Страница 50 из 54
Утром за окном я увидел дым из трубы. Наши окна выходили во двор, где стояло небольшое одноэтажное здание с трубой. Из неё и шёл дым. Оказывается, это была котельная, которую топили дровами, вода из котла поднималась наверх, в бойлер, чтобы утром можно было принять горячий душ. В остальное время душ был холодным.
Пока мои друзья собирались, я сидел внизу, в холле, и изучал местную библиотеку. Во многих отелях есть такая свободная библиотека — можно даже забрать приглянувшуюся тебе книгу, но для этого желательно оставить свою. Вот каталог собрания отеля «Мансар» в 2010-м: Анита Дезар «Ясный свет дня» (на английском), Дэн Браун «Иллюминатор» (на немецком), «Убийство Джона Леннона» (на голландском), пара романов Джейн Остин (на английском) и книга без обложки на японском.
В других отелях книг было намного больше, но основной язык — английский. Книги на русском встречаются (один раз я нашёл затрёпанного Пелевина), но редко.
За окном холла, возле входа в гостиницу была разбита небольшая клумба с лилиями, затем начинался пустой двор с кустиками синих ирисов, а через забор, с соседнего участка, свешивались цветы жёлтой розы.
Недостаток воды, сильные ветра и перепады температуры — причина того, что здесь, как и в Спити, существуют лишь немногие виды растений. В долинах Ладакха и Занскара растут тополя, ивы, шиповник, там, где потеплее, умудряются выживать фруктовые деревья и, как ни странно, несколько сортов абрикосов. На полях, огороженных каменными заборами так, что они превращаются в настоящий лабиринт, местные жители выращивают горох, рожь, ячмень, репу, цветную капусту и картофель. В горах много цветов, говорят, я сам этого не видел, что есть горная земляника.
Дворец и Шанти Ступа
Мы позавтракали в «Ламаюру», который оказался вегетарианским недорогим ресторанчиком. Но зато как в нём готовили! И сырная котлета, и вегетарианские стейки, и момо были вкуснее мясных. А затем по извилистым улочкам старых кварталов отправились во дворец. Собаки, овцы, коровы чувствовали себя здесь полными хозяевами и нас практически не замечали (кошки, как выяснилось, тоже есть, но их мало, и они совсем дикие).
Ко дворцу вели указатели, стрелки, иногда весьма неординарные: например, на ржавой бочке, стоящей на перекрестье двух улиц, надпись: «WAY 2 PALACE». Впрочем, сам дворец отовсюду хорошо виден — он буквально нависает над старым городом.
Дворец построил царь Сэнге Намгьял, тот самый, что в XVII веке на время сделал из Ладакха почти империю. За образец был взят дворец в Лхасе. По легенде, начал строительство отец знаменитого царя, но Сэнге Намгьял нашёл более удобное место, где гора «подобна слоновьей голове». Работы длились три года, и результат так понравился царю, что он приказал отрубить правую руку архитектору, дабы тот не создал дворца лучше. Судя по количеству подобных легенд (я уже рассказывал об архитекторе храма Хадимбы), все великие зодчие Средневековья заканчивали жизнь либо слепыми, либо однорукими.
На девяти этажах Лехского дворца легко запутаться, что мы и сделали. Большинство комнат оказались пустыми или запертыми. То ли раньше доступ был свободнее, то ли мы не в то время попали. Я хотел показать дворцовые храмы, но все они были под замком. И на дверях Намгьял Цемо, монастыря, расположенного на скале выше дворца и известного тем, что в нём находится огромная статуя Майтрейи, также висел замок. Раздосадованный Сева Гуревич написал стишок:
За 100 рупий с человека мы посмотрели выставку достижений реставрационного искусства и фотографии местных птиц и животных. И, конечно же, полюбовались видами, открывающимися с крыш дворца и гомпы: доступ к небу был везде свободен.
