Страница 184 из 280
А на Ахаусштрасе вместо рассредоточенных по дворам подразделений множество брошенного имущества и мусора. Разбитые патронные цинки, пустые снарядные ящики, затушенные кострища, грязные обрывки бинтов, какие–то доски, картонки, аккуратно сложенные в кустах у поваленного заборчика совсем новенькие котелки, рядом противогазные сумки. Повсюду затоптанные снег, по центру проезжей части следы от станин 57–мм зениток.
Сами зенитки были слышны на месте боя. Их хлопающие выстрелы периодически перекрывали винтовочный треск.
— Не отставай! — бросил поручик связисту и рванул вперёд.
Там впереди вместе с резервной группой находился Латышев–младший. Паша Чергинец тоже там. Став фельдфебелем роты, Чергинец продолжал оставаться в должности командира второй ПРОГ.
Выбираясь из очередного завала из деревьев и обрушенной кирпичной кладки, Масканин впервые увидел местного жителя. Какая–то старуха в лохмотьях рылась в груде мусора, нагребая невесть что в свою сумку–каталку. Зрелище необычное. Почти всё население Тарны покинуло город дня четыре назад, когда стало ясно, что русские войска, взломавшие старые укрепрайоны, остановить не удастся. Часть местных, конечно, осталась, им может и бежать некуда было. Кто остался, хоронились в подвалах, переживая все ужасы уличных боёв.
У разбитой витрины заведения, судя по вывеске, бывшего некогда фотостудией, обозначилось шевеление. Поручик застыл у края витрины и прислушался. Связист встал позади, всматриваясь по сторонам, держа наготове винтовку. Внутри кто–то был. Шаркающие шажочки, едва различимые в грохоте близкого боя голоса. Говорили вроде по–русски. Вскоре Масканин убедился в этом.
Он шагнул внутрь и был тут же остановлен окриком:
— Стой!
— Часовой?
— Кто таков? Смотри, ты у меня на мушке…
— Глаза протри, егерь!
— Чёрт меня дери… — где–то в темноте что–то затарахтело и покатилось. На свет вышел егерь с перевязанной головой, всё ещё держа поручика под прицелом винтовки. — Виноват, командир! — узнал ротного боец, опустив винтовку, и представился: — Егерь шестого взвода Мечников. По голове меня шарахнуло, вижу плохо…
— Ладно, будет… Кто тут с тобой?
— Раненные, господин поручик. Семеро нас…
— Где подпоручик Латышев?
— Там… — егерь вдруг начал оседать, завалившись на стену.
Масканин подскочил к нему и подхватил подмышки.
— Что, плохо?
— Голова поплыла, сволочь…
— Остальные что? Подменить не могут?
— Так точно, не могут. Тяжёлые…
— Прошников! — крикнул Масканин, обернувшись. — Не маячь на виду! "Эрку" сюда! Латышева вызывай…
— Слушаюсь, — ответил подошедший связист, стаскивая на ходу ранец с рацией.
Латышев отозвался почти сразу. Масканин взял гарнитуру, стянул шапку, надел наушники. Резанувший по ушам статистический треск исчез, голос субалтерна шёл без искажений.
— Подпоручик Латышев, слушает.
— Докладывай, Слава, что тут за свистопляска?
— Мелкие группы противника общей численностью до восьмидесяти человек просочились со стороны Альсштрасе. По показаниям пленного сержанта, велгонцы имели задачу выйти нам в тыл с целью уничтожения орудий огневой группы. Напоролись на меня. Принял решение вытеснить противника из зоны нашей РШО, а при возможности уничтожить. Пришлось задействовать все огневые средства.
— Белогорскому передай, чтоб БК берёг, сам понимаешь… — распорядился Масканин. Командир зенитной батареи имел своё начальство, но сейчас на время штурма был переподчинён ротному-16. — Из какой части сержант?
— Шестьсот второй пехотный полк.
— Это радует. Значит неожиданностей пока можно не ждать… — подумал Масканин вслух и распорядился на последок: — Про небо тоже не забывай. Побыстрей дожимай их. И за зенитками смотри, нечего им на рожон переть.
— Есть.
— Ну всё. Конец связи.
— Всё тихо, командир, — доложил егерь из высланной в передовой дозор группы. — Двое в секрете сидели. Мы их по–тихому бебутами.
Масканин кивнул. Путь до конца переулка чист, дома и дворики по обе стороны проверены.
