Похождения робота

— Нету.

— Ну вот! Это значит машину угробить! Не «козел», не трактор, а «Жигули»! Итальянская марка, капризная штучка, а ты ее — по рытвинам да по колдобинам… Не пойдет! Опять же прогнозы сообщают, что дожди ожидаются, движется к нам циклон с острова Цейлон.

— Как же быть?

— Как настоящие хозяева делают. Они прибегают в таких случаях к услугам ж.-д. сети. Стало быть, семейство свое сажай в вагон, хоть мягкий, «Жигули» грузи на платформу и кати спокойненько.

— Так две пересадки! — ужаснулся Тюлькин.

— Ну так что ж. А ежели поломка в дороге… Задний мост — пополам, или аккумулятор сядет? Больше мороки будет! Перегрузишь. Деньжат, конечно, запасай поболе. Своих мало, подзайми где-нибудь: ребятам при перегрузках на лапу давать придется: кому рупь, кому — десятку. А как же! Ты думаешь, тебе одному охота «Жигули» приобрести? Однако на билете сэкономишь, потому что в машине придется сидеть, а то вмиг раскулачат! Охрану-то на поездах отменили! Ружьишко прихвати на всяк случай… Некоторым даже нравится так путешествовать: прямо за рулем можно бутылочку раздавить, и автоинспектор не придерется!

Поразмыслив, Тюлькин так и сделал.

Что ему пришлось пережить во время двух пересадок, мы рассказывать не будем для экономии места.

К тещиному дому он подкатил на своих колесах, а вслед за ним подоспел обещанный циклон, превратив дороги в кисель.

Поэтому отпуск Тюлькин провел так: днем спал, а по ночам стерег машину, так как косматых и технически грамотных аксельратов здесь оказалось даже больше, чем в крупных городах.

За отпуск Ханыгин являлся к Тюлькину только один раз: когда теща изъявила желание съездить в соседнюю деревню в гости к родне.

Ханыгин оказался тут как тут.

— По такой дороге и цыгане не поедут, — шепнул он. — Машину потом за неделю не отмоешь. Невелика барыня, съездит и на автобусе. Нынче автобусное движение хорошее.

После этого теща прозвала Тюлькина Кащеем, имея в виду как его скупость, так и сильно изменившийся внешний вид: от забот Тюлькин похудел, пожелтел, и у него начались трястись руки. Вдобавок он экономил отпускные деньги, предвидя обратный путь с двумя пересадками.

Очутившись, наконец, дома, Тюлькин обнаружил у себя одышку и слабость. Врач прописал ему полный покой.

Этой же ночью к Тюлькину в последний раз явился Ханыгин и спросил:

— Хвораешь? Вижу, что филонить ты, браток, начал, а не ко времени! Сейчас нельзя лежать, энергию нужно проявлять, боевитость! Хлопотать нужно!

— Чего ее проявлять, — вяло возразил Тюлькин. — Хлопотал-хлопотал…

— Вот это да! — удивился Ханыгин. — Да разве то хлопоты? То — не хлопоты, а так… текущие дела! Настоящие хлопоты только начинаются! Гараж требовается сооружать? Требовается! Значит, хлопочи об участке, одновременно запасай стройматериалы: солидная вещь солидного гаража требует! Стройматериалы — дефицит, значит, тебе полагается с нужными людьми связь наладить: есть тут один прораб Валерка, к нему ход ищи, он всякими материалами располагает, потому что тоже на «Жигули» прицеливается, а то и на «Волгу». Денег, значит, запасай поболе! Автомобилист, он какой должен быть? Он, как шмель: туда-сюда сновать, хлопотать…

— Заболел я… — жаловался Тюлькин. — Ослаб…

— Да-а… — вздохнул Ханыгин. — Слабак ты для этого дела! Не зря я там беспокоился, переживал. Своя машина, она большого здоровья требует.

— Впору продать эти «Жигули», — вслух размышлял Тюлькин.

— А что! — обрадовался Ханыгин. — Мысль! Тебе ведь машина, как я понял, зачем требовалась? К теще показаться? Ну вот показался, на хрена она теперь тебе? Больше тебе на ней ездить некуда! Валерке-прорабу и продай: он хорошую копейку на стройматериалах зашиб! И мне спокойней будет, а то там на меня косятся: больно часто отлучаюсь, могут на режим перевести. А как у Валерки «Жигули» окажутся, тут я успокоюсь: у него машина будет как яичко! Хоз-зяин!

