Молох Империи. Дилогия

"Дерьмо!"

Кракс вызвал пилота гравитолета.

– Борт полсотни семь, легионер Гвир, – ответил тот.

– Это лейтенант Кракс! Подрывай свое корыто и хорошенько прочеши лес огнем!

– Есть!

Гравитолет взмыл метров на десять и дал по лесу пару очередей носовыми лучеметами.

– Не бей в одну точку! Работай по всей площади! И не останавливайся!

Пилот тут же перешел на сплошной веерный огонь, не жалея энергии. А Кракс пожалел, что не оставил в воздушной машине оператора-наводчика. Поддержка орудийной башни сейчас ой как кстати.

Лес загорелся и задымил. Огонь должен был вот-вот поджарить засевшего снайпера. Но тот методично продолжал простреливать местность. Видно, он заранее решил геройски погибнуть. И Кракс отчаянно желал ему в этом помочь.

Пожар охватил густые кустарники и многие кроны деревьев, чем играл на руку лейтенанту и другим легионерам, которые отваживались выглянуть и сделать очередь наугад. Одному из таких храбрецов снайпер прострелил голову. Больше легионеры не высовывались.

"Сейчас!"

Кракс подобрался и выпрыгнул из уса и, что было сил, низко пригнувшись, пробежал метров пятнадцать. Пуля просвистела над ухом. Он вжался в землю и перекатился за кочку. Еще одна пуля вырвала султанчик там, где он упал.

Гравитолет продолжал поливать лес огнем. Повстанец продолжал следить.

Кракс вскочил и прыжками преодолел еще пять метров в сторону, до следующего бугорка. Кажется, он заметил едва различимый огонек выстрела. Значит, у ирианца не стандартное снайперское оружие, а скорее всего приспособленный к этому делу стэнкс. Реактивная пуля, пущенная снайпером, чиркнула бронекостюм в районе ягодиц. Лейтенант неторопливо досчитал до ста двадцати и перекатился, потом резко вскочил и побежал. Еще десять метров и залег.

Снайпер временно потерял интерес к петляющей, словно дичь, мишени и переключился на гравитолет. Одиночными выстрелами он повыводил из строя видеодатчики и оптику, лишив "зрения" пилота. За ослеплением последовало разоружение. Меткая очередь влупила по незащищенному крохотному узлу бионного накопителя лучемета. Ствол продолжающего вести огонь лучемета перегрелся, и начал оплавляться. То же повторилось и с другим, спаренным с ним. Гравитолет стал бесполезен и беспомощно завис, пока пилот пытался добиться от него повиновения, не сообразив, что причиной всему были повреждения, а не отказ систем.

Расправа с воздушной машиной дала Краксу фору, он уже почти добрался до огнеметчика, но теперь снайпер вспомнил и о нем. Пули ложились очень близко, в каких-то считанных сантиметрах, и если бы повстанец его видел, то записал бы на свой счет очередного врага.

"Пора!"

С утроенной энергией, словно ошпаренный кипятком, лейтенант в мгновение ока метнулся к желанному холмику, перевалив через него. Пули дважды чиркнули по спине. Если бы он не пригибался, и если бы побежал по прямой, то доставил бы снайперу немало удовольствия.

Огнеметчик валялся на боку, подогнув под себя ноги, и тихо скулил. Руки прижимались к лицу. Лейтенант перевернул его. Пуля попала в челюсть. Насквозь. Выбила зубы. В добавок он получил дозу газа, но с отчаянием прижимал ладони к кровавым ранам, цепляясь за жизнь.

Послышалась очередь из стэнкса и словно на полуслове, оборвалась. Возможно, кого-то вновь убило.

Кракс взял огнемет и припал к оптическому монокуляру, просматривая в него участок леса, в котором он по пути засек вспышку выстрела. Теперь у него удобная позиция, повстанец потерял его из виду. Но и самого снайпера через оптику найти долго не удавалось, да еще дым и огонь вносили свою лепту. Кракс, метр за метром обследовал участок леса, не замечая, что начал рычать, пока почти случайно не различил неясное шевеление рядом с горящей сухой травой. Это мог быть какой-нибудь ирбидорский зверек, и если это так, то очень глупый, если не спасся бегством от набирающего силу окружающего огня. Не мудрствуя лукаво, ротный высветил дальность по квантовому бинокуляру дальномера, запрограммировал несколько капсул, и один за другим произвел несколько выстрелов. Грянули четыре мощных взрыва. Потом несколько долгих минут не раздавалось ни одного выстрела. Но вот заговорили десятки стэнксов. Пригибаясь, часть черных легионеров побежала к лесу. Со снайпером было покончено.

Мэк крайне осторожно подогнул колени и отпихнул навалившегося ирианца в дальний угол могилы. Сверху послышались шаги. Появившийся легионер заглянул вниз.

– Он здесь, сержант! – глухо, из-за противогаза, крикнул он.

Появился Хатан.

– Мэк, ты как?

Мэк поднял свободную руку и сжал в кулак.

– Встать можешь?

Он приподнялся, потом очень осторожно встал на ноги.

– Давай руку, – Хатан протянул свою и они сцепились. Медленно и осторожно он вытащил друга наверх.

– Нюхнул?

– Угу.

– Идти можешь?

– Угу.

– Пошли.

Управляемый командами ротного, гравитолет сел у первой траншеи и раскрыл люки десантного отсека. Туда внесли раненого в челюсть огнеметчика и еще одного с раной в животе и выходным отверстием в пояснице.

– Живее, живее! – закричал Кракс на Хатана и Мэка.

Забравшись внутрь, Мэк уселся поближе к выходу. В голове прочно засела мысль поскорее отсюда убраться.

– Назначь кого-нибудь, сержант, – распорядился ротный, – для присмотра.

На борт запрыгнул назначенный легионер. Люки закрылись. Машина поднялась в воздух и с постоянным ускорением помчала прочь из зараженной зоны.

Пилот перешел на управление автопилотом, контролируемое бортовым вычислителем, хранящим в памяти весь маршрут.

Раненный в живот громко стонал и бредил. Когда границы зоны миновали, сопровождающий снял с него противогаз, предварительно врубив систему отсоса воздуха, сверяясь во время ее работы с показаниями датчиков. Мэк сорвал и свой противогаз, ненавистный, но спасший жизнь, и жадно заглатывал свежий воздух. Жжение и боль не проходили, в добавок заслезились глаза, и потекло из носа.

С третьего противогаз стянуть не удавалось, он остервенело отбивался, хрипел и норовил лягнуть сопровождающего.

– Ну все, – произнес Мэк, когда легионер с раной в животе затих. – Отмучался.

На подлете пилот сообщил о своем грузе, гравитолет встретил дежурный медотряд. Оценив состояние прибывших, хирург злобно прикрикивал на санитаров, чтобы те поскорее подносили все необходимое для проб крови, антидоты, снотворное и обезболивающее.

Мэк попытался отвлечься от болезненных ощущений, но горящие носоглотка и легкие не позволяли думать о чем-то другом, кроме с трудом терпимой боли. После последних инъекций он еще какое-то время продолжал мыслить. Но вдруг, как будто кто-то нажал выключатель в мозгу. Он мгновенно погрузился в царство Морфея.

Спустя пару недель Мэк отдыхал на лугу недалеко от полевого госпиталя. Отдыхал после очередной гипервентиляции легких, облокотившись о худосочное деревцо с прожженной кроной. Ирбидорское светило взошло в зенит и теперь приятно пригревало, способствуя полному отдохновению. Мысли скакали лихорадочной каруселью, и при каждой новой попытке собрать их и остановиться на чем-то одном, Мэк неизменно терпел поражение. Очень хотелось курить, но ему строго-настрого это запретили. Да и сам он прекрасно понимал, что это крайне опасно в его состоянии.