Страница 13 из 50
— Вернее всего, ты преувеличиваешь.
— А ты включи воображение, Лера. Подумай, что может произойти завтра.
— Может и не произойти. — Калерия упрямилась. Я такой ее еще не видел. Неужели она в самом деле боится за меня?
— Если не произойдет, то твой сотрудник возвратится через две-три недели и приступит к исполнению своих обязанностей. В целости и сохранности, отдохнувший на свежем воздухе.
— Калерия Петровна, — сказал я. — Мне очень хочется провести две-три недели на свежем воздухе и помочь родной милиции.
— Ты еще мальчишка, Гарик, — отрезала Калерия. Она вновь обернулась к полковнику: — А какую роль вы ему придумали?
— Мы обсудим это с ним. У меня.
— Почему не здесь?
— Наша беседа будет совершенно конфиденциальной.
— Ты не доверяешь даже нам? — удивилась Калерия.
— Он недобитый бериевец, — констатировала Тамара. — Столько лет скрывался.
— Тамара! — оборвала ее Калерия.
— Я всем верю. И тебе, и Кате, и Тамаре с ее слишком длинным языком, — ответил Миша. — Но я не хочу повторять ошибок. Кто-то узнал о поездке Полянского. Где? В Москве? В моем управлении? В Кашине? Я ручаюсь тебе, Лера, что о том, с кем работает Гарик, кроме меня будет известно лишь моему начальнику. Но ему не надо знать настоящего имени Гарика.
Мы встретились с полковником Мишей на его секретной квартире. На такой, что фигурируют в романах о КГБ или М-5. Он дал мне адрес и время. Простой девятиэтажный дом. Башня. На Пресне. Внизу воняет из-за сломанного мусоропровода, на синей масляной краске лестничных стенок — граффити — переписка местной молодежи с сообщениями, кто кого любит, а кто кого хочет, а также названия неизвестных мне групп. Толстая струя черного распылителя поверх этих скромных надписей сообщала: «Лебедя в президенты!» Лампочка в лифте была выбита, и мне пришлось ощупью искать кнопку седьмого этажа.
Полковник Миша был в тренировочном костюме и шлепанцах.
— Вы в самом деле здесь живете? — спросил я.
— К счастью, нет, — сказал тот, проводя меня в однокомнатную стандартную квартирку. — Посидим на кухне, я кофе приготовил.
Кофе он готовил славно. Обычно полковники этого делать не умеют. А он умел.
— Как мне показалось, — сказал Миша, — вы не возражаете против командировки?
— Не возражаю, — согласился я.
— Я надеялся на это. Но… — он поднял указательный палец, — нужно, чтобы вы… можно я вас на «ты» буду называть?
— Разумеется, а то мне даже неловко.
— Отлично. Но ты мне будешь нужен только при одном условии — если ты сможешь сделать больше, чем сделали мои сотрудники раньше, и если ты останешься живым.
— Наши интересы совпадают, — сказал я легкомысленно, и полковник нахмурился. Все же у него не было чувства юмора. А может быть, он воспринимал только юмор, направленный сверху. Юмор снизу он полагал фрондой.
Полковник разложил на кухонном столе небольшую схему города Меховска.
— Про историю и так далее говорить не буду — прочтешь в библиотеке. У тебя завтра целый день на сборы, — сказал полковник. — Начнем с тобой ориентироваться на местности. Ты ведь там уже был?
— Нет, — сказал я тупо, — не был.
— Мальчишкой был. Там у тебя двоюродный брат живет. И дядя жил. Вот здесь… ну где эта чертова улица? Вот — улица Желябова. Знаешь, кто такой Желябов?
— Наверное, революционер.
— Мне стыдно за нынешнее поколение. Желябов — народоволец, убийца царей.
— Почему я должен знать про ископаемых террористов?
— Гарик, именами террористов улицы не называют. А у нас в любом областном центре или улица Перовской, или Каляевская. Итак, давай поглядим внимательнее. Старая часть города протянулась вот здесь по высокому левому берегу Мологи. За ручьем… как он называется? Нет названия. А ведь наверняка местные жители его как-то зовут. Вот тут за ручьем лет пятнадцать назад построили десяток четырехэтажных хрущоб. Для текстильной фабрики. На этой фабрике работал твой дядя. Все документы и фотографии вон в той папке, у тебя будет время их изучить. Твой дядя Борис Бенедиктович. Тут дом, тут квартира — теперь живет твой кузен Аркадий. Только слово «кузен» в Меховске не употребляется. Он тебе двоюродный.
