Страница 9 из 23
— Батюшкина прихоть, — улыбнувшись одними губами, промолвила Нелли.
— Ну, так тому и быть. — Филипп протянул руку Нелли и, лишь она оперлась на нее, тут же решительно вышел из церкви.
За ними волею либо неволею пошли и остальные.
Не прошло и часу, как гости разъехались. Да и что за гости? Мачеха да Кирилл Илларионович. Ах, как злилась, как негодовала Сусанна Петровна! Скольких трудов стоило господину Болховитинову утихомирить ее. Нелли, сжавшись, сидела в углу, Филипп же Илларионович лишь усмехался, глядя на старания брата относительно Сусанны. И никто, решительно никто не мог взять в толк отчего та с ума сходит. Какая же ей разница, кто из сестер выйдет замуж, а кто останется в монастыре? Это все ее злоба да мстительность, думалось Нелли. Лишь бы только им наперекор сделать, чтобы хуже им с сестрой было!
Да и то, разве можно знать, что дальше все же будет хорошо, а не дурно? Как знать, что еще за человек этот ее муж? Однако он и виду не показал, что недоволен или зол. Напротив того, с совершенно невозмутимым видом вывел он ее из церкви, усадил в карету и привез в свой дом. Только Нелли казалось, что внутренне он немало повеселился на эти обстоятельства. Да уж, неудовольствия он не выказал, да по всему видно, что у него и не было недовольства. А на нее смотрел он весьма любезно и, едва они приехали в его дом, так тут же изъявил желание все ей показать.
Нелли тогда с удовольствием согласилась, и через несколько минут уж почувствовала, что вполне освоилась со своим мужем и ничуть его не боится. Он же вел себя любезно и предупредительно, и Нелли даже показалось, что она понравилась ему. Впрочем, и он показался ей весьма приятной наружности.
«Все равно за кого отдадут? Ан нет, вовсе и не все равно! — думалось в тот день Нелли, сидевшей в собственной своей комнате. — Была бы я так спокойна, когда бы знала, что в соседних комнатах обитает не сей добрый молодец с задорной улыбкой, будто подшучивающий надо мной, но в то же время смотрящий с каким-то особым вниманием в синих очах? А что сидит там какой-нибудь старик, либо грубиян, который нимало не стал бы терпеть все эти фокусы! Пожалуй, сударыня мачеха тут ошиблась!»
Нелли заулыбалась.
«Мой муж… Муж, что за странное слово!» — Она качала головой.
Нелли все украдкой поглядывала на Филиппа и ей делалось покойнее и покойнее в его обществе. И она вовсе даже не замечала, что удостаивается столь же пристального внимания от своего супруга, находившего, что ему несказанно повезло. Да, все могло сложиться решительно иначе, как для Нелли, так и для него.
— Что же, вы вовсе не признали меня? — спросил Филипп, едва они остались наедине.
Нелли недоуменно посмотрела на него:
— Нет.
Филипп улыбнулся:
— А я не мог не узнать вас… Впрочем, я не мог вас забыть, так вернее. Года три назад, в Петербурге. Вы были с сестрой и тетушкой, как мне показалось.
— В церкви? Это было в церкви… — прошептала Нелли. — Я помню, — улыбнулась она. — И я еще помню, вас кто-то окликнул тогда: «Филипп Илларионыч».
— Да. — Он помолчал. — Признаться, я вас не забыл…
— А я… — Нелли начала было, да вдруг смещалась.
— Что? — с живостью переспросил ее Филипп, взяв ее руки в свои. — Что же?
— Несколько дней назад, когда привезли меня в монастырь, в самую первую ночь мою там, все это мне так ясно припомнилось… Я… я как наяву увидела ваше лицо… — тихо прибавила она.
— Друг мой, теперь уж можно не терзаться неясными воспоминаниями, — улыбнулся Филипп.
