налицо, и за последнее время все чаще выдвигалась отдельными группами анархистов…»
Разумеется, такие операции, как разгром банд анархистов, случались не часто, но стрельба раздавалась в Москве все время. Об этом красноречиво говорит первомайский приказ городского военного комиссариата. Напоминая о том, что 1 Мая — праздник братства, мира, труда, военный комиссар призывал: «…нигде ни единого выстрела, ни одной капли крови!»
Николаю Егоровичу хорошо запомнился этот день — день первого пролетарского праздника республики в 1918 году. Утро холодное и хмурое, без обычных хвостов у лавок и магазинов. Город, серый от недоедания и разрухи, словно озарился красным цветом знамен, реявших над колоннами демонстрантов. Шли солдаты и матросы, рабочие заводов и пожарные, маршировали с красными флажками в руках ребятишки.
На улицах и площадях — вся Москва. Стайки прокламаций, сбрасываемых с аэропланов, несли городу слова привета и праздничных поздравлений. Москва бурлила и радовалась. Тучи расступились, теплое майское солнце слало красной столице потоки своих лучей.
А во второй половине дня Ходынское поле заполнилось множеством людей. Республика устраивала первый смотр своим армиям. Неподалеку от авиационного павильона стояли ряды аэропланов. Среди них особенно выделялся ярко-красный «Ньюпор». На нем должен был лететь ученик Жуковского Борис Россинский.
В центре поля группа штатских и военных. В середине группы — Ленин. Владимир Ильич оживленно беседовал с окружающими, часто обращаясь к управляющему делами Совета Народных Комиссаров Бонч-Бруевичу.
Солнце уже клонилось к закату, когда закончился смотр наземных войск и в воздух поднялись летчики. Летая невысоко над аэродромом, Павлов, Россинский и другие пилоты продемонстрировали фигурные полеты.
За праздником снова вернулись будни, наполненные хлопотами и тревогами. Стало теплее. По сравнению с ^мой жизнь в Москве выглядела спокойнее, хотя и еще голоднее. Жуковскому казалось, что все стало налаживаться — и вдруг неожиданное сообщение — постановлением Совнаркома от 29 мая 1918 года, опубликованным за подписью Ленина, Москва объявлялась на военном положении. ВЧК раскрыла крупный заговор против советской власти. А на следующий день Николай Егорович прочитал обращение Ленина, Чичерина и Сталина, набранное огромными буквами во всю ширь газетной полосы. Глубокая искренность этого обращения, исключительное доверие к народу, пронизывающее его с первой до последней строчки, волнуют и сегодня, сорок лет спустя:
«Рабочие и крестьяне! Честные трудящиеся граждане всей России!
Настали самые трудные недели. В городах и во многих губерниях истощенной страны не хватает хлеба. Трудящееся население охватывается тревогой за свою судьбу. Враги народа пользуются тем тяжелым положением, до которого они довели страну, для своих предательских целей…
Бывшие генералы, помещики, банкиры — поднимают головы. Они надеются на то, что пришедший в отчаяние народ позволит им захватить власть в стране. Они хотят себе вернуть земли, банки, фабрики, чины и восстановить самодержавие богатых. Все контрреволюционные силы работают с удесятеренной энергией над тем, чтобы еще более ухудшить продовольствие, расстроить транспорт, разрушить производство, внести смуту в ряды Красной Армии.
Корниловцы, кадеты, правые эсеры, белогвардейцы, саботажники объединились в тесный союз между собой и с иностранными агентами. Клевета, ложь, провокации, подкуп, заговоры являются их средствами борьбы.
27
В. И. Ленин, Набросок плана научно-технических работ. Собр. соч., изд. 4-е, т. 27, стр. 288–289.
28
Ныне улица Чехова.
29
Ныне улица Воровского.