Ли Бо: Земная судьба Небожителя

Очевидно, что в этих первых оценках в «Небесном гении» Ли Бо видели, помимо тонкости таланта и ума, могучую творящую силу художественного воображения. Это не только высочайшая оценка, но и понимание его художественной индивидуальности. Начиная с Ду Фу, в истории звучало бесконечное множество восторгов по поводу необычного Небесного гения Ли Бо.

Исключительность Ли Бо выразилась и в его прозвании «святой, низвергнутый с Неба», данном ему Хэ Чжичжаном в начале периода Тяньбао, когда он прибыл в столицу. Он и сам себя называл «Отшельником Синего Лотоса», «Низвергнутым святым», «Низвергнутым святым, отшельничающим у Золотых ворот дворца»[146]. Эти прозвища получили в то время широкое распространение и потом за тысячелетие короновали поэзию Ли Бо «лавровым венком» из коричных веток. Удивительно уже определение «святой», и еще более удивительно — «низвергнутый». По этому поводу минский Ли Дунъян с юмором заметил: «Святые явно позавидовали таланту Ли Бо, иначе зачем бы им низвергать его на землю?» («Восходя на башню Низвергнутого святого в Цайши»). Такое прозвание поднимает Ли Бо над бренным миром, окрашивает его необыкновенной духовностью. Подтекст этого прозвания «низвергнутый святой» проистекает из самооценки Ли Бо. В его стихах трижды встречается самоназвание «большой отшельник», а в других местах он сопоставляет себя с отшельником Дунфан Шо — и всё это наложено у него на дворцовый фон. Пусть так, но понятие «святой» не может восприниматься с обыденной точки зрения, поскольку Ли Бо при дворе держался независимо, не опутывая себя моральными нормативами традиционного вельможи. Ли Бо называл себя «большим отшельником», но тот, кто уходит в отшельничество, не может придерживаться правил, приличествующих сановнику, и в конце концов Ли Бо не нашел себя в политической жизни двора.

Прозвания «низвергнутый святой» и «большой отшельник» с очевидностью показывают дух и характер отстраненности от двора, отдаленности от мирской обыденности. После смерти Ли Бо современники в надписях на могильных камнях, в предисловиях к собраниям именовали его «высоким мужем». В это понятие заложены два смысла: во-первых, то, что при жизни Ли Бо официально не служил; во-вторых, то, что при дворе он не отступал от своего особого независимого характера. С этой точки зрения понятия «высокий муж» и «низвергнутый святой» можно считать идентичными. В период династии Тан к Ли Бо относились почтительно, взирали на него с отдаления и обращали внимание прежде всего на его отличие от рядовых людей.

Чрезвычайный резонанс имело еще одно прозвание Ли Бо — «гений вина». Упоминая душевные пристрастия и духовный облик Ли Бо как «гения вина», люди говорили о «наследии Тайбо». В Китае большинство поэтов издревле имели тяготение к вину, но сколько бы поэт ни пил, он не достигал известности «гения вина» Ли Бо. Потомки, кроме разве что небольшого количества людей вроде сунских Ван Аньши и Су Чжэ, проявляли большой интерес ко взаимоотношениям Ли Бо с вином. После Танской династии было создано немало неофициальных биографий Ли Бо, прозаических и сценических произведений, живописных свитков, стихотворений о нем, где значительное место прямо или косвенно занимала тема вина. Во многих местах Китая сегодня можно увидеть вывески над трактирами или марки вина типа «Винный дом Тайбо» или «Наследие Тайбо». Винолюбов история знает немало, но столь прославлен, пожалуй, один лишь Ли Бо. Пусть все эти выражения «триста чаш одним глотком», «тоска найдет — я осушу две тысячи даней[147]» гипертрофированны, но питейные возможности Ли Бо были велики.

Интересовало людей, однако, не то, сколько выпил Ли Бо, а его способность, выпив, создавать поразительные стихи. Кто заинтересуется «одной чашей вина», если после нее не возникнет «тысяча стихов» (стихотворение Ду Фу «Не видимся») или «Сто стихов» после «доу вина» («Песня о Восьми гениях пития» того же Ду Фу)? Цинский Чэн Даюэ в своих строках с точностью классификатора отмечал: «Знаменитый поэт возвышается над поколеньем, / Даже то, как он пил, утвердилось в веках» («В порывах ветра пью у кумирни Тайбо в Цайши»). Танский поэт Чжэн Гуцэ восклицал: «Зачем звезда поэзии с звездой вина / Слились однажды в господине Ли?! / Три тысячи стихов создаст, хмельной, / Оставив людям, словно луч луны» («Читая сочинения Ли Бо»).

