Страница 29 из 33
А между прочим, смотрит сквозь пальцы на сестер Клавку и Лидку, которые продолжительное время содержат в инфекционном отделении без прописки своего знакомого студента, который, честно говоря, промотал стипендию и хочет как-нибудь перебиться, откармливаясь государственным продовольствием на убой, а днем ночует на топчане в рентгеновском кабинете, где аппарат сгорел от неизвестных причин, мастер уехал на свадьбу, наладить некому, сами же допускают издевательства, не дают мне проходу за утерю бдительности во время спанья. Химический состав вводимого вещества процедурная сестра Замотайлова забыла, а записей не делала, потому что весь женский персонал поголовно вяжет в служебное время пуховые платки, расцениваемые до ста рублей и выше на черном рынке за овощным павильоном, несмотря что ходячие больные лоботрясничают, поломали весь штакетник вокруг территории, хотя имеется свободный доступ для всех посторонних лиц через главный проход, и разбредаются кто куда, но больше сидят в упомянутом гадючнике Зеленый Шум, где пьянствуют в казенных пижамах как туристы в черноморских здравницах. Больной Вадька, фамилии не знаю, из нервного отделения, где второй год без толку лечится от алкоголизма, а работает по совместительству санитаром по связыванию особо психических больных, а также подменяет во время загулов шофера на скорой помощи, сказал мне, что это вещество может оказаться подобно тетураму и в соединении с напитком, употребленном мною на бал-маскараде перед прилеганием на койку, привести к летальному исходу включительно. Прошу срочно подвергнуть меня бактериологическому анализу для выявления вещества, циркулирующего внутри моего организма, поступок процедурной сестры Замотайловой дисквалифицировать как покушение на здоровье при исполнении служебных обязанностей.
К сему ст. санитар Копейкин
НА КАЧЕЛЯХ
«Петя! Хоть совесть, братишка, поимей. Опять прислал не деньги, а пакетный суп. И совсем непонятно, зачем комплект «Трезвости и культуры» и квитанцию на годовую подписку журнала. Лучше бы баночного пива, которое в твоих загранках особой крепости и не портится. Или красной рыбки — ее-то на твоем траулере не меньше, чем у меня долгов. У Арнольда — это бывший аспирант, заведует пивным ларьком — такая рыбка высоко котируется. Я, сам знаешь, питаюсь исключительно пивом: лечусь!
Толкнулся в ЖЭК: мол, братец переслал деньги вам — за мою квартиру. Ущемление прав личности получается, и даже недоверием попахивает. Отдавайте — из моих персональных рук получите. А мне: получи, но с квартиры вон со своими тараканами.
На той же овощной базе среди временных — конкуренты. Заработок: за сортировку капусты — две десятки. Одна бабка трояк дала — из «Мебели» стулья донес до ее подъезда. Одним вспахал грядки в саду — пятак. Приемщица посуды — пятнадцать сорок. Чтоб не забраковала половину, обещал жениться на ней после получки.
Братишка! Деньги — телеграфом! Рыбки, само собой. Книги: Кристи, Сименон. Камю как в виде книги, так и коньяка (один чудак не пьет, а коллекционирует, за «Камю» будет меня целую неделю лекарством угощать). Узнай, почему коньяк назвали в честь Камю.
Заранее спасибо. Алик».
«… Петь! Что будет? Спиртное, даже пиво — с двух…»
«… Петюня! SOS! Цены взвинтили!..»
«Петух! Возвращаю долг по квартплате. Учись жить и крутиться у старшего брата. Конкретно: спихнул пакетный суп одной бабке. Встал в хвостатую очередь за быстро- и сильнодействующим лекарством, которое сосуды расширяет. Вдруг рядом возникает Генка-сварщик, тот, кто у Арнольда лишь однажды мне малость плеснул, но моралей начитал — на добрую канистру. И — надо же! — просит: «Уступи, Александр Иванович!» Я, не растерявшись, ехидно: «А плеснешь?» — «Какой разговор, край нужно, друг проездом». Я не злопамятный, спас. Он: «Может — компенсацию, охота целенькими принести. Возьми, пожалуйста, за щедрую услугу десятку…» Я засек ситуацию, сориентировался и еще в разных местах очередь застолбил.
Будь. Алик».
