Страница 7 из 25
— Не стреляй в Таню! — на чистейшем русском закричал Вася и бросился грудью на стволы.
После этого героического броска свояченица зауважала зятя.
Лида в последний момент успела дернуть ружье вверх. От хрустальной люстры остался мышиный хвостик провода, со шкафа бесследно исчезла фарфоровая ваза литров на двадцать.
— Хунвэйбина! — затопала ногами Татка.
Вася на трясущихся четвереньках пополз за валерьянкой.
В этот трагический момент ожил телефон. Звонил валютный жучок Лева. Он предлагал обмен старых рублей на новые с гонораром 30 долларов в собственный карман за каждый обменянный миллион.
— Будешь на этих условиях? — спросила Лида Васю.
— Он что? — вдруг закричала Татка. — За дурочек нас держит? Думает, я базар не знаю?
Татка выхватила трубку из рук сестры и громко заторговалась с Левой.
И чем дольше она говорила, тем больше глаза приобретали европейский разрез, нос — родную картофелеобразность.
Лида с радующимся сердцем смотрела на сестру и думала: «В Африку за товаром ее не возьму. Еще превратится в негритянку с кольцом в носу».
ХОДЯ
Поезд едет, рельсы гнутся.
Китайские мотивы сыграли злую, даже роковую шутку с самим Петро Иванычем. Посудите сами: «по рисочку» не принял, зайдя на следующий день в киоск.
— Уволят, — сокрушался бедолага.
Залетел Петро Иваныч в международном масштабе. Подвела слабость к пострелять в выпившем состоянии, гусарско-ковбойская жилка, чуть что — обнажать ствол. Мол, ша, парнишки, я вооружен и могу стрельнуть. И приводит без предупреждения угрозу к исполнению. По ковбойской причине он еще до китайского случая чуть не попал впросак по служебной линии.
Очередной день чекиста, то бишь получку, обмывал в ресторане с темпераментным названием «Джигит». Перед его входом у коновязи не стояли иноходцы-карагезы. Преданных скакунов джигиты обменяли на фартуки и поварские колпаки, кинжалы — на кухонные ножи, предлагая сибирякам оригинальные блюда кавказской кухни: шашлык из свинины, люля-кебаб — из говядины, харчо — непонятно из чего. Петро Иваныч, неприхотливый к кулинарным изыскам, в рассидочку употребил полкило водки, и вздумалось ему лакирнуть принятое соточкой коньяка. Джигит принес что-то по вкусу близко у коньяка не стоявшее. Даже не чача. Самогоняка закрашенная. Такая, как в песне Петро Иваныча:
Петро Иваныч, отведав разводного коньяку, сразу ствол не обнажил, но возмутился:
— Ты что за пойло мне, воину МВД, принес?
— Шистый дагестанский коняк! — оскорбился джигит. — Пят звезд.
Не поленился, пустую бутылку принес.
— Смотри оба глаза, что написано!
— На моем сарае «Маша + Саша» написано, а там дрова! — хлопнул ладонью по столу Петро Иваныч.
— Ты зачэм бочка лэзэшь? — засверкал глазами джигит. — Нэ понимаешь коняк пит, нэ ходы приличный рэсторан, сыды свой хата, водка хлестай!
— Я из УВД! — представился Петро Иваныч. — Закрою вашу богадельню к чертям свинячим!
— А я из красный уголок! — не поверил джигит.
— Ты из красного чума! — сказал Петро Иваныч и пошел в туалет, горло прополоскать после высокогорного коньяка.
В общественном заведении его с нетерпением ждал уже знакомый джигит и два незнакомых. Они так и не поверили, что Петро Иваныч не баран чихнул, а воин МВД. Одет он был по гражданке.
— Ми тебя, дарагой, — говорят с улыбочкой, — будем мал-мал ум за разум учит!
И как горные орлы начали окружать клиента.
— Это я вас буду «ум за разум учит», как на воина МВД руку поднимать! — сказал Петро Иваныч и обнажил табельный ствол.