Изумительный образ — сопоставить отчаянное винолюбие Ли Бо и его поэтический дар со звездой огня и звездой поэзии!

Но еще больший интерес вызывает тот факт, что хмельные поступки Ли Бо нравились людям. В «Песне о восьми гениях пития» Ду Фу написал о Ли Бо: «Черпак вина — и тут же сто стихов, / Он вечный гость чанъаньских кабачков / И даже к Сыну Неба не спешит: / „Ведь я — святой среди хмельных паров!“». В позднетанское время, при Пяти династиях, было создано немало изустных преданий, прозаических и сценических произведений на эти сюжеты, как Ли Бо в императорском дворце в Чанъане сочинял стихи и унижал сановников; в них немало легендарного, но по духу своему они близки к тому, о чем Ду Фу писал в своих стихотворениях.

В истории получили распространение и другие легенды такого типа: выпив, Ли Бо бросился в воду ловить луну, оседлал кита и взмыл в небо. Так, сунский Чжоу Цзыфань написал: «Тайбо, талант высокий, в подпитии / Схватил луну средь волн в реке / И возвратился во дворец нефритовый Владыки Неба». Ю Мао, поэт периода Южная Сун, написал: «О, Низвергнутый святой, / Славен ты из века в век! Облако и ветер оседлав, / Взял луну, умчался на ките» («У могилы Ли Бо»). Такая формулировка распространилась в начале Южной Сун, и во все последующие эпохи поэты повторяли ее. Изначально эта легенда была записана в «Предисловии к Танскому собранию» Ван Динбао периода Пяти династий. На самом-то деле после смерти Ли Бо в Данту и Ли Янбин в Предисловии, и Фань Чуаньчжэн в Надписи на могильном камне достаточно четко упомянули об этом, чего не могли не знать потомки. Мифологического характера легенда о том, что Ли Бо воплотился в мире, сойдя с Золотой звезды Тайбо, тоже была обозначена Ли Янбином и Фань Чуаньчжэном. С точки зрения земного человека рождение Ли Бо не было обычным, и потому болезнь и смерть тоже избежали заурядности.

Ли Бо называл себя «безумцем», и современники и потомки именно так и воспринимали его. В истории китайской литературы встречалось немало поэтов, которых именовали «безумцами», особенно в период расцвета династии Тан, поэтам даже нравилось так именовать себя. Но ни один из них не славил себя таким образом и в таком количестве, как Ли Бо. В истории остались разные суждения по поводу «безумства» Ли Бо. Например, сунские литераторы Ван Аньши, Ло Дацзин, Су Чжэ, исходя из поэтических канонов конфуцианства и принципов чиновного служения, отрицали поэтический стиль Ли Бо и необузданность его поэзии.

Иной была позиция Су Ши, который, хотя и считал Ли Бо «безумным служивым», но не требовал от него критериев политика как «благодетеля человечества». Он главным образом указывал на то, что «основой служивого должен быть дух ци», в этой фразе и заключено его понимание духовной сущности Ли Бо. Под «духом» он имел в виду индивидуальные склонности. Индивидуальность, доведенная до высшего предела, как раз и порождает у «безумного служивого» склонность к «сотворению Поднебесной».

Скитальческая жизнь Ли Бо гармонически сливалась с его талантом и характером и, сочно окрашенная в романтические тона, привлекала к себе широчайший интерес. Так, неслыханным событием был воспринят вызов Ли Бо к императору только из-за его поэтической известности. Сыма Сянжу был призван к ханьскому У-ди за свою знаменитую «Оду о Цзысюе», но это не было началом его пути служения, и по духовной важности ситуация несопоставима с тем, что произошло с Ли Бо. Судя по записям Ли Янбина, Фань Чуаньчжэна и других, когда Ли Бо впервые попал во дворец, он встретил совершенно необычный прием со стороны императора Сюаньцзуна. В период династии Цин был популярен рассказ о том, что литератор Ю Дун был обласкан императором Канси, и в «Неканонической истории Танской поэзии» цинского автора Шэнь Дэти об этом сказано так: «Хотя Священный Правитель пожаловал ему не слишком высокий пост, но назвал его почтенной знаменитостью, и потому слава его в Поднебесной могла сравниться лишь со славой Ли Бо».

146

В древности отшельники, жившие в императорском городе, именовались «большими отшельниками», в горных лесах — «малыми отшельниками». (Прим. авт. статьи).

147

Мера объема; 1 дань = 100 литрам.