После того, как Тюлькин продал машину Валерке-прорабу, крепко обжулившему его при покупке, здоровье его начало поправляться, а призрак Ханыгина больше не являлся.

Через полгода Тюлькин из любопытства зашел к Валерке. «Жигули» стояли в жестяном гараже на колодках, так как колеса, аккумулятор и прочие легкоуносимые детали Валерка хранил у себя в квартире, покуда не завершится строительство другого гаража — каменного, выложенного внутри импортной керамической плиткой.

— Тебе привидение показывалось? — выбрав момент, спросил у Валерки Тюлькин.

— А на фига? — пожал плечами Валерка. — Я ж непьющий. Это вон соседу моему — тому каждую ночь что-нибудь мерещится! А мне даже цветной телевизор посмотреть некогда, не то что привидения: делов хватает! Хорошая вещь, она ухода требует. Вот закончу стройку гаража, нужно сигнализацию проводить, замок ставить, простой не годится, нужен — японский. Кроме того, думаю оборудовать «Жигули» портативным телевизором, холодильником. Ребята как-то толковали насчет кондиционированного воздуха…

Слушая планы Валерки, Тюлькин думал: наконец-то «Жигули» попали к настоящему хозяину… То-то успокоился Ханыгин!

НЕДУГ ЛЕПЕШКИНА

Долгое время Лепешкин был человеком маленьким и никакими особыми правами и привилегиями не располагал.

Но однажды начальство доверило ему номер текущего счета, по которому можно для служебных надобностей заказать телефонный разговор хоть с Москвой, хоть с Кушкой. С оплатой, само собой, из казенного кармана.

Первые полчаса Лепешкин с непривычки как-то робел этим правом пользоваться, потом набрался храбрости и позвонил поставщикам, чтобы выяснить насчет недогруза глины.

Утряся вопрос с глиной, Лепешкин забеспокоился о заводском толкаче Бусалыгине, пропавшем в Батуми и не дающем о себе знать.

Обзвонив батумские гостиницы, Лепешкин нашел-таки Бусалыгина, который оказался вполне живым и сравнительно здоровым. Тот сообщил, что делами пока не занимался, но, случайно оказавшись на выставке комнатного собаководства, познакомился там с одной крошкой, и долго расписывал, какая она из себя, и что он намерен делать в самое ближайшее время.

Закончив разговор с Бусалыгиным, Лепешкин вспомнил, что у него тоже есть знакомая крошка с телефоном, и решил позвонить ей в Одессу — исключительно в служебных целях, чтобы не тратиться на гостиницу в случае командировки. Но выяснилось, что коварная крошка ему изменила, потому что трубку взял мужчина, назвавшийся мужем. Лепешкин не растерялся и, наслаждаясь своей недоступностью, минут десять остроумно интриговал этого типа, щедро наделяя его именами различных животных от «рогатого козла» до «тамбовского волка» включительно.

Потом вспомнил он про свою бывшую жену Лену и сынка Витю, по слухам, успешно одолевающего не то первый, не то второй класс, и позвонил им в Киев. Сынок оказался действительно способным мальчиком и по телефону прочитал ему наизусть много длинных стихотворений. Однако, когда Лена, превратно истолковав звонок Лепешкина, начала намекать на непредусмотренные алиментами подарки, Лепешкин спохватился, что срочные заказы оплачиваются втрое, и разговор прекратил.

Да и рабочий день кончился. Но тут Лепешкину пришло на ум, что если здесь, в Челябинске, уже шесть часов вечера, то в Куйбышеве — пять, в Воронеже — четыре часа. Зато в Южно-Сахалинске уже ночь.

Во все эти города Лепешкин когда-то ездил в командировки и кой-кого там знал.

Чтобы не терять зря времени, Лепешкин не пошел домой ужинать, слегка перекусив завалявшейся в столе корочкой, и снова уселся за телефон.

Во всем районе давно погасли огни, и только одно окно светилось — Лепешкин сидел на своем рабочем месте и кричал в телефонную трубку:

— Неужели? Ну, ты даешь! А почем у вас молодая картошка? А редиска? И у нас одинаково — вот чудеса! А Генка там? Позови его! Ничего, я подожду, пускай кто-нибудь сходит… Генка? Это — Лепешкин беспокоит! Как это какой? Забыл? На рыбалку ездили, я в красных трусах был, вспомнил? То-то! Ну, как жизнь? Молодец! А семья у тебя какая? С супругой мирно живете? А детишки не балуются? Нет детишек? Чего же не заимеете? А кто еще с тобой живет? Бабушка? Передай ей привет! Скажи — Лепешкин привет передает!