Страница 179 из 280
Почти три недели 8–я армия прорывала УРы. Основной удар наносил 21–й корпус Ордынцева, вспомогательные 39–й Бессонова и 24–й генерала, фамилия которого не сообщалась ни в одной газете или по радио. Командарм Леснянский создал плотность артиллерии по 200–260 стволов на километр, в усмерть замордовал соколов 4–й воздушной армии и опустошил все фронтовые запасы средств разминирования. Корпус Ордынцева сильно поредел, в 61–й и 63–й дивизиях по полсостава осталось, в 101–й вообще треть, а 21–ю артбригаду надо было переформировывать с нуля после артиллерийских дуэлей и упорных бомбардировок. Несколько лучше обстояло с 39–м и 24–м корпусами. А 10–я армия наносила вспомогательные удары на своём направлении и увязла во встречных боях. Однако фронтовые и армейские резервы Леснянский бросать на УРы не спешил. Вместо лобового штурма он перебросил их, кроме приданного 42–го корпуса, на левый фас и сосредоточил у бранденского лесного массива. Основную роль в задуманном сыграл 1–й ударный корпус Латышева. А "дебют" разыграла 2–я егерская вольногорская дивизия. 2–я ЕВД прошла сквозь леса, снося редкие заслоны противника, умудрившись протащить через буреломы всю свою артиллерию и имущество. Только три шестидюймовых гаубицы в болотах утонули и четыре гусеничных тягача. Небольшая, по сути, цена за возможность нанести внезапный удар во фланг по войскам прикрытия УРа.
Внезапность получилась по полному разряду, бранденский лес противник не рассматривал как опасное направление, за ним кроме тыловых хозяйств никаких заслонов не оказалось. Считалось, что преодолеть дремучие чащобы, сплошь испещрённые болотами, невозможно. Но егеря сделали невозможное. Прошли насквозь и артиллерию протащили. Нельзя сказать, что войсковая разведка велгонцев в этот момент благополучно щёлкала клювом, были уничтожены две разведдиверсионные группы. Но всё же их было только две и предупредить они не смогли. Без потерь не обошлось, не смотря на численное превосходство — диверсанты в лесу себя чувствовали не хуже егерей. Но как бы там ни было, велгонские большезвёздные начальники во главе с прославленным Лерманом недооценили бранденский лес как возможное направление удара, за что и поплатились. Поддержанная с воздуха штурмовиками и резвыми пикировщиками, 2–я ЕВД нанесла внезапный удар во фланг велгонским частям, рассеяла полк хаконской пехоты, навела панику и пробила проход между бранденким массивом и УРом. В проход тут же рванула 30–я драгунская дивизия и начала громить дивизионные тылы врага. За драгунами пошла 10–я танковая дивизия, за ней, расширяя прорыв, втянулись остальные соединения корпуса Латышева. Ударники Латышева, танкисты и мотострелки из десятой вышли в тыл укрепрайнов. А в открывшуюся брешь уже входили 13–й кавкорпус Беловодова, имевший задачу похозяйничать в войсковом тылу противника, и 5–й танковый корпус Трикутного. 5–й танковый, имевший собственное сильное зенитное прикрытие, с воздуха прикрывал истребительный полк пятиэскадрильинного состава. Имея задачу выйти в оперативный тыл группировки Лермана, корпус Трикутного обходить укрепрайоны не стал, он двинулся в направлении Тарны, сметая всё на пути. Ночью за УРы была выброшена парашютно–гренадёрская дивизия, захватившая узловую железнодорожную станцию в городке Гох, несколько важных мостов, необходимых подходящим частям Трикутного, да разгромившая штаб 51–го армейского корпуса велгонцев и перекрывшая рокады. На следующий день фронт прорвали танкисты 10–й армии и также устремились по расходящимся направлениям в тыл УРам.
Положение первого эшелона группы "Восточной Хаконы" с каждым днём стало приобретать характер оперативного мешка. Маршал Лерман ещё пытался выправить положение, из глубины спешно стягивались резервы. Но 13–й кавкорпус и танкисты Трикутного вносили хаос в расчёты лермановского штаба. Когда же ударил придержанный командармом Леснянским до поры 42–й корпус, велгонцы начали отходить от укрепрайнов не редко бросая оставшееся без тяги тяжёлое артвооружение. В небе с новой силой завертелась мясорубка, на помощь 8–му воздушному флоту из Велгона были переброшены две гвардейские авиаэскадры. На земле, тем временем, в окружение попали шесть хаконских и две велгонские дивизии. Их избиваемые с воздуха и с земли остатки до сих пытаются прорваться на запад. Однако значительная часть сил "Восточной Хаконы" маршалу Лерману вывести из мешка удалось. Часть потрёпанных корпусов отошли в направлении Тарны, главные же силы были оттеснены в антольские степи.
