Страница 13 из 18
«Но все это вернется к ней!» — подумал Сергей, глядя, как оживают краски на ее лице, как дыхание переполняет грудь. И благодарный судьбе, позволившей им снова встретиться, сжал ее в объятиях, ожидая ее ответного движения, той силы страсти, которая переполняла его. Она ответила на этот поцелуй рассеянно, прислушиваясь к шуму за дверью. Там громко переговаривались девушки, пробегая по коридору. Судя по обрывкам фраз и звону посуды, готовилось праздничное торжество.
— Потом, потом, — сказала она, когда Сергей, огорченный ее холодностью, попытался снова коснуться ее губ. — Когда мы поедем?
Он, слишком взволнованный, чтобы уловить скрытое торжество, которым были переполнены ее слова, недоуменно спросил:
— Куда ты хочешь ехать?
— Как — куда? Конечно, в Москву? Ведь пропуска на возвращение дают даже эвакуированным! А мы все еще числимся в командировке!
Что-то все-таки насторожило его в этом тоне, взволнованном и торжественном, будто она каждым словом прощалась с тем, что окружало ее. Он осторожно сказал:
— Но я приехал работать в экспедиции…
— В экспедиции?
Она протянула это с таким удивлением и даже с недоверием, что Нестеров пожалел, — почему не написал еще из Москвы, чтобы подготовить ее. Теперь все получилось куда труднее. Нестерову вдруг стали понятны и эти сборы, и рассеянность, которая владела Варей, и ее какое-то выжидательное настроение, словно он должен был что-то сделать и все не делал этого, а она и не хотела торопить его и все больше недоумевала и даже начинала сердиться на его недогадливость. Теперь он понял — Варя ждала торжественного заявления, что он приехал только из-за нее и только за нею.
Губы у нее задрожали, словно у ребенка, которого обидели. Она вскинула на Сергея недоуменные глаза, в глубине которых ему сразу померещились слезы. С обидой, с болью она сказала:
— Мы закончили все работы и ждем только разрешения на выезд.
— А алмазы? — тихо спросил он. — Ведь вы не нашли их?
— Неужели ты нам не веришь? Мы с Палеховым обследовали все твои заявки, пересмотрели сотни кубометров породы, каждую песчинку чуть ли не под луной рассматривали… — Она вдруг пристально вгляделась в его лицо, отклонилась назад, провела рукой по лбу и медленно отступила к окну. — Неужели ты хочешь сказать, что мы должны остаться здесь еще? По твоей просьбе экспедицию задержали? Так? Да?
— Да, — признался он.
— Зачем? — сурово спросила она.
— Я находил здесь алмазы!
— Я не спорю, может быть, они и есть, но они перемыты морями и реками древних времен и разбросаны так, что их нельзя даже обнаружить, не то что собрать! И из-за такой неосуществимой затеи ты задерживаешь здесь сотни людей, которые нужны в другом месте?
— Это не затея, а необходимость, Варя!
Он вынул из кармана пакет, адресованный ей и Палехову. Она машинально вертела пакет в длинных пальцах и не глядела на него. Ей, как видно, хотелось еще что-то сказать, но в его голосе, когда он заявил, что это необходимость, было нечто такое, против чего она побоялась протестовать.
— А я-то думала… — медленно начала было она и тут же разорвала пакет. Развернула предписание, присела на стул и прочитала, стягивая свободной рукой у горла кончики косынки, словно ей стало холодно.
— Что же ты думала? — спросил он.
— Поговорим потом, — вдруг став совсем спокойной, ответила Варя. — Ты еще ничего не ел, а там ждут к столу, готовятся к встрече. Так, значит, ты снова старший геолог? — И, словно отвечая себе, решила: — Нет, это небольшой чин… Я бы не согласилась на такой.
Он смутился, тем более что вспомнил, как она гордилась в письмах его храбростью, подвигами и даже ранениями, считая, что теперь перед ним, орденоносцем, командиром, открыты все пути, везде нужны деятельные, активные люди и что все прочие должны это понимать. Тогда его не столько рассердило, сколько рассмешило письмо — на фронте и в госпитале подобного рода высказывания звучали совсем по-другому. И вот вдруг опять: «Нет, это небольшой чин… Я бы не согласилась на такой».
