Страница 17 из 91
– Все хорошо, Наталья, – ободрила Славика. – Викирнофф научит нас словам, и мы сможем помочь, когда Наталья попытается вылечить тебя.
Скорее. Вырвалось напряжение от беспокойства. Наталья прикусила губу, но в разуме все равно продолжила волноваться, выдавая себя. Она ненавидела причинять ему боль, хотя знала, что земляной компресс ему поможет.
«Скажи мне слова, а я перескажу их Славике. И скажи, что слова значат».
Kuńasz, nélkül sivdobbanás, nélkül fesztelen löyly.
Это значит «Ты лежишь, будто спишь, без единого стука сердца и дыхания».
Викирнофф закашлялся и на его губах показались пятна крови. Отвернув лицо от нее, он продолжил.
Ot élidamet andam szabadon élidadért значит «Я по своей воле предлагаю свою жизнь ради твоей жизни».
Он быстро взглянул на нее.
«Ты можешь не захотеть продолжать».
«Просто скажи мне слова».
O jelä sielam jŏrem ot ainamet és soŋe ot élidadet.
Викирнофф снова закашлялся и прикрыл рот своей разорванной рубашкой. Наталья могла видеть, как рубашка немедленно покрылась пятнами крови.
«Мой дух света оставил мое тело и вошел в твое тело».
O jelä sielam pukta ki
Викирнофф приостановился, когда она забрала у него рубашку и нежно отерла его губы. Их взгляды встретились.
– Что значит эта фраза?
«Мой дух света изгонит из тебя всех темных духов».
Его рука нащупала ее запястье, удерживая.
«Спасибо, Наталья».
– Всегда пожалуйста. Скажи остальные, пока не потерял сознание.
Pajńak o susu hanyet és o nyelv nyálamet sivadaba значит «Я прижимаю землю моей Родины и слюну с моего языка к твоему сердцу».
– То есть напев отражает точную процедуру лечения, – заметила Наталья.
Викирнофф кивнул.
Vii o verim soŋe o verid andam, «Наконец, я даю тебе мою кровь ради крови».
«Повторять, пока целитель работает. Эта церемония проверена временем и обладает огромной силой».
Наталья несколько раз медленно повторила слова Славике. Медсестра кивнула и начала напев, подбирая акценты и бормоча слова приглушенным мелодичным голосом.
Наталья глубоко вдохнула и выдохнула. Она довольно часто лечила свои небольшие раны подобной техникой разделения духа и тела, но никогда не использовала ее на другом человеке. Было опасно и сложно позволить себе отделиться от тела и стать необходимой исцеляющей энергией. И войти в тело Викирноффа… Что если бы она совершила ошибку? Что если бы она сделала что-то не так и ухудшила его состояние?
«Все и так плохо, ainaak enyém, я больше не могу держаться. Если ты не войдешь в мое тело и не исцелишь меня, я окажу тебе любезность и умру сам, тогда тебе не придется придумывать новые способы моего убийства».
Наталья не имела ни малейшего понятия, пытался он пошутить или так и думал, но его слова укрепили ее решимость. Она бросила на него быстрый взгляд.
«Скатертью дорожка. Ты сводишь меня с ума».
«Знаю».
В мурлыканье его ответа было слишком много удовлетворения. Но еще там было глубинное эхо боли. Он понял, что заслонять ее от разрывающей агонии, вызывавшей кровавый пот, стало намного труднее. Наталья отрешилась от смущения, вины и нерешительности. Ей надо было сбросить свою собственную кожу, отодвинуть в сторону свое эго и сомнения, свои слабости и стать чистой энергией, сущностью жизни, духом, столь легким, что смог путешествовать без плоти и костей.
Она тоже начала напевать, ритм слов помогал ей сконцентрироваться и сосредоточиться на ее задаче. Она почувствовала разделение и на мгновение как всегда запаниковала. Она заставила себя протолкнуться сквозь самосознание и освободиться. Она знала, что Викирнофф был рядом, тень в ее разуме. Только не была уверена, был ли он здесь, чтобы поддержать ее, помочь в случае необходимости, или потому, что боялся, что она может попытаться убить его.
Она обнаружила, что снова находиться в своем теле. Ее щеки порозовели. Она не могла посмотреть на Славику и признать неудачу.
