Страница 2 из 5
В вычислительном центре ощущались спешка и смятение. Наладчики с авометрами и паяльниками лазили вокруг ЭВМ. Ещё несколько человек расположились на полу, расстелив вокруг себя программы и схемы и глядя на них в глубоком размышлении. Один снял часть обшивки ЭВМ и стоял неподвижно, сунув голову во внутренность электронного чуда и опустив руки.
На вертящемся стуле оператора перед пультом сидела пышная блондинка очень зрелого возраста, в цветастом платье, подкрашенная не без излишества, — начальница центра Дисплей. Она время от времени нажимала на какую-нибудь кнопку, явно без всякой системы. Тогда неподвижный человек вздрагивал, выпрастывал голову из ламп и транзисторов и укоризненно сообщал:
— Вы опять меня током дернули!
Она рассеянно кивала и снова тыкала пальцем в кнопку.
— Ну, что у вас? — бодро спросил Колба-Воблов, ещё не остывший от почтения масс. Начальница не услышала, пришлось повторить вопрос. Она взглянула на нового помощника, вернее сквозь него, и проинформировала:
— ЭВМ не принимает программу.
— Э… то есть? — опешил преподаватель.
— Ввели в нее сведения о запасах сырья, — скороговоркой объяснила Дисплей, досадуя на то, что её отвлекли. — Собрались ввести задание на выпуск продукции. Вдруг она выдаёт сигнал: неполные данные. Проверили — чепуха вроде. Задали ей самой вопрос: чего не хватает? Вон ребята расшифровывают ее ответ.
Преподаватель постоял, затруднившись: к чему бы приложить свои знания? Впрочем, знал-то он электронику вообще, а не вычислительные машины. Он отошёл к лежавшим на полу специалистам и осведомился:
— У вас структурное программирование или модульное?
На него поглядели кто отрешённо, кто с удивлением. То ли студент наврал, то ли его сведения устарели или, наоборот, досюда еще не добрались… Колба-Воблов вернулся к начальнице и поинтересовался:
— Почему так долго расшифровывают?
— Машина закодировала свой ответ не в соответствии с сегодняшней программой. Может, выдала бессмыслицу, а может, в долговременной памяти у неё случайно застрял обрывок какой-то из прошлых задач. Проверяем, не разладилась ли, и одновременно подняли архив, ищем ключ к переводу.
Колба-Воблов поразмыслил и сказал:
— Обрывок мог остаться скорее всего от предыдущей задачи.
— Это был расчёт для химиков. Пробовали. Не подходит.
ЭВМ была смонтирована давным-давно. Цех-автомат, для командования которым она предназначалась, долго строился. Между тем штат вычислительного центра набрали, зарплата шла. Чтобы центр оправдывал себя, принимались задания со стороны: от биологов, от медиков… короче, со всей области.
Преподаватель побродил по залу и сел на узкий подоконник, тянувшийся вдоль решётчатой застеклённой стены. За ней находился цех — громадное помещение, заполненное прессами, транспортёрами, разнообразными станками. С потолка свешивались блоки и крюки, посередине цеха проходили рельсы и ленты сборочного конвейера. Фактически это был небольшой завод: получая заготовки и некоторые детали, он должен был без участия людей производить, например, электромоторы.
«Наверно, эта… стирающая головка сломалась, — рассуждал преподаватель. — Вот и остаётся кое-что в памяти…».
На подоконнике перед ним лежало несколько номеров многотиражки. Он машинально полистал их в поисках фельетона и наткнулся на очерк «Страж проходной». Корреспондент рассказывал о работнике охраны Вохрикове, кое-какие удивительные случаи с Вохриковым смахивали на победы телепатии. «Надо будет с ним познакомиться», — решил Колба-Воблов, складывая газету и пряча её в карман. Как человек науки, он считал своим долгом внести посильный вклад в дело энтузиастов-парапсихологов, храбро шагающих в неизведанное.
«В памяти много чего могло сохраниться, — продолжал он думать. — Нет, этой машине доверять нельзя! Она та-ак наруководит… Надо сначала прослушать ее память».