Масканин закрыл тетрадку, подумывая не заварить ли ещё "чайку", но пить гольный кипяток с непонятным привкусом расхотелось. Он засунул тетрадку в сумку подпоручику и задержал на нём взгляд.
Латышев спал тут же у самого стола, его торчащую из–под бушлата белобрысую макушку ни с чьей не перепутать. Интересно, для чего он это записывает? Впрочем, не важно. Странно конечно, но Масканина несколько тяготило присутствие подпоручика. Признаваясь себе в этом, Максим не переставал удивляться своему чувству. И дело не в человеческих качествах подпоручика, да и офицер он толковый. Тут другое. Латышев был сыном известного и любимого в войсках генерала. В полк он прибыл десятого числа на кануне нового года(3). Из–за боёв назначение проходило впопыхах, Латышев заявился в расположение как снег на голову. Так у Масканина появился новый субалтерн(4). Это потом уже у комбата Максим поинтересовался о его родстве с начальником корпуса. Догадки оказались верны, подпоручик был младшим сыном прославленного генерала. Как известно, остальные сыновья тоже офицеры. Старший был танковым капитаном, погиб в самом начале войны. Средние: оба в бомбардировочной авиации, а младший вот по стопам отца пошёл — в пехоту. Генерал от инфантерии Латышев на фронте личность легендарная. Начинал войну генерал–лейтенантом, начальником 17–й стрелковой дивизии, теперь эта дивизия официально именуется "стальной". Генерала уважают и любят. Уважают за умелое управление, даже поговорка появилась: "где Латышев там успех". И в Главном Командовании его ценят. Любят же за то что солдатские жизни бережёт. Вот и сформированным в конце осени ударным корпусом его назначили командовать. Корпус формировали по довоенным штатам: дивизии бригадного состава и усиленные артиллерийские подразделения. 2–я егерская вольногорская дивизия была включена в состав корпуса… Позже комбат Масканину намекнул, мол, присмотреть бы не мешало за подпоручиком. Присмотришь тут, ага! Воюет молодой Латышев умело, вот уже до командира полуроты дорос, хотя одного с Вадиком Зимневым выпуска. Зимнев до сих пор прапорщиком ходит. Остальные прапоры вообще декабрьского выпуска после полугодичной офицерской школы. Так что далеко должно быть пойдёт Латышев–младший, если не погибнет. Пулям в атаках не кланяется, все намёки мимо ушей пропускает. Эх… Ну что тут скажешь, угораздило его в 16–ю роту попасть. На голову Масканину.
Мало помалу сон начал одолевать. Максим ужался поплотней в бушлате, положил на стол перед собой вольногорку(5), подсунув под неё руки, и уткнулся в неё головой.
…Кто–то упорно тряс его за плечо. Масканин прокинулся, глянул первым делом на часы. 5:32. Подавив раздражение, он оглядел незнакомого егеря. Здоровенный широколицый бородач, поверх бушлата полинявший белый маскхалат, вольногорка белая, за плечом на ремне ППК(6). Вестовой, понятное дело, причём из разведвзвода. Маскхалаты в полку только у разведчиков. Странно. С каких это пор разведчиков вестовыми гоняют? Видать у комбата никого под рукой не нашлось, вот и попросил не в службу, а в дружбу? Загадка однако.
— Господин поручик, — громким шёпотом обратился егерь, козыряя, — вас комбат на КП вызывает.
Масканин кивнул, жестом отпустил вестового и протёр глаза. В блиндаже по прежнему тихо, "жильцы" вповалку блуждают в сонном царстве. Он прошёл к чану с растопленным снегом, умылся и вытерся шапкой. О такой роскоши как полотенце мечтать не приходилось. Критически оглядел себя в крупном осколке зеркала, прилаженном на брёвнах над чаном, и скривился. Глаза красные, а на лбу посреди бровей…