Страница 6 из 11
Школьным учителям, если можно так выразиться, нашим защитникам и ангелам-хранителям, поодиночке мы были не интересны, и, вероятно, им тоже было трудно воспринимать нас как самостоятельных личностей. Мистер Обри был классическим примером худшего из школьных преподавателей: это был напыщенный фанфарон, всегда готовый найти повод, чтобы нас унизить. Мне повезло, мы нечасто с ним пересекались в школе, но пару встреч я хорошо запомнил. Первый случай произошел на площадке для регби, где мистер Обри твердо вознамерился продемонстрировать всем, что он когда-то был призером международного чемпионата в Уэльсе. С моей стороны было наивным полагать, что я, с моим худощавым телосложением и весом чуть больше 30 килограммов, мог бы повалить на землю такого борова, который весил, наверное, целую тонну. Но я не сдавался и отважился на захват противника. Навалившись на него всем телом, я изо всех сил пытался обхватить руками его бедра. Я очень сильно вцепился в него, и мне казалось, что под натиском моей храбрости и упорства он обязательно споткнется и упадет на землю. Но вместо этого он стряхнул меня, как муху, оттолкнул в сторону остальных игроков и стремительно бросился к линии, как будто должен был выиграть три заветных очка на проходе к воротам в матче на национальном стадионе Уэльса в Кардифф Армз Парке.
Позже я сумел отплатить ему. И помог мне в этом снегопад. Перед зданием школы располагались два игровых поля, и каждый преподаватель, который входил в ворота, должен был пройти мимо ребят, специально карауливших здесь учителей, чтобы атаковать их снежками. Все учителя уже привыкли к этой своего рода традиции и старались как можно быстрее преодолеть опасный участок пути. Все, но только не мистер Обри. Он стоял у входа в школу, гордо распрямив спину, и выкрикивал, обращаясь к собравшейся толпе: «Первый, кто осмелится бросить в меня снежком, весьма об этом пожалеет!»
Эта угроза была серьезной. В то время учителям разрешалось применять телесные наказания к ученикам. Такие наказания считались сами собой разумеющимися и входили в обязанности учителей. Это были звенья в порочной цепи под названием «дисциплина и порядок». А если бы родители узнали, что учитель в школе побил вас палкой, то, вероятнее всего, дома вам еще добавили бы для профилактики.
На 11
–
День расплаты наступил через три года или чуть больше, когда меня послали к нему посоветоваться о выборе будущей профессии. Сама по себе эта затея выглядела как-то глупо, поскольку он никогда и не учил меня и уж тем более понятия не имел, что я был за человек, чем я увлекался и что меня интересовало в жизни. По окончании нашего короткого разговора он сказал: «Карр, у тебя хорошо идет математика. Я бы порекомендовал тебе стать бухгалтером».
Я в то время понятия не имел, чем занимается бухгалтер, что это за профессия такая, и даже сейчас, спустя много лет, я абсолютно уверен, что и у мистера Обри не было ни малейшего представления об этой профессии. Наше общее незнание и стало причиной того, что я начал заниматься тем, что впоследствии просто возненавидел.
Четыре зачета по баллам и две отличные оценки, которые я получил на выпускных экзаменах в конце года, позволили мне поступить на бухгалтерские курсы. Об университете и речи не было, даже если бы я и захотел там учиться. Мои родители сказали, что мистер Беньон, заведующий интернатом при школе, полагал, что для учебы в университете у меня «недостаточно мозгов». Правда обнаружилась гораздо позже, много лет спустя. Оказывается, как сказала мне мать, я был зачислен в вуз, но у нас не было денег, чтобы оплатить учебу. Ей тогда казалось, что она поступила правильно.
Мы с Джимми Нельсоном считали, что университетская скамья была лишь для тех парней, которые боялись покинуть школу и столкнуться с реальной жизнью. Мы же не хотели ждать, нам не терпелось поскорее окунуться в эту жизнь.
Я собираюсь стать дипломированным бухгалтером
Мои родители были просто поражены теми перспективами, которые передо мной открывались, хотя и не имели представления о том, что же такое бухгалтерское дело, кроме того, что оно связано с цифрами. Отец считал, что это может пригодиться, когда надо подвести итоги в игре в дротики и записать мелом очки на доске.
Мне очень повезло, ведь я получил работу в компании «Пит, Марвик, Митчелл и компания», одной из пяти крупнейших бухгалтерских контор с филиалами по всем миру. В 15 лет я начал свою карьеру мальчиком на побегушках, подносил чай и выполнял различные мелкие поручения, не чурался любой черновой работы. Огромное, пыльное офисное помещение в старомодном стиле сильно походило на бухгалтерские конторы, которые описывал Диккенс в своих произведениях, и я чувствовал себя эдаким Бобом Кратчитом из его «Гимна Рождеству». Я терпеть не мог эту обстановку. Проработав там около года, я, если можно так выразиться, получил повышение, хотя оно никак не отразилось на моем жаловании. Меня перевели в хозяйственный отдел, где помимо доставки писем и посылок моей обязанностью было наклеивать марки на конверты, что я научился делать в 10 раз быстрее, чем того требовали нормы.
И хотя я терпеть не мог эту работу, которая не имела ничего общего с бухгалтерским делом, тот опыт стал для меня полезен. Работа в офисе была хорошо отлажена и отрегулирована, и мне приходилось выполнять самые разные поручения, которые только давали. Мистер Маршалл, начальник отдела, был хроническим алкоголиком и никакого отношения к успешной работе своих подчиненных не имел. Эта заслуга целиком и полностью принадлежала его помощнику Скиннеру. Это был необыкновенный человек, какие встречаются, наверное, только в фильмах. На экране он хорошо бы смотрелся в роли сурового старшины, бывшего заботливой матерью и примером для подражания для своих подчиненных, мудрым советчиком для молодых офицеров и правой рукой командира полка. Скиннеру удавалось делать так, чтобы я не мешался под ногами у мистера Маршалла, а что касается управления делами, то он делал это с такой легкостью и ловкостью, как жонглер в цирке, который вертит тарелочки на сотне бамбуковых палочек. И я никогда не видел, чтобы Скиннер уронил хоть одну такую тарелочку, как и не слышал, чтобы он хоть раз удостоился похвалы от Маршалла или же тех, чья жизнь благодаря его стараниям была менее трудной.
Спустя еще полгода мне вдруг пришло в голову, что я до скончания века так и буду протирать штаны, наклеивать марки и выполнять всякие ерундовые поручения, втайне надеясь, что меня когда-нибудь все-таки повысят. Сейчас, оглядываясь назад, я бы ни за что не согласился на такую работу, даже чтобы впоследствии стать дипломированным адвокатом. Тогда мне пришлось даже пригрозить им уходом, после чего меня соизволили перевести в аудиторский отдел.
Аудиторские проверки осуществлялись в помещениях компаний, и их бухгалтеры участвовали в этих проверках. Большинство офисных зданий располагалось в Вест-Энде, западной части Лондона, которая была гораздо интереснее подростку, нежели лондонский Сити. Иногда нам приходилось ездить в другие части страны. Наши клиенты, которые очень боялись, что мы можем обнаружить в их финансовых документах серьезные ошибки, относились к нам как к членам палаты лордов и даже размещали нас в самых дорогих отелях.