Он уже собирался изложить начальнице свои соображения, как вдруг с пола медленно поднялась толстенькая девушка в сером халате. Она ошарашенно смотрела на листок, который держала в руке. Потом она тем же взглядом обвела присутствующих и прошептала:
— Перевела… «Где можно встретить петухов? Когда они кричат?»
Воцарилась мертвая тишина. Усатый наладчик, высунувшийся из-за угла ЭВМ, засмеялся было, но, заметив всеобщее неодобрение, поперхнулся и уронил отвертку, которую затем долго поднимал.
— Чья программа? — тяжело уточнила Дисплей.
— Подшефного совхоза…
— Надо прокрутить долговременную память! — не выдержал преподаватель. — И это… забывательное устройство, наверно, износилось.
— Сняли уж мы, — пробурчал кто-то из-за электронных ящиков, — «забывательное устройство». В порядке оно.
Тем не менее Колба-Воблов рьяно взялся за дело. Программисты и разработчики под его руководством (правда, только номинальным) установили, что ближе всего в памяти машины лежат сведения о запасах сырья.
— Ага, — удовлетворённо сказал Колба-Воблов. — Теперь будет химическое задание.
Однако дальше оказалось что-то непонятное. Молодежь долго ворошила бумаги, потом программисты стали подозрительно глядеть друг на друга, и самый задиристый тонким голоском обвинил: «Небось, ты пропустил, Скаляр? Поищи у себя в папке!» — «Почему я? — защитился Скаляр, прозванный так, очевидно, за свои длинные зубы, которые действительно удобно было скалить. — Вон Правдюков у нас вечно…»
Колбе-Воблову не довелось узнать, в чем вечно бывает виноват Правдюков, — хотя вопрос был несомненно занимателен, ибо всё вечное, нетленное пробуждает в людях любопытство с замиранием. Подошла Диоплей и, уяснив суть беседы, сообщила:
— Это я проверяла некоторые цепи, обсчитывала поездку в Японию. Думала, пустим цех, возьму вместо премии командировку. У них там электроника развита.
Она смутилась. Вдобавок её цветастое платье и накрашенные губы вдруг показались неуместными в рабочей обстановке. Натянув халат, она отправилась умываться.
— Зачем обязательно в Японию? — блеснул ей вслед преподаватель. — И поближе есть у кого учиться. В странах бывшего СЭВ выпускали вычислительную технику больше восьмидесяти предприятий.
Задиристый программист вполголоса заметил:
— Главное, потом можно будет говорить: «Вот помню, была я в Японии…»
В конце концов выяснили: машина ничего не забывала! Её память была подобна старой магнитофонной ленте, на которую и не запишешь ничего толком, и стереть как следует невозможно.
Начальница вздохнула:
— Я когда-а ещё подала заявку на новые магнитные диски и на прочее. Но их достать трудно: периферийное оборудование дешёвое, а в производстве сложно, поэтому его выпускали мало. А для таких устарелых машин совсем перестали выпускать.
Мрачно просидев допоздна, но ничего не придумав, решили разойтись по домам. Может, к утру появятся идеи. Хотя что тут изобретешь… Начальница лично обесточила ЭВМ, опечатала щитовую. Народ разбрелся к проходным.
Колба-Воблов отправился узнавать, не Вохриков ли сегодня на вахте. Обо всем происшедшем он и поведал командиру отряда. В продолжение рассказа тот налил преподавателю чаю — видимо, в качестве поощрения, — а когда услышал про петухов, то закатился меленьким смехом и достал сахар.
— То-то Дисплей воя красная домой побежала, — вспомнил он.
Зазвонил телефон. Вохриков сорвал трубку.
— Милиция говорит, капитан Капитонов. Кто на дежурстве?.. А-а. Я думаю: усилить или не усилить наряд у завода? Туман в вашем районе. Но если Вохриков, то не буду. Вохриков сквозь землю видит, не то что сквозь туман.
Командир отряда повернулся к окну и только теперь заметил, что там стоит белёсая мгла.
— Да, — подтвердил он. — Сыро чего-то и холодает.
Преподаватель вдруг тоже обнаружил, что стало холодно. Он поспешно взялся за стакан с кипятком.
Закончив разговор, Вохриков посидел в приятном настроении и заявил: