Страница 8 из 20
— Уже рассвело, — сказал он. — Пора и на покой.
Все встали, один только Тот продолжал сидеть.
Руки его механически двигались, и он бессознательно мял готовые коробочки…
— Это было поистине приятное времяпрепровождение, — галантно сказал майор.
— И нам тоже было очень приятно, — улыбнулась Маришка.
— Надеюсь, завтра продолжим?
— Непременно продолжим, — заверила Маришка.
— Приятных сновидений! — попрощался гость.
— Спокойной ночи! — ответила Маришка и чуть запнулась, будто язык отнялся.
Гость прошел к себе в комнату, а хозяева дома так и остались сидеть на своих местах, ибо ничего другого просто не приходило им в голову. Им вообще ничего больше не приходило в голову. Голова Тота медленно повалилась на грудь, но глаза он забыл закрыть — так и смотрел перед собой пустым, остекленевшим взглядом, как вареная рыба из миски с ухой. Потом привалился к столу и захрапел.
Жена и дочь с великим трудом подняли его со стула. Огромное тело безвольно раскачивалось между ними из стороны в сторону, а затем вдруг рухнуло на постель, как поверженная колонна.
Занималась заря.
Глава третья
Был у Тотов свято хранимый альбом в красном бархатном переплете, куда квартиранты заносили благодарственные отзывы. Вот некоторые из них:
«Бессонница и отсутствие аппетита, терзавшие меня после утраты драгоценного ныне покойного моего супруга, как по волшебству, исчезли благодаря здешнему горному воздуху.
«Эта обитель — островок тишины, где только и может обрести покой человек, не терпящий шума.
«В ту годину, когда наша нация ведет борьбу не на жизнь, а на смерть противу красной большевистской опасности, ваша несравненная домашняя пища на натуральном масле вдохнула в меня новые силы для этой борьбы.
После утомительной ночи Тот охотнее всего отсыпался бы целый день. По ведь жизнь не может остановиться по прихоти одного майора. И сегодня, как обычно, Тоту надлежало представить рапорт о состоянии пожарной охраны, наносить воды из артезианского колодца, обойти из конца в конец вверенный ему участок, наколоть дров приходскому священнику, побелить теннисный корт у профессора Циприани и так далее и тому подобное. Агика принесла молока, сделала покупки, накормила птицу; Маришку же, помимо обслуживания дорогого гостя, ждали и нестиранное белье у профессора, и ненатертые полы у его преподобия господина Томайи — таковы лишь самые важные из повседневных забот этой скромной семьи.
В довершение всего с прибытием майора Варро весь дневной распорядок Тотов полетел вверх тормашками. Поскольку гость проснулся лишь после полудня, в обеденное время они завтракали. Теперешний обед прежде назывался ужином, а нынешний ужин вообще никак не назывался, потому что раньше в эту пору они уже почивали сном праведников.
И вот, в то первое утро, поспав всего часа полтора, после долгих окликов и толчков Тот открыл наконец глаза и, пребывая в подавленном настроении, уставился перед собой, разбитый душой и телом. Припомнив события прошедшего дня и представив себе последующие, он мрачно буркнул:
— Боюсь, не кончится все это добром, Маришка.
Жена подала ему чашку теплого молока и в утешение сунула в руки заветный альбом в красном переплете. Она напомнила Тоту, в сколь тяжелом нервном состоянии прибыли в Матрасентанну Карой Г. Хаммерман, вдова Морваи и другие квартиранты, но здесь, под влиянием благотворной среды, живо встали на ноги. Не говоря уж о Фридеше Хоште, пожилом художнике, который до этого целый год реставрировал фрески на куполе Базилики, в результате чего ирреальные масштабы купола и фресок до такой степени задурили ему голову, что реставратор начисто утратил реальное чувство равновесия. Когда он приехал к Тотам, ему мерещилось, что пол у него под ногами встает дыбом, и художник мог передвигаться по комнате, лишь держась за веревку, привязанную к дверной ручке. Но живительный горный воздух и здесь сделал свое дело.
Вот что написал художник в альбом:
«В отличнейшем самочувствии, без веревки покидаю я этот дивный уголок».
— Вспомни, в каком тяжелом состоянии прибыл к нам художник, — доказывала Маришка. — Правда, он свалился сюда, в Матрасентанну, всего лишь с купола святой Базилики, а наш майор — прямо с фронта! Не следует падать духом, родной мой Лайош: пусть не сразу, медленнее, но и майор пойдет на поправку…
Лайош Тот не очень-то в это верил.
— Ладно уж, и все бы оно ничего, — проворчал Тот. — Но каково будет, если нам ночи напролет придется складывать эти проклятущие коробочки! Без сна-то ведь не проживешь, Маришка.
Тот верно предугадал, что им придется еженощно складывать коробочки, он только не учел одного обстоятельства: приспособляемости человеческого организма. Конечно, идеальный случай, если человек спит восемь часов подряд, но даже когда он урывками дремлет по четверть часа, по десять минут, и это может служить для него почти таким же отдыхом. Оказалось, например, что можно великолепно вздремнуть у лавочника, пока он отвешивает соду; на клумбе знаменитых тюльпанов профессора Циприани во время поливки; в ожидании, пока не остынет горячий суп или пока не вскипит кофе, даже под столом прикорнуть на четверть часика, если туда ненароком что-нибудь закатится. А еще позже выяснилось, что и при складывании коробочек вовсе не обязательно надрываться.
Дело в том, что гость, к величайшей радости Тотов, начиная со второй же ночи всецело посвятил себя разрезательному устройству. А поскольку на каждом листе картона приходилось делать по восемь надрезов, майор скоро отстал от тех, кто складывал заготовки: ведь их было трое против него одного. Он трудился не покладая рук, но все его усилия были тщетны. Тоты же постепенно приноровились устраивать себе короткие передышки. Вначале они какое-то время давали отдохнуть рукам. Затем позволяли себе закрыть глаза и дышать глубоко и покойно через нос, что тоже оказалось далеко не самой плохой формой отдыха. Майор, увлеченный работой, ничего не видел и не слышал, и Тоты совсем расхрабрились. Под конец они раскинули в саду под туями удобный шезлонг и, ловко сменяя друг друга, уединялись там.
— Пардон, прошу прощения, — говорил, вставая из-за стола, кто-нибудь из них, словно имел в виду нечто совершенно иное, и дремал с четверть часика в прохладе сада.
А майор Варро меж тем работал как машина: закладывал картонные листы под нож, поднимал руку, резал, закладывал новые листы, снова резал… Он не заметил даже, что на третий день — простите, ночь — Тоты исчезали уже на пару; ведь, возвратившись, они играючи наверстывали упущенное. Однако какое-то смутное подозрение, видимо, все-таки мелькало у него в голове, потому что однажды, когда они все сидели у стола и Тот на минуту замечтался о чем-то, майор вдруг прервал работу.
— Что случилось? — спросил он прямо.
— Да вроде бы ничего особенного, — ответствовал Тот.
— Тогда позвольте узнать, на что же вы уставились?
— Бабочка какая-то залетела.
— Какая еще бабочка?!
— На крыльях у ней два желтеньких пятнышка и три красных, — сообщил Тот.
— Так вот, оказывается, чем вы занимаетесь, уважаемый Тот!
2
Международная компания спальных вагонов (франц.).
3