И чтобы сразу развеять сомнения насчет правдишности вооружения, выстрелил в дверь кабинки. Из нее вывалился гражданин, глаза по чайнику, штаны на коленях, руки задраны вверх. «Извините», — прикрыл интимное место и боком-боком спутанно засеменил к выходу. Горные орлы быстро смикитили, что шутки шутками, а пару пуль в желудке дело невеселое.
— Стоять! — скомандовал Петро Иваныч.
Напрасно повышал голос, педагогический порыв у джигитов испарился. А бежать от пистолета в направлении куда глаза глядят — не позволяло пространство туалета. Джигиты замерли как вкопанные.
— Кругом! — командует дальше Петро Иваныч.
Ставит джигитов руки на стену, ноги на ширине плеч. И закрепляет позу выстрелом над головами. Мол, это вам не горные кручи, а сибирские равнины.
На прощанье потребовал подпирать стену, пока каждый тысячу баранов не насчитает.
Утром Петро Иваныч проснулся в холодном поту: могут погнать из рядов МВД. Побежал к джигитам улаживать инцидент. Но те и в качестве потерпевших не захотели связываться с начальством Петро Иваныча.
В отличие от джигитов, китайцы связались.
Роковые события развивались следующим образом. Знакомый следователь уговорил Петро Иваныча по легкому срубить тысяч пятьсот. Поезд Москва — Пекин, прозванный в народе Ходя, возил из Китая китайцев с ширпотребом. В поезде товары были дешевле и дорожали по мере удаления от железной дороги. В этом и был сермяжный смысл международного бизнеса. По плану коммерческой операции Петро Иваныч и следователь садились в Ходю и, пока тот постукивал колесами, отоваривались, а через час выходили на следующей станции, сделав Ходе ручкой. В поезде они купили шесть кожаных курток. «В два раза дороже продадим», — обещал опытный бизнесмен-следователь. Взяли по паре спортивных костюмов «Reebok», где фирменную надпись точнее было делать иероглифами. В завершении операции следователь у проводника взял три пары джинсов.
С этой самой сделки и начался детектив. У следователя сработал профессиональный инстинкт. Он разорвал одну упаковку, вторую, в третьей нашел, что искал: вместо пары джинсов — половина. Может быть, даже произошла ошибка, проводник не хотел следователю продавать эту располовиненную пару. Он ее приготовил сунуть через окно тем, кто штурмовал Ходю на станциях. Но так было хорошо упаковано, что китаец сам перепутал. Однако признать ошибку категорически не захотел.
— Моя твоя цесно целий давала. Твоя моя хытрый!
Ах, ты желтолицый собрат по разуму. Как все вывернул. Его моя цесно продавал, а моя его развел.
Петро Иваныч со следователем начали разъяснять, че нас за дураков держать?
— Моя твоя не понимай, цего хоцись! Моя целий давал! — талдычит узкоглазый брат.
— Нас цесный китайца! — тут же рядом крутился второй проводник.
Крутился-крутился «цесный китайца» и пропал, прихватив сумку наших милицейских бизнесменов.
Во-о-о-н чешет в конце вагона. Петро Иваныч сорвался в погоню.
— Стой! — кричит. — Стрелять буду!
Петро Иваныч на этот раз был в форме, но его погоны собрата по разуму не испугали. Рвет когти во все китайские лопатки. Петро Иваныч налегке и за своим добром, начал настигать. В вагон-ресторан залетели, тут бы и накрыл убегающего догоняющий, да перед последним стена из четырех ходиных проводников выросла. Мол, нету хода пароходу. Петро Иваныч не выдержал такого унижения воина МВД. А он перед операцией для храбрости принял у нас «по рисочку». Не успели китайцы глазом моргнуть, и, хотя моргание у них имеет очень малый ход, Петро Иваныч за это время обнажил ствол. Как в западных фильмах, из-под мышки выхватил пистолет. На родной земле мне китайскую стенку ставить?! И сделал над ней предупредительный выстрел:
— С дороги!
Попал в окно.
Грохот и звон разбитого стекла заставили широколицых братьев по Азии уважать воина МВД. Китайцы попадали на пол, расползаясь под столы.