Страница 2 из 4
Духовная пища
Хоть я люблю домашнюю стряпню, но собственные вирши не ценю. Как к ресторану, обратясь к журналу, читаю содержание. Меню. Вначале, как холодная закуска, идёт передовица про искусство. На первое — роман. Навалены в сюжет любовь, морковь, мечты, абзацы, бред. Лавровый лист — себе оставил автор (плести венок). И соли тоже нет. Поэму предложили на второе. В ней каша мыслей. Кушанье сырое. И тем, кто разжевать не сможет это, — котлета (критик сделал из поэта). Мозги. Статья, под нею подпись «проф». Но пожалели на неё мозгов. А кто голодный очень, тем дают ещё цыплёнка с надписью «дебют». Без третьего была б сухой еда. Рассказ юмористический. Вода… Я эти вот стихи пишу от сердца, а подадут их в качестве десерта. Журнал закрыт. Проглочен и забыт. Почувствовал я, что по горло сыт. Выплёвываю горькие слова, и не живот болит, а голова.Лицом к истине
Я всю ночь рассуждаю, где истина, — днём твердят мудрецы то да сё… Капля падает в бочку таинственно. А чего она? Бульк, да и всё. В обыдёнщине кружимся, рушимся, упаду, и обида берёт: обладаю ж кой-чем выдающимся! Скажем, нос выдаётся вперёд. Сколько маяться? Чтоб не отчаяться, я сижу, крепко взявшись за нос. Умник выскажет мысль — удаляется. Сам не понял, чего произнёс. Эх, заботы друг другу приносим! Измышленья, статьи, колдовство… Я мечтаю лицом (ну, и носом) повернуться к истоку всего. Всё солидно звучит: то, что мудро и что глупо, — возьмись разобрать!.. Я вконец заблудился под утро и забылся, уткнувшись в тетрадь. И во сне — вот несёт их нелёгкая! — мысли, фразы… Не те и не те. Вдруг проснулся, ресницами хлопая… Вот же истина — в чистом листе!Доска
Собака лает. Видно, ей не спится. И я не сплю. Но лаять-то зачем? Я тему для раздумий взял из списка проблем, философем и теорем. Звезда взойдёт — уже вопросов сотня. Закаплет — буду мыслить о дожде. А если нет событий, как сегодня, так я хотел подумать о доске. Мои творенья глубоки и строги, ещё приятней завтрашний прогноз. Но я пишу классические строки в домишке, предназначенном на снос. Вот бросятся потом: музей-квартира… А дома нет. И мусор ветром сдут, все умерли, и нет ориентира… Мимо-реальный комплекс создадут. Доску повесят: «Жил, творил…» Побаски! Здесь натворишь! Топочут над душой хозяева, соседи, дети, бабки. А я терплю, поскольку дом чужой. Так вот, чтоб после не стыдиться миру бесчувствия к поэту своему, я предлагаю: дайте мне квартиру. А памятник мне вовсе ни к чему. Доколе будет так: поэт пылает, мы им не дорожим. Потом ханжим. …Иссякла тема. Вновь собака лает. Порассуждаю про собачью жизнь.В ажурной тени
Солнце светит, ветры веют. Я гамак себе достал. Понемногу бронзовею… Приготовьте пьедестал. Друг мне пишет: «Тянешь лямку?» Даже больше — две тяну. Выбрал ясную полянку, погружаюсь в тишину. Не поддавшись мелкотемью, взялся… Эх! В разгаре дня старый дуб лохматой тенью наползает на мена. Солнце блещет, брови хмуря: ну-ка строчкой прозвени… «Как живёшь?» Пишу: в ажуре. «В блеске славы?» Нет, в тени. Вот моя бы власть и сила, я бы этой тени… Ведь по названию красива, а мешает бронзоветь. Может быть, скажу и дерзость, но закон у жизни глуп: соберёшься что-то сделать — помешает старый дуб. И не спорь, не огрызайся. Крепок данный дуб пока. «Так за что ты всё же взялся?» Да за бортик гамака. Я, сойдя на землю плавно, прохожу сквозь самый зной. Эта ясная поляна пишется не с прописной. Хоть в лесочке здоровее — прозвеню и на дому… Много всяких бронзовеет, а работать-то кому?С приветом!
Хоть неудачи есть у каждого, но тут уж далеко зашло… Приёмы самбо я показывал и головой разбил стекло. Дверное. Друг сказал: толстенное! Ну, это ладно, пустяки. Но вот какое совпадение: с тех пор легко пишу стихи. Наверное, аппаратуру на место сдвинуло во лбу. Глядишь, и дверь в литературу я головою прошибу. Пишу. Всё громче залп от залпа. «С приветом ты», — твердит семья. Спасибо, друг. Спасибо, самбо. Спасибо, дверь. С приветом. Я.