Последнее королевство

Но Свену требовалась окончательная победа. Прошло несколько дней после того, как мы закончили постройку, и вот однажды я пришел в новый дом с Рориком и Тайрой. Тайра пряла, а мы с Рориком спорили, где делают лучшие мечи. Он утверждал – в Дании, я уверял – в Англии, но оба мы были слишком малы и глупы, чтобы знать: лучшие клинки привозят из Франкии.

Спустя некоторое время нам надоело спорить, и мы взяли заостренные ясеневые шесты, служившие нам копьями, чтобы поохотиться на дикого кабана: кабаны иногда бродили по лесу с наступлением сумерек. Мы бы не осмелились убить кабана, эти звери были слишком крупными, но мы играли в великих охотников, и, когда два великих охотника уже готовились уйти в лес, на нас напал Свен. С ним пришли только два его приятеля, но у Свена вместо деревянного меча был настоящий клинок длиной в руку. Сталь сверкала в свете зимнего дня, когда он кинулся на нас, завывая как ненормальный.

Видя ярость в его глазах, мы с Рориком бросились бежать, а он гнался за нами, продираясь через кусты, как дикий кабан, которого мы мечтали добыть. Мы спаслись от клинка только потому, что бегали гораздо быстрее, но через миг услышали крик Тайры.

Мы прокрались обратно, опасаясь меча, который Свен, видимо, захватил из отцовского дома, а когда добрались до нашей жалкой постройки, увидели, что Тайры там нет. Веретено валялось на полу, к шерсти пристали сухие листья и ветки.

Свен всегда был слишком самоуверенным. Он оставил в лесу такой след, что выследить его было легче легкого, и спустя некоторое время мы услышали голоса, пошли на них, перевалили через поросший березами гребень холма и спустились в долину врага – Свену даже не хватило ума выставить часового. Вместо этого, упиваясь победой, он пришел прямо на поляну, которая, видимо, служила ему лагерем, потому что посреди нее был сложен очаг. Помню, я еще подумал, почему же мы не догадались сложить такой очаг.

Свен привязал Тайру к дереву и сорвал с нее верхнюю часть платья. Смотреть там было не на что, ведь она была всего лишь маленькой девочкой восьми лет от роду, оставалось еще лет пять до того, как она сделалась бы девушкой. Но она была хорошенькой, вот почему Свен ее раздел.

Я видел, что товарищи Свена не в восторге. В конце концов, Тайра была дочкой ярла Рагнара! То, что началось как игра, становилось опасным, но Свен продолжал хорохориться. Он желал доказать, что не ведает страха. Он понятия не имел, что мы с Рориком затаились в кустах, но мне кажется – если бы даже знал, наплевал бы на это.

Он бросил меч у очага, встал перед Тайрой и спустил штаны.

– Потрогай, – приказал он.

Один из его товарищей проговорил что-то, чего я не расслышал.

– Она никому не скажет, – уверенно заявил Свен, – и тогда мы ей ничего не сделаем. – Он снова посмотрел на Тайру. – Я не побью тебя, если ты потрогаешь!

И тут я выскочил из укрытия. Я не был храбрецом. Но товарищи Свена потеряли вкус к игре, сам он стоял со спущенными штанами, болтавшимися на икрах, а меч его валялся без ножен в центре поляны. Я схватил меч и двинулся на Свена, который чудом сумел удержаться на ногах, повернувшись ко мне.

– Я потрогаю! – заорал я и замахнулся длинным мечом, целясь в его член.

Но меч оказался тяжелым, а я никогда еще не держал в руках настоящего клинка. Вместо того чтобы нанести удар туда, куда я целил, я проехался острием по его голому бедру и распорол кожу. Потом снова поднял меч, собрав все силы, и ткнул его в бок, но основной удар приняла на себя его одежда. Свен с криком упал, его приятели меня оттащили, а Рорик кинулся отвязывать сестру.

Больше ничего не произошло. Свен истекал кровью, но сумел-таки натянуть штаны, и друзья помогли ему уйти, а мы с Рориком отвели Тайру домой.

Дома Равн услышал ее плач и наши взволнованные голоса и потребовал умолкнуть.

– Утред, – сказал старик сурово, – подожди пока у загона. Рорик, расскажешь, что произошло.

Я ждал снаружи, пока Рорик рассказывал о случившемся. Потом Рорик вышел, и меня позвали внутрь рассказать о сегодняшнем происшествии. Сигрид обнимала Тайру; и она, и Гудрун были в ярости.

