Страница 5 из 23
Во-вторых, были они совсем другие. Не как бухарские, горские или грузинские евреи, с которыми пусть и не все евреи-ашкенази, но по крайней мере выходцы из Закавказья, Дагестана или Средней Азии были более или менее знакомы, – а вообще другие. Те были люди советские и поэтому ничем особенным не отличались. Эти же отличались. И ещё как! Причём, что особенно поражало, каждый из них – несомненно, искренне – полагал себя любимого и таких, как он сам, настоящим евреем, а всех прочих – непонятным продуктом эволюции еврейского народа в галуте. То есть в изгнании. И продуктом явно не первого сорта. Что особенно быстро выяснилось в ходе столкновения советского менталитета с марокканско-еврейским.
Почему именно с «марокканцами» у «русских» происходили такие стычки, Б-г весть. Специальная хулиганистость отличала именно эту многочисленную общину от прочего восточно-еврейского народа, что ли? Но факт есть факт. До поножовщины и тяжелейшего мордобоя включительно. Что напрочь убило в новых репатриантах понимание того, куда они попали. Поскольку традиции «махаловок» квартал на квартал, слобода на слободу у обитателей штетла и его среднеазиатского близнеца – махалли – существовали ещё в 70-х. Но напрочь вымерли десятилетием позднее. А у обитателей крупных городов, тем более столичных, – и того раньше.
Автор, будучи москвичом, ещё застал школьные разборки по сотне человек с каждой стороны между его Кутузовским и Филями или Арбатом. Но это было уже редко. Хотя на практике где-нибудь в Мариуполе (который тогда был ещё Ждановом и не обстреливался вольными отрядами киевских олигархов), Магнитогорске или Череповце крупно огрести всей группой на танцплощадке было более чем реально. А в студенческом лагере в абхазской Пицунде – практически обязательно.
Далеко не всегда из этих столкновений все выходили живыми. Но это ж было-то в СССР! Где всё понятно. Есть городская интеллигенция, которую никто нигде не любит. Кроме девушек, что особенно провоцировало «встречу на Эльбе» с любыми местными. Есть люмпен с окраины. Хоть столицы, хоть страны. Неважно. Встреча которых в тёмное время суток неизменно приводила к вышеописанному. Но евреи-хулиганы? Тем более – уголовники? В Израиле?! Это не умещалось в голове.
Скажем сразу, Израиль был и остаётся по сей день куда более спокойной и безопасной страной, чем большинство мест, где автору довелось побывать в своей жизни. А был он много где и много чего видел. Стайки детей самого разного возраста, от подросткового до совсем мелкого, тусуются на улицах и площадях местных населённых пунктов после наступления темноты безо всяких проблем. Не днём же им в жару на солнцепёке играть и трепаться ни о чём, в конце концов.
Хотя, скажем честно, тоже не во всех районах. К примеру, Южный Тель-Авив ничем не радовал и в старые времена, когда там собиралась вся городская шпана и девицы лёгкого поведения кучковались вокруг старой таханы мерказит. То есть центральной автобусной станции – ныне давным-давно закрытой. Не радует он никого и во времена новые, когда этот район заселили эритрейские и южносуданские мигранты-нелегалы. Лучше он с ними, превратившись в «маленькую Африку», точно не стал. Ресторанчики африканской кухни – это, конечно, экзотика. Но наркотиками там торгуют по-прежнему, а грабежи, которых раньше не было, пошли. Однако это исключение из правила.
Что ещё было для автора и, можно уверенно полагать, всех, кто попал в Израиль в начале 90-х годов, странным, так это его «совковость». Не во всём, но очень во многом. Причём гипертрофированная, какой в СССР уже и не было нигде. Беспредельная власть профсоюзов. Партийная диктатура – то, что партий в стране было много, впечатления от их деятельности и их функционеров не исправляло. Пионеры в синих галстуках, бегущие с цветами к государственным чиновникам на сцене местного иерусалимского аналога Дворца съездов – Биньяней га-Ома. Кто видел (автору довелось), тому скулы сворачивало от оскомины. Только вместо «до’огого товарища Брежнева» там был хавер Рабин. И будущий президент страны, хавер Перес. А также прочие хаверим-товарищи.
