Молох Империи. Дилогия

Спустя двое суток после захвата Ажора, на орбиту Ирбидоры лег призрак. Оставаясь незамеченным, он произвел высадку штурмовой роты БН, после чего связь с ней оборвалась. Сто сорок два человека канули в небытие.

Ивола отозвал призрак.

К началу третьих суток стало ясно, что мятежники контролируют все главные коммуникации и стратегические объекты систем. К полудню по стандартному времени они вышли в эфир с 'воззванием императору и всем народам империи', используя передающие станции имперских информационных стереокомпаний.

Ивола заблаговременно блокировал все ближайшие ретрансляторы и записал 'воззвание', после чего приказал узнать, кто этот высокий пожилой ирианец, рискнувший выступить против империи.

Ивола изучил поступившее досье. Человек, которого они записали, состоял на службе в его ведомстве и был неплохо осведомлен о подоплеке происходящего. Он, конечно, не знал и половины, но и это уже возводило его в разряд крайне опасных. Его звали Киот.

Эфор безопасности почувствовал пробуждающийся внутри гнев, но усилием воли приструнил его. Теперь придется ставить крест на всех, на кого у Киота был выход. Когда на стол лег новый рапорт, список оказался внушительным, в нем значились десятки имен. Значит, десятки агентов и сотни завязанных на них агентов помельче уже потеряны.

Ивола подумал, что следует наказать виновных, допустивших Киота к заданию и завербовавших его. Но это потом. А сейчас…

Ивола составил детальный рапорт обо всем случившемся императору и приобщил запись перехваченного воззвания.

'Теперь не обойтись без мясников"! – подумал он.

***

– По прежнему ничего, мой вождь, – лицо инженера-связиста выдавало озабоченность.

Прошли сутки, как Киот обратился с воззванием и с тех пор ни одна из ССС-станций не зафиксировала ни единой передачи.

'Выжидают', – подумал Киот.

Пауза была ему на руку, ведь с каждым днем новоявленный вождь и его революционный комитет все полнее контролировали ситуацию. Спонтанно начатая революция, без особого сопротивления в умах ее носителей, распространялась словно эпидемия. Ее поддержали не только ирианцы, но и другие ненишиты и даже некоторые нишиты.

На четвертый день революционный комитет контролировал уже до восьмидесяти процентов территорий двух ирианских планет. В его распоряжении находились все космопорты, заводы, верфи, рудники и даже обнаруженные склады с оружием и бронетехникой.

Иногда случаются просто поразительные вещи и именно такой можно считать переход почти всего полицейского аппарата под знамя революции. Но и это не все. Когда Киот узнал, что один из корпусов 48-й армии после убийств некоторых офицеров, также перешел к восставшим, он произнес хвалу давно забытым богам его предков.

Два других корпуса представляли собой разрозненные дивизии и бригады, рассеянные по лесам и горам. Все эти части и соединения были фактически лишены взаимодействия и единого руководства.

Каждый час группы дезертиров-ненишитов выходили из лесов и присоединялись к восставшим. Иногда прибывали целые бронеколонны перебежчиков.

К исходу четвертого дня от воззвания, к Киоту доставили труп командующего 48-й армией генерал-полковника Алтаза, повинного в отдании приказа о применении оружия против беззащитных людей.

Параллельно шли аресты и убийства иволовских агентов, которых Киот знал. После промывания мозгов, арестовывались новые шпионы, потом через них следующие. В агентурной сети БН возникла и быстро расширялась огромная дыра. Новая полиция устраняла всех причастных к недавним массовым репрессиям, чистила собственные ряды.

Кровь лилась рекой. Массы ирианцев пребывали в эйфории и готовы были следовать в ад.

Но так не могло продолжаться вечно и Киот прекрасно понимал это. Очень скоро, новые проблемы дадут о себе знать. Ведь Ирбидора и Ирпсихора оказались отрубленными от экономики империи и им еще предстоит узнать, что такое дефицит и голод.

Да и революция не останется безнаказанной.

Император пришлет флот и тогда придется защищаться. Вторжение сплотит ирианцев в единое монолитное целое. А до тех пор надо приложить все усилия, чтобы ирианские миры не поглотили хаос и анархия.

'Нет ничего хуже получивших свободу, хорошо вооруженных вчерашних рабов', – думал Киот. Будучи реалистом, он прекрасно понимал, что ирианцы не устоят против военной машины Нишитуран, что восстание будет задушено. Но он свято верил, что эта революция качественно поменяет взаимоотношения ирианцев и нишитов. Он верил, что в дальнейшем Ирбидору и Ирпсихору ожидает лучшее будущее, пускай даже столь тяжелой кровавой ценой. Но без этого не обойтись. Киот был фанатиком и знал это, нисколько не брезгуя применять этот термин к себе. Пусть будет так, как должно быть, а его жизнь не имеет ни малейшего значения в этой судьбоносной игре.

Своей резиденцией Киот выбрал южный дворец Рисальдина Ажора, в котором и содержался последний. В короткие сроки дворец был оснащен перевезенным из ажорской префектуры оборудованием и спецтехникой. Рабочие и техники из числа бывших рабов устанавливали аппаратуру, переделывали помещения, исследовали подземелья. После одного такого исследования в кабинет к Киоту зашел Лхот.

Глядя на бледного помощника, вождь предложил ему сесть и налил стакан воды. Тот отказался от нее и ровным безжизненным голосом произнес:

– Я убью эту сволочь.

– Может быть ты скажешь, наконец, что произошло? – спросил Киот.

Лхот покачал головой.

– Вождь, ты должен сам это увидеть.

Одна из исследовательских групп обнаружила потайной туннель, ведущий в роскошно оформленные и оборудованные технически подземные помещения, доступ к которым имел только барон Ажор. Но когда исследователи поняли назначение комнат, а в последствии наткнулись на коллекцию Ажора, многих просто вырвало. О находке доложили Лхоту, который и решил показать ее вождю. Спускаясь по туннелю с люминесцирующим освещением, Киот спрашивал себя, что так могло перепугать взрослых здоровых мужиков? Похоже, скоро он узнает ответ на этот вопрос.

Туннель привел их в первую комнату. Отворив дверь, Киот и его помощник зашли вовнутрь. Помещение было не очень велико, но отделанное красными тонами, с инкрустацией золотом рельефного потолка, стен и резной мебели. В одну из стен была встроена стереосистема. Но более всего удивляла просторная кровать, на которой могло разместиться человек двадцать.

Следующая комната оказалась совмещением ванны и туалета. Золотые барельефы, драгоценные камни там, где только позволило больное сознание Ажора. Древние гобелены, изображающие сцены охоты, битв, пыток. И зачем они здесь?

Войдя в следующую комнату, Киот сразу сравнил ее с тюремной камерой. Эта комната раз в пять превосходила по размерам предыдущие. Почти все свободное пространство занимали одинаковые кровати, в одном углу размещался санузел, в другом окошко пищеприемника.