Страница 28 из 31
САМОЗАВАРКА
Среди носильных вещей обувь у Николая Калинова стояла особняком. В парадном углу гардероба. Если допускалась в нем недоглаженность брюк, пятно на рубашке, шарф веревкой, то с башмаков пылинки сдувались. Идеал поверхности приравнивался к зеркальной, и таковой она содержалась. Да не в шкафу, а при эксплуатации в жару и слякоть с использованием общественного транспорта. Николай Калинов не относился к тем российским гражданам, обувь которых пешком перемещалась только из машины до кабинета. Поэтому носовым платком не нос чистил, а туфли. Чуть непорядок, сразу в карман. Не рукавом ведь… Жена ворчала: платков не напасешься, все в тряпки перевел.
С детства такой. На улице грязь по уши. Николай в школу будто по заборам придет. Блестит обувь вопреки всем погодным катаклизмам.
— Калинов, ты что, ботинки в руках нес? — спросит учительница.
— Не, он на руках причапал, — скажут шутники.
Кроме красивой обуви, имелась еще одна страстишка — чай. Иной мужчина не заснет, не засмолив одну-другую сигарету. Сон не идет в голову без никотиновой накачки. Николаевой голове требовалось пол-литра чая осадить. И не давясь, а с чувством, толком, в одиночестве. Когда ни одна собака под ногами ритуала не путается. Домашние заняли спальные места, засопели в носоглоточные отверстия. Телевизор и радио в отключке. Даже газет не признавал параллельно чайной церемонии. Что называется, тет-а-тет с чашкой. Поднес к губам, сделал глоточек и под текучее тепло думай о жизни.
Например, на тему «очевидное и невероятное». Недавно Толя Трубников, сосед по даче, проболтался под пиво, что они с женой в ночь на Ивана Купала скачут по огороду голыми. В двадцать четыре ноль-ноль раздеваются до последнего лоскутка, садятся верхом на палки и аллюр три креста вокруг парников с огурцами. Идиотизм чистейшей марки. Дурдом на летних каникулах. Но огурцы у Трубниковых в любой год в рекордном объеме. В прошлом году все «садисты» поголовно ныли: то мамаево нашествие тли на огурцы, то туман вредный падал. Никаких условий для урожаев из книги Гиннеса. А Трубниковы, как всегда, ведрами снимали. Может, и на самом деле попробовать поскакать? Не убудет… Кино, конечно, если подумать: они с Анастасией, оседлав черенки от лопат, наяривают галопом между грядок…
А ведь не так запрыгаешь, жрать захочешь. Жизнь в последнее время напрягала, было о чем подумать вечерком. Тем не менее, жену Анастасию отправил к теще. В столицу Хохляндии славный град Киев. Шесть лет бедолага маму с папой не видела. Николай как-то за чаем решил — так дальше не пойдет, надо поднапрячься.
— Мы не из тех, кто последний хрен без соли съели! — убеждал жену. — Полетишь самолетом. По-человечески. Мне перед собой стыдно будет: единственная и неповторимая жена трое суток на поезде стыки боками считает. Как первобытная.
— Тебе туфли нужны.
— Ничего, семь лет «Саламандру» ношу и еще сойдет.
Проводил жену. Три недели пронеслись в момент. Опять аэропорт, теперь уже по обратному поводу. Жена цветет от счастья — своих повидала, родные места посетила, к любимому мужу вернулась.
— Соскучилась, — прижалась к Николаю в машине. — Какой я тебе оригинальный сувенир везу… Сюрприз!.. Закачаешься!.. Без ума рад будешь! На сто пятьдесят процентов уверена!
— Какой сувенир? — загорелся Николай. — Новые туфли?
— Потерпи!
Легко сказать. Николай газу подбавил — быстрее к сюрпризу…
— Не гони, дурачок! — жена сдерживает.
Сюрприз получился на 200 процентов! Но без радости.
В чемодане вместо платьев — брюки мужские. Вместо дамского белья и других женских причиндал — мужское исподнее, электробритва, кожаная папка с бумагами…
— Не мой чемодан! — схватилась за голову жена. — Перепутали! А я тебе бокал везла, как ты мечтаешь!