Историю еврейского государства в СССР по понятным причинам не преподавали. Но автор-то к тому моменту, как лично ступил на землю Страны Израиля, имел возможность со всеми первоисточниками ознакомиться. В том числе на превосходном русском языке, в издании «Библиотеки Алия», стоявшей в подпольных библиотеках на частных квартирах, относившихся к ведению Еврейского информационного центра в Москве, которым он под занавес советской власти руководил. И кому-кому, но ему-то чего, спрашивается, было удивляться?
Из всех этих книг следовало, что Израиль – страна в высшей мере социалистическая, с элементами коммунистического общества, как его себе в начале ХХ столетия отцы-основатели этой страны и этого государства представляли. По мере их собственной фантазии, а также трудов Маркса, Энгельса, Ленина и позднее Сталина. Спасибо, что не Мао Цзэдуна. С евреев могло статься и такое. Ну и, конечно, с отдельными буржуазными пережитками, исправляемыми по мере продвижения к построению нового общества.
А также с еврейско-ортодоксальной и арабской общинами, оставленными доживать своё, патриархальное, на обочине национального строительства, как им определил местный социалистический истеблишмент. Чтобы не перегибать по-сталински. Продвигаясь в этой отдельно взятой стране, находящейся во враждебном буржуазно-феодальном арабском окружении, к построению развитого социализма и в последующем коммунизма без головокружения от успехов… Кто помнит про известную работу И. В. Сталина насчёт коллективизации в СССР, понимает, о чём речь.
На этом фоне автору, помнится, пришло в голову, что Израиль – социалистическое государство советского типа, основанное на помеси восточной махалли и ашкеназского штетла, с лёгким флёром лакировки «под Запад». Для американских спонсоров и в тщетной надежде на алию из США. Что позднее его покойный друг, великий знаток палестинских реалий, дипломат и востоковед Владимир Рыбаков охарактеризовал с брутальной простотой, сказав, что «израильтяне – это арабы, косящие под американцев». И в целом был прав.
Как прав был упомянутый на страницах настоящей книги Яков Кедми, высказавший парадоксальную, но точную мысль по поводу израильских партий. «У нас, – сказал автору этот маленький ростом, но великий разумом и точный в характеристиках, как снайперская винтовка, человек, – более двадцати партий. Двадцать из них – коммунистические. И знают это. Остальные – тоже. Но они этого пока просто не сознают».
При этом – полные полки магазинов. Особенно продовольственных, что после СССР поражало. Поскольку, как шутят – или, скорее, не шутят, а констатируют в Израиле, еда – национальный спорт этой страны. Чёртова прорва синагог. Пусть даже и с евреями, которые как будто вышли из витрины этнографического музея. Торы, Талмуды, тфилин, шофары и талесы на каждом углу – кто их в Союзе, кроме ветхих стариков, видел?!
На улицах и в транспорте на каждом шагу симпатичные мальчики и девочки в военной форме, с боевым оружием. Не просто армия – еврейская. Явно народная. Хотя бы судя по тому, насколько она напоминала всё что угодно, кроме того, что называлось армией в отечественных пенатах. Более всего похожая на хорошо вооружённый стройотряд.
Цветы на фоне зелени – травы и листьев, совершенно не совместимых с точно таким же пейзажем в соседних арабских странах. Везде. Вперемешку с детскими площадками, ненормально синим морем и пляжем вдоль всей страны. И цитрусовые всех сортов и степеней зрелости на всех углах. Просто так, на деревьях – вдоль дорог. Рви не хочу.
Ну и ещё очень сильно от среднестатистического советского разлива отличались люди. По-восточному шумные, иногда базарные. С часто встречающейся склочностью. Иногда по мелочи сволочные – о чём ниже. Но были там и такие… Лучшие из людей, которых только можно встретить на этом свете. Готовые снять с себя ради незнакомца последнюю рубаху.
Что означало: привести его и его семью едва ли не с самолёта к себе домой, помочь устроиться, кормить и поить, возиться с ним, пока он и его мишпуха не встанут на ноги, и потом дружить до гробовой доски. Простые и надёжные, как дубовый ствол. Безо всякой фанаберии. Открытые миру и впитывающие новое в любом возрасте. Потрясающие люди. И автору такие встречались, и, что куда важнее, его эмигрировавшим в Израиль друзьям.