— Он женат?
— У него есть подруга. Она с тобой незнакома. Ты давно пропал. Как в Афганистан тебя послали, в восемьдесят седьмом, мальчишкой. Потом ты где-то работал.
— Как так — где-то?
— В Москве ты был недолго, потом пошел в контрактники, добровольно поехал в Приднестровье.
— Там везде было много свидетелей, — сказал я. — Проверьте, не было ли кого-нибудь из меховских в Абхазии. Я предпочел бы потеряться там.
— Молодец, мальчик! Умница. Абхазия куда более экзотический район. Давай дальше займемся твоей биографией. Времени у нас в обрез — я боюсь, что в любой момент в Меховск может приехать вербовщик.
— Или охотник за черепами, — опять неудачно пошутил я.
— Мы в Кимрах и Кашине прочесали окрестности — ты что думаешь, легко полсотни трупов закопать?
— А река?
— Волга там как проходной двор, на каждом шагу по моторке.
Он меня не убедил.
— Ладно, — сказал полковник, — мне замминистра уже заявил, что видит в этом чеченский след. Так что можешь не размышлять на эту тему.
— Но у меня должны быть документы, письма, фотографии. А вдруг кто-нибудь всерьез заинтересуется моей скромной особой?
— Фотографии ты принципиально не носишь — чтобы не засвечиваться. Были у тебя нелады с правоохранительными органами. Какие? Не важно — на свободе остался, и дело с концом. Документы у тебя будут. Имя тебе оставим, а фамилию поменяем. На всякий случай. Ты сам подсказал — найдем парня, который не вернулся из Абхазии. Юрия или Георгия.
Он сразу делал пометки в небольшой книжечке, лежавшей у его правой руки.
— А зачем я туда приехал? Просто навестить кузена или жить?
— Ты и сам еще не знаешь.
— Аркадий? У него же другая фамилия.
— Борис Бенедиктович — брат твоей покойной мамы.
— Аркадий у вас работает?
— Ни в коем случае! — почему-то резко возразил Миша. — Но он нам обязан. Он верный человек. Работает на текстильной фабрике.
— Он тоже ветеран?
— Нет, он хромой. Он с детства хромой. Он кладовщик.
— Это создаст трудности, — сказал я, будто играл роль в шпионском фильме, где агента забрасывают в тыл к врагу. — Он никого не знает из ветеранов. Он мне не сможет помочь.
— Он всех знает. Он там родился и прожил жизнь. Он учился в школе.
— Вы правы.
— Теперь — главное. В Меховске есть отделение «Союза ветеранов — XX век».
— Афганцы?
— Нет, это сравнительно новая и любопытная организация. Она должна объединить ветеранов всех малых и больших войн.
— Это официальный союз?
— Совершенно официальный, лояльный, склоняющийся в сторону сильной власти, однако умеренно оппозиционный, но не по идеологическим соображениям, а потому, что опоздал к дележу привилегий и лицензий.
— Значит, водкой не торгуют?
— Ты у нас можешь создать фонд имени дедушки Крылова, добиться для него таких таможенных льгот, что вся страна пошатнется. Но эти ветераны не суетятся, хотя что-то для своих членов достают.
— А почему этот союз вас заинтересовал?
— Потому что он — плод новой идеи. Его основатель Рустем Марков подумал о том, сколько ветеранов у нас остались бесхозными. Даже о ветеранах Куликовской битвы никто не радеет. Он сразу получил поддержку неутомимых дедушек, которые умеют и любят проникать в высокие кабинеты, позванивая иконостасами юбилейных медалей.
— Вы не любите Рустема Маркова?
— И все его окружение. И почетного председателя генерала Чулкова, и Порейку из Меховска.
— Меховск — его центр?
— При чем тут Меховск? У них даже в парламенте есть свои люди. Это тебе знать необязательно. Тем более что мы и сами пока что до корней не добрались — кто-то этот союз подкармливает, лелеет, но не афиширует свою заботу. Мои аналитики могли ошибиться, но большинство из исчезнувших людей состояли в этом союзе.