Страница 19 из 19
— Вы были на базе?
— Да, и повсюду.
— А я не был. Таким образом, вы, похоже, знаете наверняка то, о чем я могу только догадываться.
Она кивнула и после небольшой паузы добавила:
— Поэтому держите это в памяти. Действуйте осторожно. И не думайте втирать мне очки.
Я сказал:
— Дженис Мэй Чапман не была изнасилована в той аллее.
— Потому что?..
— Потому что Пеллегрино докладывал о ссадинах, причиненных гравием и обнаруженных на трупе. А в той аллее гравия нет. И его нет нигде в других местах, которые я смог осмотреть. Везде на много миль вокруг только земля, или щебеночно-асфальтовое покрытие, или ровная дорожная плитка.
— На железнодорожных путях есть гравий, — возразила она.
Ага, тест. Она хочет подловить меня на этом.
— Нет, это не гравий, — ответил я. — На железнодорожном полотне камни гораздо большего размера. Эти камни называют балластом, они образуют основание рельсового пути. Куски гравия размером больше, чем галька, но меньше, чем кулак. Раны от контакта с такими камнями выглядели бы совершенно иначе. И совсем не походили бы на царапины и вмятины от гравия.
— Но ведь дороги-то покрыты гравием.
Еще один тест.
— Но связанным смолой и укатанным катком, — уточнил я. — Это вовсе не одно и тоже.
— Значит?..
Окончательный тест.
Поднесите мне это так, чтобы стало понятно, почему это плохо для армии.
— Келхэм — место для элиты, — сказал я. — Это завершающая школа для 75-го полка, задачей которого является обеспечение поддержки при выполнении спецопераций. Это обширное место. Там должны быть представлены все виды местности. Пески, имитирующие пустыню. Бетон, подобный промороженным ступеням. Декоративные деревни и всякая прочая дрянь. Я уверен, что у них там огромное количество гравия для тех или иных нужд.
Деверо, снова согласно кивнув, сказала:
— У них есть беговая дорожка, покрытая гравием. Для тренировок на выносливость. Десять кругов по такой дороге все равно что десять часов по дороге с покрытием. К тому же курсанты с низкими баллами должны выравнивать эту дорогу каждое утро. В виде наказания. Два зайца одним выстрелом.
Я не сказал ничего.
— Значит, ее изнасиловали на базе, — заявила Деверо.
— Не исключено, — согласился я.
— А вы честный человек, Ричер, — сказала Элизабет. — Каким и должен быть сын морпеха.
— Морпехи здесь ни при чем. Я — облеченный определенными полномочиями офицер Армии Соединенных Штатов. У нас тоже есть свои стандарты.
Я приступил к завтраку, когда она закончила свой и сказала:
— Вторая вещь более проблематичная. Никак не могу подступиться к ней.
— Неужели? — изумился я. — А разве она не такая же, как и первая?
Деверо посмотрела на меня; ее взгляд выражал полное непонимание пополам с удивлением.
— Я не вижу, как это может быть, — нерешительно произнесла она.
Я прекратил есть, внимательно посмотрел на нее и попросил:
— Расскажите мне об этом.
— Это же простой вопрос, — ответила Деверо. — Как она там оказалась? Дженис оставила машину дома, но не шла пешком. Во-первых, на ней были туфли с каблуками высотой в четыре дюйма, а во-вторых, никто к ней больше не заходил; ее не забирали из дома. Ее соседки самые нудные и дотошные в мире люди, но обе они клянутся, что никто к ней не приходил. И я им верю. И никто не видел, чтобы Дженис приезжала в город с солдатом. Или с гражданским, если уж это так важно. Не видели ее и одну. И, поверьте, эти содержатели баров следят за движением на дорогах. Все они такие. Это вошло у них в привычку. Они хотят знать, смогут ли предложить еду завтра. Похоже, что она попросту материализовалась в той аллее, и других объяснений этому нет.
Помолчав немного, я сказал:
— Это не моя вторая вещь.
— Разве нет?
— Две ваших вещи и две моих — это не две одинаковых вещи. А это значит, что у нас на двоих всего три вещи.
