Васил Левский

По расчетам Раковского полк на своем пути по Болгарии, «поднимая На восстание все села, будет умножаться с каждой минутой», а когда дойдет до берегов Черного моря, то число повстанцев достигнет пятисот тысяч.

Раковский также полагал, что, «как только начнется движение на Балканах», туда войдут гайдуцкие части, а из Румынии и Греции прибудут легионы болгарских добровольцев.

План Раковского был планом создания первой болгарской революционной армии! С ее помощью он рассчитывал поднять в Болгарии всеобщее восстание в тот момент, когда сербы, греки и черногорцы начнут войду с Турцией.

Составив план, Раковский тут же приступил к его осуществлению. В Болгарию полетели гонцы и письма Раковского, извещавшего о создании в Белграде болгарского легиона. Он сзывал к себе всех, кто любит родину, кто готов отдать за нее жизнь свою.

В ответ на призыв в Белград стекалась молодежь со всех уголков болгарской земли. Кто не мог выехать, посылал деньги на нужды легиона. «Никто ничего не жалел для народного дела, каждому хотелось сделать все от него зависящее для успешного восстания», — отмечал современник.

К весне 1862 года в Белград съехалось около шестисот патриотов. Были среди них и видавшие виды гайдуки и молодые интеллигенты из эмиграции, но больше всего простых болгарских людей — ремесленников, огородников, крестьян.

К концу марта в Белград добрались и оба дьякона — Игнатий и Геннадий. Когда их в легионе спросили, как записать, дьякон Игнатий ответил:

— Васил Иванов!

Дьякон Геннадий сказал:

— Иван Ихтиманский!

Вступая в легион, они принимали новое звание: воин. По этому званию брали себе и имена — земные, мирские. Оба они назвались именами, которые были даны им при рождении, фамилию Васил брал от имени отца, а Иван — от названия родного села — Ихтиман.

Добровольцев разбили по сотням, разместили по казармам. Во главе сотен встали опытные гайдуцкие воеводы.

Кто не знает Илю-воеводу?

Про него сложена и гуляет по Балканам народная песня:

Много лет назад вышел Илю в горы, вышел, чтобы мстить за брата Станко, убитого турками. Скоро весть о делах молодого гайдука облетела ближние и дальние края, и потекли к нему юнаки, ища защиты, пылая местью. Один рассказывал, что турки убили его отца, другой оплакивал жену и дочь, третий спасался от злого ворога. Посоветовал им Илю составить несколько чет, а сам выбрал пятнадцать отважных и повел их с собой по Балканам. Ходил он там шесть лет и ни разу не был разбит, не потерял ни одного товарища. Схватили тогда турки жену Илю с ее малыми детушками, хотели отомстить неуязвимому гайдуку. Рассвирепел Илю. Написал кюстендилскому управителю, что если жена его и дети не будут отпущены, то начнет он резать, вешать и жечь всех, кто попадется ему под руку. Отпустили турки жену и детей Илю, и не стал он лить безвинной крови, а мстил только тем, кто притеснял беззащитных болгар, будь тот хоть турок, хоть чорбаджия. Много лет с тех пор ходил еще Илю со своей отважной четой. Много раз пытались власти схватить его, но неуловим был Илю, как орел горный.

А разве не под стать Илю-воеводе молодой Филипп Тотю, горячий, рискованно отважный! Был он мирным торговцем скотом, добрым по природе человеком, любил нежную- песню и дружбу беззаветную.

Но однажды турки обидели его: отобрали скот, а самого посадили в тюрьму. Не стерпел обиды Тотю, отправился он из тюрьмы прямо в горы, нашел там товарищей и сделался борцом за право народное.

А спросите Тотю, у кого он учился гайдуковать, он ответит: у славного Бойчо. Того самого, который ходил с дружиной двадцать семь лет, оберегая обездоленных от злых правителей.

И сам Бойчо мог бы рассказать о своем учителе. Был это дед Цоню — «бородатый воевода». Много хлопот наделал он турецкому правительству. В Балканских горах, неподалеку от Сливена, есть одна поляна, которая и до сего дня носит название «Сейменски гробища» — кладбище сейменов. На этом месте «бородатый воевода» разбил отряд турецкого паши и навеки уложил в землю сейменов.

А разве воевода Цеко, командир сотни, менее отважен!

Тридцать два года отдал он борьбе с угнетателями, двадцать восемь раз был ранен, два с половиной года просидел в турецкой тюрьме, прикованный за шею железной цепью.

Любо служить под началом таких командиров. Есть чему у них поучиться. Есть что послушать. Да и легионеры, съехавшиеся со всех концов болгарской земли и из заграничных эмигрантских центров, привезли много интересного. После ученья то тут, то там собираются группы — кто горячо спорит, кто внимательно слушает рассказчика.

Башибузук. Рисунок с натуры из английского журнала.

Зверства башибузуков. Гравюра из английского журнала.

Чорбаджии передают туркам собранные у крестьян налоги. Рисунок Ф. Канитца.

«О чем мечтали болгарские деятели народного освобождения». Гравюра художника К. Русовича

Всеобщее внимание привлекал молодой писатель Васил Друмев. Прибыл он из Одессы, где учился в семинарии. Послушать его рассказы о России всегда было много охотников, а чаще всего его просили почитать свою повесть «Несчастный род». Эта первая болгарская повесть, опубликованная в 1860 году, вызывала у всех большой интерес.

— Я не писатель, — начинал обычно свое повествование Васил Друмев, — но, как болгарин, я решил по мере сил своих принести в дар матери родине то, что может пойти ей хоть сколько-нибудь на пользу. С этой мыслью я и написал свою повесть. Описаны в ней страшные несчастья, которые претерпел болгарский народ.

Когда Друмев читал, горячие слушатели то и дело разражались проклятиями мучителям, то и дело воинственно вскрикивали: «Месть! Месть беспощадная!» Стихали выклики, и вновь звучал голос рассказчика:

— Как видите, и этих несчастий было бы с нас предостаточно, но неумолимая божья воля готовила нам и другие беды...

— Какие же еще? Неужели нет конца страданиям?

— Нет, это еще не все. Теперь послушайте о нападении кирджалиев. Кирджалии! Чье чувствительное сердце не дрогнет при этом страшном для наших предков имени? Какой болгарин не заплачет, вспомнив все беды, что терпели наши прадеды от этих извергов? Сколько селений стало их жертвой, сколько невинных девушек и младенцев, разлученных со своими родителями, претерпевали страшные надругательства и в муках кончали свою жизнь! Да разве от одних только кирджалиев терпели муку наши прадеды? А от янычар? От делибашей?..