Как-то у знакомых Николай увидел уникальный агрегат — чашку-самозаварку. В ритуальном вечернем чаепитии был бзик — заваривать напиток прямо в чашке. Переливание, считал Николай, во вред любимому напитку. Заварит в пол-литровой, накроет блюдечком… Одно плохо — заварочные лохмотья в рот лезут. Чашка-самозаварка исключала неудобства по выплевыванию ошмотьев. Она состояла из трех частей. Во-первых, чашка. В нее вставляется этакая фарфоровая розеточка, дно сплошь в отверстиях. Сюда чай засыпается. Не гранулированная труха, конечно. Кипяток через розетку-ситечко заливается. Третий элемент агрегата — крышка, изготовленная из того же материала — фарфора. Накрываешь систему, минут пять или сколько там вытерпишь, даешь настояться, затем крышка с розеткой в сторону до следующего раза, а сам сиди и наслаждайся напитком, разогнав домашних по кроватям.
Удобная штука. Чай получается чистый, плевками отвлекаться от дум не надо. Николай задрожал, увидев эту конструкцию в действии.
Однако дружок-товарищ, как ни умолял Николай, не отдал.
— Подарок. Не могу.
В Киеве Анастасия наскочила на мечту супруга. И ужас как удачно — последнюю с витрины сняли. На крыльях из магазина летела. Любимому Коленьке отхватила вожделенный агрегат.
Которого в чемодане не оказалось. Анастасия в слезы. Тогда как Николай не расстроился из-за подмены.
— Ну, и черт с ним! — оценил содержимое чужого чемодана.
Особенно Николаю туфли понравились знаменитой фирмы «Мэйфеар». Давно слышал о наличии такой, да сталкиваться с ее сапожными экземплярами не доводилось. Нога обомлела, попав внутрь туфли, залилась колоратурным соловьем в процессе примерочной ходьбы по ковру. Коричневой кожи мокасины с изящными пряжками были продолжением ступни, а не досадной необходимостью, которую натягиваешь, чтобы пятки об асфальт не бить.
— Если толкнуть их, наверняка тысячи две с половиной можно взять! Мне месяц работать! — сказал Николай, хотя желания продавать ни малейшего не было. — Смотри, тут еще джинсы новые. С биркой. Папка кожаная… Одна чашек на десять потянет…
— У меня там конфеты киевские остались, грильяж в шоколаде. Грецкие орехи тетя Таня дала, сухофрукты.
— Какие сухофрукты? Погляди — пиджак велюровый в упаковке. А у тебя максимум пару платьев прошлого десятилетия пропало.
— Почему пропало? Поехали искать!
— Куда поехали? Куда?
— В аэропорт!
— Двенадцатый час ночи!
В аэропорту на выдаче багажа их ждала записка с адресом на краю света…
— И что, — скривил физиономию Николай, — потащимся на другой конец города?
— Конечно! Кто его знает, вдруг им спозаранку уезжать дальше надо.
На улице, где находился чемодан с чашкой-самозаваркой, Николаю бывать не доводилось. И спросить не у кого, заполночь на дворе. Все же двух парней встретили.
— Нам как раз в ту сторону, — сказали. — Покажем, если довезете.
— Нет проблем, — обрадовался Николай.
Не было, так появились. В один момент «проводники» объявили:
— Стоп, мы приехали. Выходи, покажем, как добраться. Тут недалеко.
Николай, простачок, вышел. А ему нож в бок. Съездил, что называется, за чемоданчиком. Машина пусть и не новая, другой нет и не предвидится в этой жизни.
Второй «проводник» быстренько за руль садится. Дескать, поездил — дай другим погонять.
— Ну что, — игриво говорит Анастасии, — поедем, красотка, кататься? Давно я тебя поджидал.
Конечно, «поджидал» к слову обронил. А чего не ожидал от «красотки», которая сзади сидела, так пистолета в затылок.
— Кто поедет, — воинственно кричит Анастасия, хотя у самой сердце ниже пяток ухнуло, — а кого вперед ногами повезут. Руки на лобовое стекло!!!
И дулом в башку тычет. Пистолет не убойный, газовый, но как две капли настоящий. Собственно, выстрели в упор — морду покорежит, родная мамочка в гробу не узнает. Идя на обменное дело, Анастасия в сумочку, рядом с косметичкой, положила газострельное оружие на всякий криминальный случай.
Под дулом прыть сексуально-воровская сдулась.
— Ладно, Черный, — сказал секунду назад желавший «кататься» подельнику с ножом, — отпусти мужика, тут у бабы пушка.