– Ты рассказал то же, что и Рорик, – заключил Равн, когда я замолчал.

– Потому что это правда, – ответил я.

– Похоже на то.

– Он ее изнасиловал! – настаивала Сигрид.

– Нет, – твердо произнес Равн, – благодаря Утреду, нет.

Всю историю услышал и Рагнар, когда вернулся с охоты. Поскольку я выглядел в ней героем, я не стал оспаривать главную ложь: Свен не собирался насиловать Тайру, он просто не посмел бы. Его дурь почти не знала границ, но все-таки границы были. Изнасиловать дочь ярла Рагнара, военачальника его отца, – такое было бы глупым даже для него. Но Свен все равно стал нашим врагом, и на следующий день Рагнар повел в соседнюю долину, к Кьяртану, шесть человек. Нам с Рориком дали лошадей и велели сопровождать отряд.

Признаюсь, я испугался. Я чувствовал, что несу ответственность за происходящее – ведь именно я затеял игры в лесу... Но Рагнар воспринял все иначе.

– Не ты меня оскорбил, а Свен. – Он говорил мрачно, без своей обычной жизнерадостности. – Ты все сделал правильно, Утред. Ты вел себя, как датчанин.

Большей похвалы не существовало, хотя я чувствовал: Рагнар расстроен, что на Свена бросился я, а не Рорик. Но я был старше и сильнее младшего сына Рагнара, значит, и должен был драться.

Мы ехали через замерзший лес, и я гадал, зачем два воина Рагнара везут длинные ветки орешника, слишком тонкие, чтобы служить оружием. Но задавать вопросы я не стал, потому что слишком волновался.

Дом Кьяртана стоял между двух холмов у реки, пересекающей пастбище, где паслись овцы, козы и коровы. Сейчас большая часть животных была забита, а несколько оставшихся общипывали последнюю травку.

День был солнечным, хоть и холодным.

Собаки залаяли при нашем приближении, но Кьяртан и его работники прикрикнули на них и пинками прогнали на задний двор, где рос недавно посаженный ясень – судя по его виду, дереву не суждено было пережить грядущую зиму. В сопровождении четырех человек, без оружия, Кьяртан вышел навстречу всадникам. Рагнар и его воины вооружились с ног до головы, у них имелись щиты, мечи, боевые топоры, кольчуги; Рагнар носил шлем моего отца, который купил после битвы за Эофервик. То был великолепный шлем, отделанный серебром, и я подумал, что на Рагнаре он смотрится лучше, чем на отце.

Кьяртан-рулевой был крупным мужчиной, выше Рагнара, с таким же плоским широким лицом, как у Свена, с маленькими подозрительными глазками и огромной бородой. Он покосился на ореховые прутья и, видимо, понял их значение, потому что невольно прикоснулся к молоту-амулету на серебряной цепочке у себя на шее.

Рагнар придержал лошадь и презрительно швырнул на землю меч, который я принес с поляны, где Свен издевался над Тайрой. Теперь по закону меч принадлежал Рагнару. То было ценное оружие с серебряной обмоткой на эфесе, но Рагнар кинул меч к ногам Кьяртана, словно какой-нибудь серп.

– Твой сын оставил это на моей земле, – сказал он, – я хочу поговорить с ним.

– Мой сын – хороший мальчик, – решительно произнес Кьяртан. – Придет время, он славно послужит тебе на веслах и будет сражаться в клине.

– Он меня оскорбил.

– Он не хотел ничего дурного, господин.

– Он меня оскорбил, – хрипло повторил Рагнар. – Он видел наготу моей дочери и показывал ей свою.

– И был за это наказан, – проговорил Кьяртан, недобро поглядев на меня. – Пролилась кровь.

Рагнар резко взмахнул рукой, и ореховые ветки полетели на землю. Это явно был его ответ, которого я не понял, зато понял Кьяртан, и Рорик тоже: наклонившись ко мне, он зашептал:

– Это значит, что теперь отец Свена должен сражаться за него.

– Как это?

– Они обозначат ветками круг на земле и будут биться внутри.

Но никто не двинулся, чтобы выложить ветками круг. Вместо этого Кьяртан ушел в дом и привел Свена, который вышел, хромая, с перевязанной правой ногой. Он казался до смерти напуганным, и неудивительно: Рагнар и его дружинники явились во всем блеске – сияющие воины, викинги.