Затем мы спустились в город тысяч ступ (так называют Лех), но оказались в городе-рынке. Теперь сюда в летний период перебираются многочисленные лавочки с сувенирами и кафе из Гоа, привнося в этот суровый край все плюсы и минусы опьяняющей жизни индийского побережья. Минусов, с моей точки зрения, намного больше. Напомню, что Лех исторически находился на веточке Шёлкового пути. Ещё в начале позапрошлого века английские путешественники поражались многообразию национальностей и гражданств торговцев на лехском базаре. Здесь были торговцы из Кашмира и Балтистана, из Кулу и Тибета, из Лахула и Спити. А сейчас здесь гости со всего мира. Чужие культуры легко уживаются в нём, не нарушая традиционного уклада жизни. В Лехе живёт много мусульман (в городе две мечети), христиане, построившие школу, индуисты и даже несколько местных иудеев. Но наплыв людей, желающих только развлечений и приключений и при этом не уважающих духовные ценности ладакхцев, разрушает создававшуюся столетиями атмосферу.
Неприятно поражают торговцы, хватающие за полу, кричащие на всю улицу: «Эй, друг, давай заходи!» — когда по-английски, когда по-русски. «Только посмотри… Откуда ты? Из Америки? Из России?» Ещё три года тому назад такого почти не было.
Игнорировать невежливо. Сергей Носов нашёл выход — он сменил гражданство на берендейское, уподобившись герою своей пьесы, которая несколько лет назад с успехом шла в Большом драматическом театре.
Пьеса так и называлась — «Берендей», и один из двух её главных персонажей, изрядный махинатор, эмигрировав в Германию, дабы выбить из немецкого правительства все возможные льготы, объявил себя представителем редкой угнетённой национальности.
И на вопрос: «Where are you from?» Носов, гордо подняв голову, отвечал: «From Berendeya!» Реакция была разной. Кто-то, забыв о торговле, интересовался родиной Носова и Снегурочки (помните страну Берендею в опере Римского-Корсакова?), а один из торговцев уверенно сказал: «Знаю, она на Севере, высоко в горах!» И тогда я задумался: уж не Шамбала ли эта самая Берендея?
Были и исключения. Один из торговцев, великолепно владевший русским, остановил нас, просто чтобы поговорить на родном языке. Оказалось, что его мама — русская, а отец — индиец.
Так, постепенно минуя торговые ряды, мы приближались ко второй столь же заметной, как и дворец, достопримечательности Леха: Шанти Ступе. Она была построена совсем недавно, в 1991 году. Строительство, начавшееся в 1983-м, велось под надзором японского монаха Гьёмьё Накамура и ладакхского монаха Бакулы Ринпоче, неординарной личности, о которой я ещё расскажу. В ступе содержатся реликвии, преподнесённые Далай-ламой XIV. Она украшена горельефами из жизни Будды, и её открытие было приурочено к 2500-летию буддизма. Идея создания таких ступ по всему миру принадлежит Нитидацу Фудзии, жившему в начале прошлого века. По замыслу, ступа содействует миру и процветанию народов Японии и Ладакха, между которыми много общего. Её и строили всем миром: строительство спонсировали японские буддисты, немного помогло индийское правительство, а жители Ладакха бесплатно принимали участие в работах. Когда мы поднялись, в храме под ступой японские монахи пели мантры под аккомпанемент барабанов. И дальний гром над Гималаями им вторил.
Остаётся добавить, что Шанти Ступа находится на высоте 4267 метров, к ней ведут 500 ступенек и от неё можно увидеть Гималайский хребет, весь Лех, дворец, монастырь над дворцом и ещё две древние ступы: полуразрушенную Тиссерру Ступу (XI в.) и Гоманг Ступу (IX в.), чем-то напоминающую Бодхнатх Ступу в Катманду.
На обратном пути зашли в кафе «Оранжевое небо». Это одно из местных тусовочных мест, где до утра музыка, и файр-шоу, а возможно, и чанг (местное пиво, которым в последнее время почему-то открыто не торгуют), и банг, и всё что душе угодно. Очень приятно посидеть под огромным оранжевым тентом на мягких подушках, вытянув ноги, и выпить имбирно-лимонного чаю, наблюдая, как девочка с дредами крутит под барабанную музыку пока ещё незажженные огни. Но ещё приятнее ставший за три дня родным ресторанчик «Ламаюру», где работает источающий доброжелательность индийский официант по имени Радж, и запахи, и спокойная музыка, и тихие разговоры на самых разных языках мира.