Страница 19 из 88
В душе шумела вода, Андрей в спальню вернулся, стянул с кровати одеяло, ещё плед из шкафа достал, через минуту всё это оказалось на полу в гостиной, прямо перед камином. Разжёг огонь, а свет в комнате погасил. Огляделся. Он нашёл компромисс, и придраться Кате будет не к чему.
В спальне тоже было темно, и поэтому Андрей оставил дверь в гостиную открытой. А когда услышал, что Катя из ванной вышла, её позвал:
- Катя, иди сюда.
Она не отозвалась, притаилась там в темноте, и Жданов тогда сказал:
- Свет я выключил.
Пушкарёва к стене спиной прижалась и от обиды даже заплакала.
- Зачем ты так?
- Я хочу, чтобы ты вышла, - настаивал он.
- Мы же договаривались...
- Нет. Не было такого уговора.
Андрей был совсем рядом, стоял прямо за стеной и с Катей разговаривал. И брать её за руку и выводить насильно не собирался. Ждал, когда она сама решится. Но она не выходила, молчала, а он знал, что плачет.
- Иди ко мне. Я тебя прошу.
Услышал, как она всхлипнула, а после упрекнула:
- Ты всё испортил.
Что-то грохнуло, Катя, видимо, на что-то налетела в темноте, а Андрей так понял, что в ванную решила вернуться. В несколько шагов её догнал, в темноте к стене прижал и не сразу сумел Катины руки перехватить. Она его колотила кулачками и по плечам, и по спине, плакала, а он всё же сумел её на руки подхватить, не обращая внимания на то, что полотенце, в которое она завернулась, почти сползло.
- Андрей, отпусти! Я не хочу! Андрей!.. Ну, пожалуйста!
- Чего это ты не хочешь? - поинтересовался он, отдуваясь и морщась от того, что Катя очень метко ему кулаком между лопаток стукнула. - Ты ко мне не хочешь?
- Нет!
- Всё ты врёшь, Катерина.
Они в гостиную вышли, и она тут же затихла. Отвернулась от него, тело словно окаменело, и больше не отталкивала его и не дралась. Андрей её осторожно на пол положил, прямо на подушки, и замер над ней, руками в пол упираясь. Катя по-прежнему на него не смотрела, отворачивалась, а тени от языков пламени в камине плясали на её коже. Жданов даже отодвинулся немного, чтобы лучше рассмотреть. Полотенце сдвинул чуть ниже. Катя руку подняла, слёзы вытерла и всхлипнула еле слышно. Андрей наклонился и прижался лбом к её виску. Пушкарёва дыхание задержала.
- Не плачь, - попросил он. Губами к её щеке прижался. - Это же я. Не плачь.
Она снова слёзы вытерла, потом волосы с лица убрала.
- Обними меня, - шепнул он.
Катя только протестующе дёрнулась, и Жданов снова её за руки взял, перехватил запястья. И снова поцеловал мокрую щёку.
- Меня-то чего бояться? А уж тем более стесняться. Катя...
- Прекрати меня уговаривать! Ты не должен был...
- Может, и не должен, - согласил он. - Но это такие опасные игры, ты даже не представляешь. В темноте прятаться. Ты большего заслуживаешь.
Она недоверчиво усмехнулась сквозь слёзы.
- Правда?
- Да. - Андрей на локтях приподнялся, чтобы видеть её. - Ты сейчас такая...
- Слезь с меня.
Жданов широко улыбнулся.
- Чтобы ты убежала тут же? Нет уж. Я и так тебя еле поймал.
- Зачем?
- А чтобы тебе рассказать... что всё может быть иначе.
Она неожиданно повернула голову и открыто на него посмотрела.
- Уже было иначе.
Андрей осторожно кивнул.
- Было. При свете было, и в темноте было. И разницу я заметил. И вот эта разница мне покоя не даёт.
- Тогда зачем ты всё испортил?
- Я исправить хочу.
Катя жалко улыбнулась.
- Похвально.
- Но дело ведь не в темноте, Кать, - сказал он, и тон был печален. - Дело в тебе и во мне. Дело в том, что в темноте ты становишься... более доступной, что ли.
- Какое хорошее слово.
- Нормальное. Просто я ведь не меняюсь. При свете или в темноте. Так может и тебе постараться?