«Петушок! Возвращаю последний долг — за ремонт квартиры плюс на пару «Камю»… Вот и ты морали: ищи работу, а не беги от нее. Но где, как? Литфак пединститута не закончил по независящим обстоятельствам. Там, оказалось, не только «Онегин», но и картошка в колхозе. В мореходке, в которую ты меня всунул, не романтика, а подъемы и отбои. На заводе тоже не сахар: не задержись, с ароматом не явись. Теперь вдобавок: «Трудовой и общественной дисциплине — гарантию коллектива!»
Каждому — свое. Всплыл и мой талант, призвание открылось — в нынешней ситуации моя рыбка объявилась.
Мы — вроде свой профсоюз — с утра собираем совет близ винного. Мы — это Витька, по кличке Картинная галерея (весь разрисован); Герка — подпольный тренер по каратэ; баба Кланя — трудовая книжка потолще БСЭ и… пятидесятирублевая пенсия при склонности к светской жизни.
Как открывают винный — мы внутрь дружной сплоченной группой. Чужакам — локаут. Пока до них очередь дойдет — дают-то по два пузыря на нос! — магазин закрывают.
В нашей очереди стоять — шик. Наполняешься самыми свежими новостями: про динамовцев Киева, которые заелись; про сокровища на «Титанике» — вот где винные подвалы; про «Надо же, надо же, надо ж такому случиться»! — очень современная Алла Пугачева. Тут же нарколог гонит клоунаду по мегафону. Мол, капля никотина убивает лошадь (спросить, где он видел курящую и пьющую лошадь); про то, что нервные клетки не восстанавливаются.
Я б в наркологи пошел! Прогулка по жизни, синекура. Вот наш напялит белый халат и проницательный вид: «Проглотите таблетку!.. Зайдите через два месяца!» Мой персональный Сан Саныч доволен мной по уши: «Без рентгена видно, что ты перестроенный: вес набрал, округлился, брюшко обозначилось — натуральный шеф-повар инвалютного бара!» Это потому, что я перестал пивом надрываться. Как Николай Второй, пью коньяк, закусывая лимоном. Икру ем ложками. И прямо-таки расцвел Сан Саныч, когда я презентовал наркокабинету твои «Трезвость и культуру» плюс годовую подписку на журнал.
Клиентов — вагон: Арнольд (его пивточку ликвидировали, переквалифицировался в бармены), таксист Вовка, проводник вагона Василий Иванович, администратор гостиницы Ася, королева бензоколонки Люся. Автомобильные девочки и их кавалеры Александр Григорьевич, Александр Митрофанович и Анатолий Зельдович… Проявил здоровую инициативу — вписал в это неформальное объединение Олю. По-родственному пожалел племянницу — зачем ей, смазливой и аппетитной, с малолетками по диско- и видеотекам, никакого навару, еще ославят. Но эта кадра не выдержала элитной жизни: залилась градусами и — белая горячка, по-научному — делириум тременс. Жалко, конечно, но какое же производство без издержек!
Покеда. Алик».
«Петюха! Одновременно командирую перевод. Сообщи номер своего Сбербанка и счет — туда эти семечки пересылать сподручнее.
Присмотри говорящие швейцарские часы, несмываемые обои и пальто фирмы «Бурда». Само собой — японский видеомагнитофон с кассетами-клубничкой.
Мою квартиру, робко позвонив в дверь, обитую под кожу (цвет «Мокко»), проведал участковый. Такой чистенький мальчик — выращивает усики и непрестанно наводит на них марафет. Больше, чем этим пушком, горд тем, что в его микрорайоне на неблагополучную квартиру меньше.
Хотел подарить ему серию о Мегрэ, но, чтобы не случился перебор и не привлечь к себе любопытства сверх нормы, просто уступил по номиналу.
Будь. Алик».
«Петька! Новость. Общество трезвости ввело Сухой месячник — сделало свой вклад в уборочную кампанию. Для нашего профсоюза оптимальный, конгениальный вариант. Дефицит покрыли — завезли из соседней области. Повысили цену — за дополнительный риск. Переходим на выпуск собственной продукции, вдруг у соседей тоже умники объявятся. Первая опытная партия — не хуже коньяка местного разлива. Запаслись посудой с броскими этикетками. Из нержавейки соорудили аппарат по изготовлению и закручиванию пробок: нашу бутылку от заводской теперь не отличишь.
1
Примечание архивариуса. Фамилии, имена и географические названия изменены или опущены, дабы какой-нибудь местный лидер, прочитав публикацию, не решил, что сюжет его не касается.