Он махнул рукой и трусцой помчался вперёд. Егеря за ним, пригибаясь по привычке в три погибели.
Последний дом в переулке, кирпичная двухэтажка. Масканин отпрянул за угол, успев срисовать картинку. Запоздалая длинная очередь патронов на десять распотрошила заснеженные декоративные кустики чудом уцелевшей клумбы. Шустрый, сука! Судя по шелестящему звуку, стреляли из "AFO" — 9–мм велгонского пистолета–пулемёта. Толком стрелок прицелиться не успел, среагировал на движение.
Масканин врос в стену дома, выжидая. Здесь переулок упирался в идущую перпендикулярно улицу. Справа за углом вдоль по улице засели велгонцы, заняв позиции в окопах и домах. Прямо на дороге разорванный надвое грузовик, за ним ещё один: с развороченным кузовом велгонский двенадцатитонный "Норд". Дальше по обочинам трупы, судя по форме, вражеские. По левую руку вдоль по улице двухэтажка с обрушенным крайним подъездом. Глаза сфотографировали заносимые снегом квартиры, поломанную мебель, какие–то тряпки. На втором этаже комната с яркими жёлтыми обоями, через стенку пробитая ванна в груде битого кафеля. Автоматчик засел где–то там. И скорей всего он не один.
Позади поручика застыло первое отделение егерей из пятого взвода прапорщика Жарова. Их было восемь. С поручиком четверо, остальные во фланговом охранении. Командир отделения убит час назад, двое егерей в лазарете. Новым командиром Жаров назначил девятнадцатилетнего ветерана Епиношина по прозвищу Гунн, с которым Масканин в начале войны пришёл в полк добровольцем. Как раз из–за Гунна поручик и выбрал первое отделение. Бойцы тёртые, через одного с наградами, так что глазами хлопать не будут. Большинство он знал давно. За егерями посреди переулка ждут два ПТО. Расчёты прикатили свои стамиллиметровки "на руках" даже быстрее, чем Масканин рассчитывал. Долго ли надо, умеючи? Командует орудиями сорокалетний прапорщик Неверов. Командует на отлично, расчёты как заводные, все приёмы быстры и слажены. Неверов ещё осенью командовал орудием, в январе после ускоренных артиллерийских курсов получил офицерскую аттестацию.
Отделение егерей и два ПТО Масканин изъял из огневой группы, рассчитывая пробиться к первому взводу. Группа резерва скована боем, вот и пришлось выдёргивать у Жарова бойцов, да пэтэошки забирать.
— Гунн! — обернулся поручик. — Кто у тебя лучший стрелок?
— Трунов. Со ста метров в пятак попадает. В охранении стоит…
— Давай его пулей сюда… И вообще всех собирай.
— Есть, командир!
Масканин махнул рукой Неверову. Расчёты ПТО дружно взялись за колёса и станины, покатили пушки поближе. Когда отделение собралось, к егерям присоединился Неверов. Масканин поднял ладонь, призывая к вниманию. Естественно, егеря расположились рассредоточено, на сколько это возможно, и следить по сторонам не перестали. Масканин разделил егерей на две группы. В тройку прикрытия назначил старшим Трунова, поставив ему задачу занять позиции на втором этаже и чердаке дома, у которого они сейчас собрались. Остальных вместе с собой разделил на две тройки. Старшим второй тройки естественно назначил Гунна. Потом подробно обрисовал свой замысел.
— Вопросы есть, господа вольногоры? — спросил поручик. — Разрешаю без чинов.
— Какие вопросы? — тут же сказал Гунн. — Задача есть, надо выполнять.
— Ага… — вставил пожилой егерь по фамилии Кряжников. — А то как же…
Масканин уставился на него, переводя взгляд с серебряной бороды на сбитые морщинистые руки, крепко держащие винтовку. Кряжников был ветераном полка, нынешняя война была для него не первой. Однако он безоговорочно уступил право командовать Гунну, признавая его воинские навыки и заслуги. Сам же Кряжников имел и поболее орденов, чем новоиспечённый комот, в эту войну "Вишню" и третьего солдатского "Георгия" на грудь добавил.
— Что не так, Глеб Самойлович? — спросил Масканин.
— Одна коза в лес ходить зарекалась, так там и осталась. Это я к тому, командир, что неча буром переть. Обойтить велгона надо. Дуром лезть не стоит.