Конвейер смерти

— Курбатов, ты аккуратнее ходи. Не пропусти растяжку! Ноги береги! — похлопал я его по плечу.

Солдат нервно улыбнулся в ответ на мою заботу, махнул рукой и принялся осторожно проверять щупом тропу и подступы к воротам. Ворота оказались незакрытыми. Да и зачем? Хозяевам же дороже. Запертые — либо сломаем, либо подорвем, а древесина ой как дорога в этой стране!

Второй взвод начал внимательно осматривать строения, а мы с Бодуновым переместились к следующей хибаре. Стены тут были ниже, тоньше, а сам домик совсем обветшал, и только виноградник был еще гуще, чем везде.

— Бодунов, выбирай позиции пулеметам, а я в окрестностях пошарю, — сказал я прапорщику. — Возьму с собой сапера, пулеметчиков, наберу «дымовушек» и поищу кяризы в зарослях. Нужно заранее обезопасить себя, а то скоро «духи», как тараканы, полезут оттуда на волю!

— Смотри, на засаду не нарвись. Далеко не отходи! Если что, кричи о помощи! Услышу — прибегу, не услышу — не обессудь! Я тебя не посылал! — заржал прапорщик.

— Ты тоже кричи, не услышу — не помогу, а услышу — тоже не прибегу. Вас много, нас мало. Если уж тебе станет худо, то и от нашей помощи толку не будет, — рассмеялся я в ответ. — Обживайся, готовь обед, постреливай из «Утеса», но не перепутай меня с врагами!

— Не перепутаю! Сегодня у тебя физиономия без бороды, не ошибусь! Да и как же можно в Героя стрелять! Нет, нельзя, пока живи!

В окрестностях за дувалом я обнаружил два колодца, а Зибоев отыскал еще один, прикрытый досками и засыпанный соломой. Десять дымовых мин улетели в глубокие жерла, туда же отправились осколочные гранаты, гулко громыхнувшие на глубине. Чтобы дым не поднялся весь наверх, а немного задержался внутри и пошел бы гулять по горизонтальным ходам, мы закидали выходы ветками и какими-то лохмотьями. Еще один дымовой столб клубился из глубины двора. Это Игорь шалил, обнаружив очередной потайной лаз.

— Товарищ лейтенант, в кяризе какое-то странное шебуршание! Послушайте! — окликнул меня из зарослей Лебедков.

— Сержант, может быть, вода течет, это ведь своеобразная система водоснабжения. Но могут и «духи» перебегать к нам в тыл. Чего прислушиваться! Тащи две дымовые гранаты и РГО! Сначала гранату кинь, а потом «дымы», — распорядился я. Не дожидаясь, пока он их принесет и не заглядывая внутрь, я бросил во чрево колодца «эфку». Граната, ударяясь о стенки, полетела вниз. Раздалось несколько шлепков по глине, а затем гулкий взрыв.

Лебедков повторил бросок, но более аккуратно. РГОшка взрывается сразу при ударе, поэтому сержант выпустил гранату из ладони точно над центром жерла кяриза. Мы отскочили за стену. Бух-бух! Гулко охнуло подземелье, и следом за эхом вверх взметнулись на излете осколки. Если их выбросило даже сюда, то и «духам» досталось. Не хочется смотреть вниз: есть шанс получить оттуда очередь в лицо. Я, вообще, не люблю разглядывать, что там, в глубине кяриза. Сооружения, конечно, занятно сделаны. Строились многие века. В мирное время в иной ситуации я бы их исследовал, но только не сейчас.

Юрка проколол дырки в дымовой мине, вставил запал, дернул за шнур дымовую гранату и швырнул вниз. Через пару минут клубы черного и белого дымов поднялись до уровня края колодца, который напоминал проснувшийся вулкан.

— Юрик! Возьмите доски, вон ту рогожу и прикройте выход. А то мы тут задохнемся от этой дряни, — заорал на сержанта спустившийся с крыши Бодунов.

— Нам тут вонь мешает, а представляешь, какой «кайф» ловят в штольнях «духи»! — засмеялся я, похлопав по плечу прапорщика. — Даже вошки и блохи на них подохнут! Вместе с хозяевами! Игорек, все, что есть, дымовые гранаты в подвал и в колодцы, может, вытравим их, как крыс. Оставим без воздуха. И над выходом растяжки надо поставить, а то ночью какая-нибудь сволочь, полуживая, вылезет и нас порежет.

Не торопясь, мы опять осмотрели окрестности. Добавили новых «подарков» для обитателей подземелья, да так много, что от стелящихся по виноградникам дымов и самим дышать стало нечем.

— Где замполит? — услышал я крик радиста.

— Тут я! Чего нужно? — отозвался я, высовываясь из десантного отделения, где лежа переваривал сытный обед и дремал, прячась от полуденного зноя.

— Ротный вызывает на связь!

— Ох-хо. Что ему не спится? Давай наушники.

Я взял радиостанцию и пробормотал:

— Слушает «Анкер-300».

— Молодец, что слушаешь. Храпишь, наверное, как сивый мерин? — насмешливо спросил Сбитнев.

— Зачем так, открытым текстом на весь эфир? Тем более что обвиняешь голословно. Нет, не сплю, беседую с бойцами, — ответил я, окончательно очнувшись от сна.

— Хватит болтать с пулеметчиками. Садись быстрее на броню и мчись «пулей» ко мне!

Вот черт, не даст отдохнуть! Садись, езжай! А зачем — не сказал! Не вздремнуть, не отдохнуть, не расслабиться.

— Зибоев! Бери пулемет и забирайся на БМПешку. Будешь меня охранять. Лебедков, заводите машину! — скомандовал я сержанту.

— Понял вас, командир! Вещи с собой брать? — поинтересовался Лебедков.

— Нет! Скорее всего быстро вернемся. Это Сбитневу что-то в голову взбрело! — Я потянулся до хруста в костях и крикнул Бодунову:

— Игорек, я уезжаю на командный пункт, к ротному, без меня не скучай!

Прапорщик оторвался от прицела «Утеса», помахал рукой и вновь припал к окуляру. Он уже битый час высматривал жертву. Но никак не мог найти затаившихся врагов в этой сплошной зеленой массе. Скорее сам дождется ответной пули снайпера.

— Игорь, хватит хищничать, схлопочешь пулю, лечить не будем. Лекарства дорогие! — сказал я, надевая нагрудник и набирая гранаты.

Бодунов помассировал шею, потряс руками, помял плечи и, перекатившись по крыше, спрыгнул вниз.

— Никифор! Ты меня бросаешь на произвол судьбы? Надолго?

— А кто его знает, что Сбитневу надо!

— Нас и так только одиннадцать, а ты четверых забираешь! — проворчал взводный.

— Ты предлагаешь мне идти пешком и одному? Или согласен дать провожающим пулеметчика? — ухмыльнулся я.

— Да нет, я ничего не предлагаю. Но с двумя БМП как-то веселее, чем с одной.

— Вот и мне ехать на машине будет весело. Ничего, мы там не заночуем. Скоро вернусь. В карты я с ротным резаться не буду. Вовка — шулер! Всегда норовит обжулить, честно он просто не в состоянии играть. Наверное, донесение какое-нибудь составить и подать нужно, а сам думать и мозги напрягать не хочет. Для этого, вероятно, и вызывает.