Страница 12 из 32
– Вот и ладно, дорогой скворец! – весело, по-простецки, рассмеялся Гречишников. – Что-то мы здесь с тобой засиделись... Как бы кто не заметил... Давай, от греха, поездим по городу, оторвемся от «хвостика», если он прицепился...
И они, оставив на столе недопитые кружки, мимо двух молчаливых людей, отвернувшихся от них к балюстраде, прошагали к машине, на которую упал сухой золотистый лист.
Белосельцев вел машину, отрываясь от «хвоста», который вдруг обнаруживал себя то маленьким скромным «жигуленком», привязавшимся, как назойливая муха, то нарядным «Фольксвагеном», ровно, соблюдая дистанцию, катившим вслед, то разбухшим, тяжеловесным джипом, косолапо бежавшим по пятам. Желая сбросить «хвост», Белосельцев погружался в шелестящую гущу Садового кольца, зарываясь в блестящий поток машин, как в густую листву. И тогда ему казалось, что все автомобили гонятся за ним, и он сбрасывал их с себя, как пестрый назойливый ворох, ныряя в боковую улочку, пробираясь среди посольских особняков и вялых флагов, радуясь, что обманул преследователя. Но вдруг малиновая «Вольво» из подворотни плотно садилась на хвост, начинала преследовать его среди церквушек и ампирных особнячков, и он вновь кидался в месиво Садовой, сливаясь с вязким, шумным скольжением, как капля сливается с рекой.
– Здесь остановимся, – сказал Гречишников, указывая на старинный дом, украшенный белыми колоннами, ампирным фронтоном с лепниной, чугунным балконом. Над деревянными, старой работы дверьми чернел глазок телекамеры, в каменной кладке нарядно желтела медная кнопка звонка.
Молчаливые охранники с пистолетами и рациями провожали их в глубь особняка, сверкавшего новизной, хрустальными люстрами, дорогими паркетами, мебелью пушкинских времен, каминными часами в виде античных героев, старинными картинами в золоченых рамах. И все это вдруг исчезло, превратилось в матово-белый, без окон, зал, где ровными рядами выстроились белоснежные бруски вычислительных машин, столы были уставлены компьютерами, на экранах вспыхивали цветные таблицы и графики, и десяток операторов в белых халатах бесшумно били по клавишам, порождая причудливую игру голубого, зеленого, красного.
– Благополучно? Без приключений? – встретил их вопросами облаченный в белый халат Копейко, с пепельно-серой круглой головой, похожий на полярную сову. – Рад вас приветствовать в нашем святилище, где размещен искусственный электронный интеллект, созданный по замыслу Суахили.
Копейко, возглавлявший в былые времена Управление военной контрразведки, после крушения и исхода с Лубянки пошел в услужение к магнату Зарецкому. Создал для него разветвленную сеть системы безопасности, построил службу разведки, собрал аналитический центр. Способствовал его обогащению и могуществу. Он незримо следовал за ним по пятам, создавая проекты, благодаря которым Зарецкий обыгрывал конкурентов, захватывал нефть и алюминий, трубопроводы и железные дороги, телевизионные каналы и банки. Проникнув в ближайший круг Президента, став другом президентской семьи, магнат очаровал и вовлек в свои сети президентских дочерей и зятьев и использовал эти душевные связи для укрепления своей империи, для оттеснения своих врагов и соперников, главным из которых оставался магнат Астрос, схватки с которым сотрясали страну, были полем брани, где погибали политики и коммерсанты, проваливались в небытие компании и тресты, падали простреленные пулями банкиры и взрывались в уютных «Мерседесах» директора заводов, кровоточили границы областей и республик и наемные полчища журналистов насмерть сражались друг с другом на телеэкранах и страницах газет.