- Ты меняешься. - Катя смотрела ему прямо в глаза, и Андрея это сбивало. - Ты в темноте тоже другой. Ты меня не видишь и....
- Замолчи, - выдохнул он ей в губы.
Она снова заплакала, слёзы потекли, быстро скатываясь к её вискам.
- Я не могу. Я, правда, не могу.
Андрей её поцеловал, едва губ коснулся, потом губы спустились ниже. Целовал её шею, плечи, стараясь не обращать внимания на Катино сдержанное дыхание. Она очень старалась, её даже трясло от стараний, и запястьями осторожно крутила, которые он продолжал держать. Затем она затихла и даже расслабилась. Андрей голову поднял, в лицо ей посмотрел. И потребовал:
- Открой глаза.
Катя глаза открыла и испуганно посмотрела.
- Не закрывай глаза. Я хочу, чтобы ты смотрела на меня. А я буду смотреть на тебя. И у нас всё получится. - Полотенце, зажатое между их телами, вытащил и в сторону откинул. - Если ты захочешь, то получится.
Катя смотрела на него с покорностью ягнёнка, который о своей участи догадывается, но поделать с этим ничего не может. Жданов видел, как прикусила затрясшеюся было нижнюю губу. Она на самом деле была напугана, он был виноват в этом, но отступать поздно. Да и не нужно. Андрей в это верил почему-то, без всяких оснований. Он верил в лучшее.
- Обними меня, - снова попросил он. Или потребовал? И только когда к себе её прижал, шепнул: - Всё будет хорошо, ты же сама мне говорила. Просто будь со мной и всё.
Катя его руками обхватила, щекой потёрлась и вытерла слёзы о его плечо. А Жданов ещё долго шептал, как заведённый:
- Это же я. Никого кроме меня... никогда.
Смысл своих слов сам не до конца понимал, да и Катя вряд ли вслушивалась в его бормотание. В камине, совсем рядом, мягко потрескивал огонь, от него шло ровное тепло, а в крови настоящий пожар. Но сегодня кто-то внутри не хотел срывов, дерзостей, поспешности, пусть и сводящей с ума. Андрей целиком сосредоточился на Кате, и на самом деле глаз с неё не спускал. С непонятной жадностью в лицо её вглядывался, отражение каждого своего прикосновения искал. И даже когда она глаза закрыла, не справившись с собой, не стал её тормошить и спорить с ней. Губами к её волосам прижался и снова приказал себе не торопиться. Прочувствовать всё, дать ей понять, растянуть удовольствие... Что там ещё? Все слова из головы вылетели, и все клятвы и обещания с собой прихватили.
Катя в волосы его вцепилась, но пальцы тут же разжались, и рука безвольно скользнула вниз, по его спине, и на пол. А Андрей слишком поздно вспомнил, что хотел чего-то медленного, завораживающего и сладострастного. Почувствовал, что Катино тело под ним расслабилось, и тогда уже голову к её груди опустил и задышал быстро и тяжело. Потом в сторону откатился, но тут же Катю обнял. Лежали несколько минут в тишине и на огонь смотрели, как он танцует на неровных поленьях и только изредка чугунную решётку облизывает. Жданов рукой по женскому телу провёл, медленно, и наблюдал за тем, как пальцы по нежной коже скользят. Поцеловал в плечо, носом коснулся её ушка, прикрытого непривычно волнистыми прядями.
- Вот так всё и бывает... у нас с тобой.
Катя в его ладонь носом ткнулась и промолчала.
6.
Показ был назначен на пятницу. Из Лондона прилетели Ждановы-старшие, в "Зималетто" наметилось оживление, правда, привычное, приближающийся показ сотрудников всегда волновал, даже тех, кто к самому показу отношение имел весьма формальное. Но было в этом ожидании нечто цепляющее за душу. Волнение передавалось от одного к другому, и вот уже вскоре вся компания гудела, как огромный улей, в преддверии знаменательного события. Вот только Екатерину Пушкарёву больше волновал совет директоров, который был назначен на следующий после показа день. Нехорошее предчувствие не покидало, кто-то словно все её нервы в кулак зажал и она только трястись начинала, как осиновый лист, когда думала о том, как они это переживут. Андрей старался сохранять спокойствие, Катю уговаривал последовать его примеру и подбадривал её как мог. И ругал, когда она впадала в панику и начинала в сотый раз проверять и перепроверять доделанный наконец-то отчёт.