Нелли внимательно посмотрела на его лицо: улыбка его была столь же обаятельной, сколь помнилось ей. Странно, но будто не было трех лет, что прошли с той их первой мимолетной встречи, которую нельзя было даже назвать знакомством! Неужели то была судьба? Неужели именно тогда они были предназначены друг другу Провидением? Диво…
Филипп, глядя на порозовевшие ланиты Нелли, думал, что перед алтарем ждал он всего, но только не того, что случилось. Теперь же… Ему так и хотелось обнять Нелли и расцеловать. Впрочем, чего же ждать? Разве они теперь не муж и жена? И когда он исполнил свое намерение, то немало позабавился, глядя на изрядно смущенную Нелли, прятавшую от него глаза. Забавы-то забавами, однако сие немалое смущение принято было им с радостью и благодарностью, и когда руки Нелли ответно обвили его шею, а ее уста горячо прильнули к его устам, то тут, кажется, Филипп окончательно уверился в собственной Фортуне…
6
Утром, когда солнце, не задерживаемое занавесями, кои забыли с вечера занавесить, лучами своими коснулось лица Нелли, то та сразу же проснулась. Хотя сон ее был глубок, но глаза она открыла, будто и не спала вовсе. Потянувшись, она враз вспомнила, что вчера произошло, а уж когда вспомнила…
Нелли немедленно покраснела и уселась в кровати. Она была теперь одна. Филипп нонче ночевал один, не с нею. И Нелли была уверена, что его уже и в доме нет. Больно он был любитель встать как можно раньше да отправиться по делам имения. Добрый хозяин, его все ценили в округе, да и сама она это понимала… Но до сего только дня. Нынче утром она всего этого терпеть не могла!
Вчерашняя обида вмиг поднялась в груди. Вот так! Оставил ее совсем одну! Но ежели подумать, то теперь это и хорошо. В голову тут же полезли воспоминания о прошедшем дне…
Полгода уже прошло со дня их с Филиппом свадьбы и до сего дня все было тихо и гладко. Слишком уж ценила Нелли собственное спокойное счастье, которое ей подарило Провидение. Да и Филипп, кажется, был вполне доволен жизнью. Он угождал жене, ни в чем не нарушал ее спокойствия и, более того, с удовольствием не только исполнял ее желания, но и по собственной воле находил способы порадовать ее. И вот размолвка, да по какой глупости! Ах, никак не могла Нелли подумать, что Филипп вдруг заревнует ее, да и вовсе без повода! И все несносный вчерашний день…
…Сусанна Петровна никак, ну никак не могла успокоиться после Неллиной свадьбы! Первые дни она прямо убивалась с горя, затем поутихла. Немало тому способствовал Кирилл, который ни на миг не покидал ее. Вокруг никого не было, кто мог бы помешать им, и, хотя слухами земля полнится, ни Кирилл, ни Сусанна не боялись соседского злословия и пересудов дворовых.
Однако вследствие всех страданий и переживаний Сусанна все ж пострадала. Ребенка она выкинула. И хотя особой чадолюбивой она никогда не была, но в этом она обвинила Нелли. Не проходило и дня, чтобы Сусанна не поминала падчерицу, как погубительницу ее материнского счастья. Притом она не делала ни малейшей попытки ласкать своего кровного сынка, отпрыска ее ныне покойного второго супруга. Ах, кабы отомстить! Кабы испортить жизнь сей неблагодарной! Но как? И Нелли, и Алена (покарай Господь их отца, вздумавшего обеим дочерям дать одинаковое имя!) были теперь счастливы, и это не давало покоя Сусанне!
Алена, сестрица Неллина, вскоре приняла постриг. Была она вполне счастлива, поскольку настоятельнице, матери Ефимии, отписал братец Кирилл, уведомивший, что дела его весьма хороши, и немало повеселила их эта история с двумя сестрицами Еленами! Какое дело им, кто в монастыре, а кто замужем? Главное, его выгода соблюдена и никто, даже и братец Филипп ни о чем не догадывается. Братцу, что за дело до приданого жены? У него, оказывается, и свои деньги есть, а теперь и имение поднимется небывало. Филипп ведь ушел в отставку и теперь зажил помещиком. Так что недочета в деньгах Неллиных он и не искал, да и ладно. И Алену притеснять все же не стоит. Ведь и от нее деньги такие же, как и от Нелли, и ему, Кириллу, пошли, и монастырю тоже, сколь и было обещано. Так что мать Ефимия, наложивши на Алену епитимию за обман, хотя и невольный, вскоре ее простила и меж сестрами новая сестра (в монашестве — Устиния) была принята.
А мачеха ее, хотя для всех уже все окончилось да уладилось, ко всеобщей радости, лелеяла планы мести. Алену — не тронешь, да и что ей мстить? Она помолится, и дело с концом. Ох уж эти святоши! Ничем их не проймешь! Но вот Нелли. Нелли… Ее и помучить, и погубить не грех. Да только как? В дом тот она не ходит, да и не пустит ее, поди, падчерица. Кирилл, который бывал там у брата, ей не помощник, Филиппу он вредить не станет… Что же предпринять? Да вот что она надумала!