«Что я сделала не так?»
«Ничего. Ты обнаружила мое присутствие и из-за этого отвлеклась. Подобное случается со всеми целителями, пытающимися войти в чье-то тело. Попробуй еще раз, Наталья. Похоже для тебя это не в первый раз».
«Я делала подобное только для себя».
«Но без подготовки. Никто не показывал тебе как, ты справилась сама. Должно быть ты могущественный целитель, как все Драгонсикеры. Я остаюсь с тобой, чтобы убедиться в твоей безопасности. Если бы ты желала мне смерти, то не делала, то, что делаешь».
Чрезвычайная усталость в его голосе стала ее силой и решимостью. Она снова медленно выдохнула и высвободила разум и дух из тела. Она обратила все свое внимание на Викирноффа, его изломанное, истекающее кровью тело, на ужасные раны, причиненные вампиром, самым злым из всех существующих созданий.
Было необходимо оставаться вне его разума, игнорировать его воспоминания и мысли. Это потребовало настоящей борьбы – отделить себя от него. Каким-то образом они уже были связаны и некая инстинктивная, эмоциональная и чуждая часть нее боялась его смерти. Она снова сделала успокаивающий вдох-выдох и снова сконцентрировалась на своем напеве. Это помогло сфокусировать энергию, проникнуть в истерзанное тело Викирноффа, так что она – чистый белый исцеляющий свет – парила сквозь него.
Повреждения были ужасны. Хуже, чем она ожидала и далеко за пределами ее знаний об исцелении. Она поразилась его способности держаться, когда он был почти полностью изорван внутри. Глубокие следы когтей вдоль его спины казались едва ли не царапинами в сравнении с ущербом, причиненным Артуро.
Наталья начала скрупулезную работу исцеления изнутри. Спустя некоторое время появилась уверенность, что всякий раз, когда она начинала сомневаться, именно Викирнофф направлял ее, помогая срастить изодранные, изорванные мышцы и ткани, заживляя поврежденные органы и осторожно удаляя инфекцию, а в некоторых местах, яд.
Сила напева возросла, когда издалека к нему присоединились другие Карпатцы, и мужчины, и женщины, хотя солнце все выше поднималось на небе, их голоса сливались вместе, чтобы помочь в исцелении одного из них. Если бы работа не требовала полной сосредоточенности, этот хор голосов нервировал бы ее. Она никогда не была так близко к Карпатцам и они прикасались к ее разуму, так же как она прикасалась к их.
Она не имела ни малейшего понятия, сколько прошло времени, прежде чем она закончила заживлять повреждения в груди Викирноффа, к тому времени, когда она вернулась в свое тело, то покачивалась от усталости. Славика поднесла ей стакан воды. Наталья с благодарностью его приняла и одним залпом опустошила.
– Откуда ты знаешь, как это делается? – спросила она Викирноффа. – Не думаю, что доктор мог бы сделать то, что сейчас сделал ты.
Если это было возможно, лицо Викирноффа еще больше побледнело, а кожа приобрела угрожающе серый цвет. Наталья сжала руку Славики. – Посмотри на него. От моего лечения ему стало хуже.
– Не думаю, – утешила ее Славика. – Ему нужна кровь. Необходимо найти способ дать ему кровь. Она глубоко вздохнула. – Я однажды давала кровь Карпатцу, только не помню, на что это было похоже. Я могу дать ему мою.
Протест, поднявшийся в Наталье, был острым и уродливым. Она оттолкнула себя от опасного края. Она категорически отказывалась выставлять себя дурой второй раз. И она точно не собиралась говорить Славике, что обмен кровью с Викирноффом был самым эротичным момент за всю ее жизнь.
– Я обеспечу его кровью, – сказала она. Мысль о том, чтобы прикоснуться к нему, попробовать его столь интимным способом, была пугающей. Похоже, чем больше она хотела убежать от него, тем ближе они становились.
– Она слишком утомилась, – возразил Викирнофф.
Его голос был так слаб, что Наталье нагнулась к нему, чтобы услышать произнесенные шепотом слова. Ее уха коснулось его теплое дыхание. Она могла видеть слабое биение его пульса.