– Все, что вы видите, – Копейко повел белым рукавом по белоснежным стенам, сияющим компьютерам, разноцветным экранам, – все это удалось спасти от мерзавцев, когда они громили Лубянку. Лучшая вычислительная техника, лучшие программисты, лучшие аналитики. Мы не дали им погибнуть, собрали воедино, обеспечили работой и заработками. Постоянно совершенствуем аналитические возможности центра, закупаем машины новых поколений, приглашаем лучших выпускников институтов. Мы можем проводить глобальный анализ, как это делали когда-то наши службы, прогнозируя мировые кризисы, смену политических формаций в разных районах мира. Ничто не погибло – ни один гениальный подход, ни один футуролог. И все существует под прикрытием Зарецкого. Он финансирует Центр, он дает ему задания и заказы. Вся информация, которая добывается нами, служит его могуществу. Но в любой момент может быть использована против него. Она сокрушит его империю, а искусственный мозг во всей полноте будет возвращен государству...
Белосельцев восхищался. Он с обожанием смотрел на Копейко. В то время, как он, Белосельцев, проводил никчемные годы, уныло бездействовал, бессмысленно мыкался от одного громогласного пустышки к другому, ходил напрасно на митинги, впадал в прострацию, ловил мимолетное любовное счастье, его былые товарищи действовали. Сражались, обманывали врага. Как во время Великой войны, когда немцы наступали, у них из-под носа на товарных эшелонах вывозили заводы, научные институты, инженерные школы. В Сибирь, за Урал. И там, в чистом поле, начинали крутиться станки, вытачивались стволы и снаряды. А в тылу у противника создавалась подпольная сеть, складировалось оружие, работали рации и на взорванных рельсах истлевали составы с их танками, пылали цистерны с горючим. Он смотрел на Копейко, на человека-сову, восхищаясь его гениальностью.
– Наши компьютеры содержат сведения обо всех известных персонах страны. О политиках, банкирах, промышленниках. О писателях и бандитах. О священнослужителях и лидерах партий. Их тайные и явные связи. Их пороки и их достоинства. Компрометирующие сведения. Кто получал и давал взятки в правительстве и парламенте. Кто передавал государственные тайны агентам иностранных держав. Кто участвовал в заказных убийствах. Кто замешан в содомских грехах.
Копейко остановился у оператора, немолодого мужчины, в чьи морщины была насыпана серебристая пыль и чьи сухие желтоватые пальцы бегали по клавишам, выбивая на экране сложные схемы и графики. Мелькали имена олигархов, названия офшорных зон, лоббированные в Думе депутаты, члены президентской семьи. И бесчисленное количество цифр, напоминавших бесконечные цепи, на которые были посажены люди, ухищрениями разведки превращенные в цепных животных.
– Перед тем как обратиться, например, к какому-нибудь епископу с просьбой похлопотать у губернатора за представителя нашего регионального банка, мы заглядываем в компьютер и узнаем, какую долю этот епископ имеет в торговле нефтью и табаком, как он связан с гомосексуальным скандалом в подопечном ему монастыре, какие услуги он оказывал нашему ведомству в советское время и какая сумма положена на счета его мирских племянников и сестер. Мы проводим с ним переговоры, намекаем на эти данные, иногда показываем пленку, с запечатленными на ней играми иноков в келье, жертвуем дары в новопостроенный храм, и епископ изо всех сил хлопочет перед губернатором, чтобы тот направил бюджетные деньги в подведомственный нам банк...
Копейко мягко улыбался, переходя к другому компьютеру, за которым сидел молодой человек с черной повязкой на лбу и крохотной золотой сережкой в одном ухе. Он бегал по клавишам хрупкими сахарно-белыми пальцами.
– Есть специальный дисплей, на котором выявляются потенциалы всех имеющихся политических сил. Их соперничество, их тайные взаимодействия, вспышки их активности и периоды угасания. Их влияние в парламенте и правительстве. Политическая агентура в тех или иных странах мира. Источники финансирования, в том числе из криминальной среды. Их участие в важнейших государственных событиях, социальных волнениях, экономических и военных кризисах...
Молодой человек за компьютером выстилал экран разноцветными полями, напоминавшими цветущую тундру, – белое, золотое, огненно-красное, изумрудно-зеленое, ослепительно голубое – словно цвели мхи и лишайники, благоухал багульник, дергались на ветру лютики, солнце дрожало на поверхности озер и болот. Все двигалось, менялось местами, сжималось и расширялось, смешивало цвета и оттенки. Так изображались влияние и интенсивность различных политических групп и партий, их зарождение и распад.