Подростки

— Вставай, вставай, соня, мы идем на пляж, — весело говорила мне мама Жени.

Я поднялся и вышел к ним на веранду. Они были втроем. Жени не было.

— У нее немного болит голова, — объяснила мне мама Жени.

— Она, видимо, останется дома, — добавил отец.

Я не уверен, что мне удалось сохранить обычное выражение лица. Сказать, что сердце мое выпрыгивало из груди, значит ничего не сказать.

Я позавтракал с ними, затем они еще долго собирали вещи, спорили, куда лучше идти, поближе или подальше, — подальше, подальше, кричала моя душа, когда возвращаться, советовались они, попозже или пораньше, — попозже, попозже, шептал я, как заклинание.

И вот они ушли. И стало тихо. Я слышал только стук своего сердца.

Я вошел в зал, тихонько подошел к двери, где спала Женя.

— Женечка, ты спишь? — спросил я.

— Уже нет, а ты что, тоже охрип после ванны? — ответила она.

— Да нет, это просто так, вставай, позавтракаешь.

— Сейчас иду.

Я услышал, что она встала, я слышал, как она шуршала одеждой, это было очень долго, мне вдруг захотелось заскочить к ней в комнату, схватить ее, теплую от сна, и повалить в кровать, ласкать ее полуодетую, овладеть ею.

Стояк распирал мои спортивные брюки, болели кончики пальцев, я мучительно хотел любви, я страдал от физического желания, я представлял ее в тонком, полупрозрачном халатике, я мысленно расстегивал его и нежно целовал соски ее крепких грудок, которые на мгновение ощутил вчера, когда прижимал ее у окна.

Наконец дверь открылась, и я оторопел.

Тетрадь Ани

Я — Ежова Аня. Мне исполнилось пятнадцать лет. Перешла в девятый. Дружу с парнем старше меня на год. Он перешел в десятый. Близости между нами еще не было, я этого боюсь. Он все время настаивает, говорит, что будет осторожен. Но я боюсь. Еще я боюсь, что он бросит меня, если я ему не дам. Девчонки говорят, что если парень сильно хочет, то он может найти себе на стороне. Я влюблена в Андрея и хочу, чтоб он был со мной.

Вчера у нас было свидание, все было как обычно, рассказывать или нет?

Мы договорились встретиться в восемь у школы. Когда я пришла, он меня уже ждал. Мы немного погуляли, стало совсем темно, Андрей обнял меня, и мы пошли на наше место. Тихий угол, где мы обычно сидели, там нам никто не мешал.

Мы сели, и Андрей сразу начал меня целовать, он обнимал меня левой рукой, его правая рука легла мне на грудь, он стал расстегивать мою блузку.

— Андрюша, не надо, — шепнула я.

— Ну что ты глупенькая, — он протиснул ладонь под лифчик, тронул сосок груди.

— Андрей, ну не надо.

Он меня совсем не слушал, да и протесты мои — это так, скорее ритуал. Он стал целовать меня взасос. Его язык оказался у меня в рту. Он перестал гладить мою грудь, я почувствовала его ладонь на своем колене.

Я схватила его за руку, но он был сильнее, его ладонь двинулась вверх, скользнула под край юбки, выше, выше, затем, словно дразня, ниже и снова вверх, и вот я почувствовала его пальцы на лобке, он гладил меня через трусики.

— Андрюша, перестань, Андрюша, — чуть не плача, я тяну вниз его руку.

— Ну что с тобой, я же не делаю тебе ничего плохого, я даже не шевелю рукой.

— Вот и не шевели.

— И не шевелю.

Он вновь целует меня, и голова моя идет кругом.

— Ты обещал не шевелить.

— Ну рука же у меня не каменная, она сама слегка шевелится.

— Ага, слегка.

— Какая у тебя тугая резинка.

— Ничего не тугая.

— Но почему же я ладонь не могу продвинуть?

— Потому что нельзя.

— Вчера было можно, а сегодня нельзя?

Мы опять целуемся, ему наконец удается проникнуть всей ладонью под резинку, мне щекотно и волнительно, я тесно сжимаю ноги, он же настойчиво старается продвинуть пальцы вниз.

— Ну, Анечка, ну, пожалуйста, ну, пожалуйста…

— Боже, не надо, Андрюша, Андрюша, не надо.

— Анюта, ну не сжимай коленки, ну любимая, ну дай мне…

И у меня нет больше сил противиться, и я слегка раздвигаю ноги…

В ту же минуту его горячая ладонь ложится на мою, ну не знаю, как сказать, Андрей называет это место «твой островок», можно погладить твой островок, говорит он иногда, теперь мой островок в его власти.

Он двигает ладонь и слегка проникает пальцем в мою щелочку, и я умираю.

Я умираю, я умираю, я умираю…

Я, уткнувшись носом в его шею, шепчу что-то нечленораздельное, уже сама двигаюсь на его пальце, и невыносимая, сладкая судорога пронзает мое тело.

Такая у нас с Андрюшей любовь.

Я все еще вздрагиваю, мы дышим жарко, я всем телом ощущаю его неудовлетворенную страсть, теперь он берет мою руку, он ведет ее по уже хорошо знакомой мне дорожке, когда он успел расстегнуть брюки, я касаюсь его пальцами, он горячий, он большой, он твердый. Андрей впивается поцелуем в мою шею, боже, завтра опять будет засос, успеваю подумать я, а сама слегка оглаживаю его чудное орудие, Андрей издает хриплый стон, и сильная горячая струя выплескивается мне в ладонь, Андрей кусает меня в плечо, от неожиданности я вскрикиваю, и мы замираем.

— Тебе хорошо было? — спрашивает он.

— Хорошо, а тебе?

— И мне, но нам обоим будет еще лучше, если сделаем все по-настоящему.

— Нельзя, милый.

— Ну почему, у тебя что, есть кто-то другой?

— А то ты не знаешь, кто у меня есть.

— Кто?

— Ты, мой дурашка.

— Оно и видно, что дурашка. Аня, давай ты станешь моей.

— Я и так твоя.

— Совсем моей.

— Я совсем твоя.

— Не совсем.

— Совсем.

— Ты меня не любишь.

— Люблю.

— Любила, ты бы меня не мучила.

— Как я тебя мучаю?

— Не даешь по-настоящему, ты не понимаешь, как нам, парням, это нужно, ты не представляешь, как мне хочется.

— Я боюсь.

— Ну давай я куплю этих самых… резиночек.

— Ты с ума сошел, да и кто тебе их продаст.

— Я достану, Анюта, достану, давай, а?

— Ты меня перестанешь уважать.

— Я еще больше буду тебя любить, Анечка.

— Ой, ну тебя, давай помолчим лучше.

И мы молчим, над нами черное звездное небо, начало лета, мне пятнадцать лет, я влюблена, и жизнь кажется мне прекрасной.

Тетрадь Димы

Вести записи — идея Наташки. Все молчат, я и не знаю, ведет ли их кто, кроме меня. Наташка, правда, пару раз спрашивала, но так, вроде в шутку. Но я вот веду, и даже интересно. Приходится прятать от родителей и сестры, но у меня есть местечко, где никто не найдет.

Меня зовут Дима, мне в мае исполнилось пятнадцать. Настало лето, нет уроков, и я с пацанами гоняю на велике с утра до ночи. Предки часто загоняют нас с сестрой вкалывать в огороде, но с этим ничего не поделаешь — надо.

Сестра на год старше меня, ее зовут Люда, она очень красивая, за ней ухаживают сразу несколько кавалеров, а она, похоже, еще не определилась, на ком остановиться, хотя пару раз я заставал ее с Генкой с таком виде…

Вчера я ехал на велике и увидел, что впереди меня топает по дороге Ирка, она на год меня младше. Ветер развевал ее короткое платье, я уставился на ее ноги, чуть не свалился с велика. Подъехав к ней, я окликнул ее.

— Привет, Ирина!

— Привет.

— Не рада, что ли?

— Чего радоваться?

— То, что я могу тебя подвезти.

— Я и так дойду.

— Садись, не съем я тебя. Давай.

К моему удивлению, она остановилась. Увидев, что она хочет сесть сзади, на багажник, я развел руки и показал, что место для нее впереди, на раме. Ира осуждающе посмотрела на меня, но послушалась, и, повернувшись ко мне спиной, стала моститься на раму велосипеда. Я осторожно придержал ее, я помог ей, и мы поехали. Я чувствовал ее спину, но еще более волнительно было ощущение легких касаний руками к ее талии, ее длинные волосы развевались и касались моего лица, когда я крутил педали, мое правое колено чуть-чуть скользило вдоль ее бедра. Мне захотелось ее поцеловать.