— Так в чем же состоит ваша вторая вещь?
— Ее не убивали в той аллее, — ответил я.
Глава 17
Я снова заговорил, но уже после того, как съел свой завтрак: гренки с кленовым сиропом и кофе. Протеин, клетчатка, углеводы. И кофеин. Все необходимые составляющие питания, кроме, разве что, никотина, но курить я к этому времени уже бросил. Положив столовые приборы на тарелку, я сказал:
— Реально существует лишь один общеизвестный способ перерезать горло женщине. Вы становитесь позади и, взяв одной рукой за волосы, отводите ее голову назад. Или пальцами нажимаете ей на глаза, или, если вы уверены, что у вас достаточно силы в руке, подводите ладонь ей под подбородок. Но при всех этих обстоятельствах вашей целью является обеспечение доступа к ее горлу так, чтобы связки и кровеносные сосуды слегка напряглись. После этого вы пускаете в ход лезвие. На тренировочных занятиях говорили, что при перемещении лезвия по горлу придется прикладывать значительное усилие, поскольку оно на своем пути встречает довольно плотные и упругие препятствия. А кроме того, на тренировочных занятиях учили увеличивать длину резания на один дюйм в начале и один дюйм в конце, то есть она должна быть на два дюйма больше, чем реально оцениваемая вами длина. Это лишь для того, чтобы быть уверенным в результате.
— Я абсолютно уверена в том, что именно так все и было в той самой аллее, — сказала Деверо. — Но все, я надеюсь, произошло внезапно и закончилось еще до того, как она успела понять, что происходит.
— Но это произошло не в той аллее, — снова напомнил я то, что сказал прежде. — Там это просто не могло произойти.
— Почему?
— Одним из преимуществ того, что вы, перерезая горло, будете стоять за спиной жертвы, является то, что вас не зальет кровью. Ведь эта операция сопровождается обильным кровотечением. В данном случае речь идет о сонной артерии и яремной вене на теле молодой здоровой женщины, внезапно разозлившейся, может быть, даже вступившей в драку. Ее давление должно было создать кровяной фонтан до самого неба.
— Я знаю, что кровопотери при этом очень большие. Но я видела своими глазами: там была огромная лужа крови. Женщина буквально плавала в крови. И была бледная, как бумага. Вы, наверное, видели, сколько там песку, и можете представить себе, какого размера была лужа крови. По крайней мере галлон, а то и больше.
— Вы когда-нибудь перерезали кому-нибудь горло?
— Нет.
— Вы когда-нибудь видели, как это делается?
Элизабет покачала головой и после короткой паузы ответила:
— Нет.
— Кровь при этом не сочится из тела, как это бывает, если, лежа в ванне, вскрываешь себе вены на запястье. Она хлещет из горла, как из пожарного шланга, и заливает все кругом в радиусе десяти футов и более; огромные брызги оказываются повсюду. Мне даже доводилось видеть их на потолке. Жуткая картина… Как будто кто-то, взяв банку с краской, облил все вокруг. Как этот… Джексон Поллак. Художник.
Деверо молчала.
— Кровь должна была быть повсюду в аллее. И на стене кредитного агентства, вне всякого сомнения. И на стене бара, а может быть, и на стене аптеки. А также на земле, на много ярдов в стороне от места убийства. Беспорядочные разводы и брызги, а не огромная лужа под нею. Это невозможно. Ее убили не там.
Деверо сложила руки на столе и склонила голову. Она что-то делала. Я никогда прежде не видел человека в таком положении. Не в буквальном смысле. Понурив голову, шериф глубоко вдыхала и медленно выдыхала; через пять секунд она подняла голову и, глядя на меня, произнесла:
— Какая же я идиотка. А ведь я должна была знать это. Но просто забыла все, чему училась. К тому же мне не доводилось видеть такое прежде.
— Успокойтесь, — сказал я. — Если вы никогда этого не видели, так вам и вспоминать-то нечего.
— Нет, это азбучная истина, — возразила она. — А я идиотка. Столько дней потеряно…
— Ситуация усложняется, — напомнил я. — А это уже хуже.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.