Но он не успел и слова сказать, как Варя встала и вышла, громко крикнув за дверью:
— Девушки, поздравляю вас с новым старшим геологом!
Сергей поморщился, не такой он ждал встречи. А впрочем, что же, у Вари есть некоторые основания огорчаться. Привезенный им приказ задержит их еще на год. И хорошо, если только на год, — это Варя поняла сразу же. Но зачем же теряться и отчаиваться?
Он утешил себя, однако, тем, что теперь времени впереди много: часы, дни, недели, — со временем Варя все же поймет, какое почетное задание дано ему, и, поняв, примет это задание с такой же готовностью, как если бы оно было дано ей.
Он вышел из комнаты, и в ту же минуту раздался удар гонга, призывавшего на обед.
Все-таки прекрасное это ощущение — вернуться в родной дом, к своим привычкам, к своим друзьям. Досадно только, что до сих пор не пришел Палехов. Неужели он все еще не знает о приезде Нестерова? «А может быть, он чем-нибудь занят?» — подумал Сергей с волнением, прислушиваясь к чуть надтреснутому бою гонга, — когда-то он сам придумал повесить в столовой этот старый медный таз и тремя ударами в него созывать работников экспедиции к столу. Эта мелочь как-то по-родственному соединяла их всех в одну семью…
Но смутное ощущение беспокойства не проходило.
Во время обеда все были веселы, но Сергею так и не пришлось поговорить с Варей: его неожиданно вызвал к себе Саламатов.
Сергей шел по главной улице Красногорска и думал, что вот каждый раз он вновь и вновь переживает возникновение этого городка «из тьмы лесов, из топи блат».
Город действительно вырос на глазах Нестерова, и от сознания того, что он сверстник города, даже старше его, Сергей всегда испытывал чувство некоторой гордости.
Бетонное здание, вместившее в свои огромные крылья сложные цехи целлюлозного производства, раскинулось среди песчаной, потемневшей от осенних дождей пустыни, где редко-редко росли деревья — остатки прежней пармы. Река, уже покрытая у берегов синеватым льдом, была забита черневшими стволами сплавного леса. Тяжелый хлорный дым клубами соскальзывал с низкого и темного неба, временами затрудняя дыхание. Потом ветер отклонял дым в сторону. Пахло свежераспиленной древесиной; ее запах напоминал запах яблок. Голенастые лопари и помосты самотасок[11], казалось, задумчиво стояли над самой рекой, решая, шагнуть им в холодную воду или подождать.
Неторопливые, как подобает людям, знающим свое мастерство, рабочие внимательно оглядывали приезжего. Нестеров с таким же любопытством рассматривал их, надеясь увидеть кого-нибудь из своих сверстников, которые, уйдя из деревни на комбинат, стали теперь здесь знатными мастерами.
А людям здесь было чем гордиться! Красногорский комбинат выпускал лучшую в стране бумагу. Книги больших писателей выходили на этой белой, глянцевой, плотной и крепкой бумаге. Снабженцы и представители разных организаций давно уже проторили сюда дороги со всех концов страны, и имена красногорских бумажников с почтением произносятся в дальних местах Союза.
А давно ли в этом краю бывали зимние сборы на охоту, когда Нестеров отвозил свой охотничий скарб к Каменному Поясу, пересекая по неприметным тропам застывшие болота и тихие леса и разыскивая лесную избушку, отмеченную тамгой — треугольником, высеченным топором на каждом бревне, а также и на любой вещи, что хранилась там? Но теперь он не мог бы отыскать даже место, где стояла эта избушка. Он помнил только, что была она рядом с рекой влево от Красных гор, значит, где-то вот именно здесь, где теперь стоит цех целлюлозы, а может быть, и там, где возвышается трехэтажная школа — одно из немногочисленных каменных зданий этого деревянного городка.
Окинув еще раз взглядом город — его двухэтажные чистые, светлые дома, в окнах которых уже кое-где горело электричество, — и приметив присущие всем новым городам особенные уют и чистоту, он вошел в здание райкома.
11
Лопари и самотаски — подъемные механизмы для выкатки леса из воды.