Страница 9 из 16
А с чего я вдруг взял, что обязательно надо образовывать свое нынешнее имя от паспортного? Я тут вообще могу тем же Рыцарем Печального Образа назваться — и никому дела не будет. Но было ведь уже подобное, не хочется повторяться. Тем более что раз назвался — с таким именем и останешься, в паспортный стол переменить не сходишь. Что же себе придумать поприличнее? Был бы Борисом, назвался бы Сэр Бор. Нет, что-то у меня настроение не тезоименитствующее. Может, вообще отложить на потом? Ладно, пока надо отвечать на конкретный вопрос.
— Понимаешь ли, сэр Жеральд, я не мог не ехать. И не потому, что мне грозила казнь, совсем не поэтому. Просто я чувствую в себе внутренний долг спасти принцессу. Она ведь оказалась, по сути, первым человеком, с которым я встретился здесь, в вашем ми... королевстве. Если бы я не вышел из леса в том месте, где гуляла принцесса и не заговорил с ней — может быть, дракон бы не унес ее. Нет, конечно, если он за ней давно охотился, то унес бы все равно, рано или поздно, со мной или без меня. Поэтому вины своей в ее похищении я не усматриваю, а вот долг спасти — ощущаю.
— А ты, сэр Юнис? — обратился сэр Жеральд к юноше.
Красноватые отблески костра на лице Юниса не позволяли сделать вывод, что он покраснел от заданного вопроса — все можно было списать на них.
Юнис ответил неожиданно. То есть мы знали, что он поехал именно по этой причине, так что и вопрос был задан для проформы — сэр Жеральд не мог не спросить Юниса после toi;o как спросил меня, но мы не думали, что он признается так сразу.
- Я люблю ее, — сказал он.
Скорее всего, мой ответ заставил его признаться. Видя на себе ревнующие взгляды Юниса, я догадывался, что он считает меня своим соперником, отказывая в этом праве сэру Жеральду. А теперь, услышав, что я не питаю к принцессе никаких чувств, кроме чувства долга, решил сразу же признаться и открыться — чтобы облегчить себе душу. Любовь — это такая вещь, к которой каждый рыцарь относится по-рыцарски. Если он настоящий рыцарь, конечно.
Мы деликатно помолчали несколько секунд.
— А она об этом знает? — осведомился я, чтобы не молчать и продолжить разговор.
Юнис покачал головой.
— Не знаю. Ее все любят. Ее нельзя не любить. Но что я для нее? А вот когда я ее спасу, — глаза его засверкали, — тогда и она полюбит меня!
— А если она полюбит всех троих? — задумчиво почесал затылок сэр Жеральд.
— Но ее-то люблю именно я! — воскликнул Юнис.
— Логика железная, — пробормотал я и обратился к сэру Жеральду: — А ты, доблестный сэр, поведай-ка о своей причине. Мы-то с тобой на эту тему уже говорили, а вот наш спутник не слышал.
— Да что же говорить-то? — развел руками сэр Жеральд. — Это хорошее иключение, добрая схватка: победить дракона — великая честь. А если удастся еще и завладеть его сокровищами... Эй, смотрите-ка!
Призыв сэра Жеральда относился к нашему очагу, обложенному сверкающими камнями. Они во время нашего разговора переливались, отражая и преломляя блики костра, а теперь вдруг засветились каким-то особенным светом.
— Да они горят! — воскликнул сэр Жеральд.
Действительно, камни, до этого момента игравшие всеми цветами радуги, рассеивая свет костра, наконец не выдержали и, раскалившись добела, вспыхнули. Маленькие синенькие язычки пламени заплясали на их поверхности.
— Да это же алмазы! — воскликнул я.
— Что-то ты не то глаголишь, — нахмурился сэр Жеральд, — как могут гореть алмазы?
— Ну, конечно, — я принялся лихорадочно вспоминать школьные уроки физики и химии, — алмаз состоит из чистого углерода и при нагревании горит не хуже угля... даже лучше, потому что не содержит никаких неорганических примесей, и сгорает без остатка, не оставляя золы.
— Да-а, — протянул сэр Жеральд и уставился на Юниса. — Где ты их взял?
— Тут, недалеко, — пролепетал Юнис, — вон за тем камнем... Там много еще.
Он сорвался с места и убежал за камень, охнул, оступившись, долго хрустел обломками скалы и, наконец, явился, держа в руках еще несколько таких же прозрачных алмазов.
Сэр Жеральд жадно схватил один из них, повертел в руках, внимательно осматривая, потом попытался нацарапать на поверхности камня черту своим бриллиантовым перстнем. Разумеется, у него ничего не вышло.
— Ты смотри! — и он уважительно посмотрел на меня и благодарно — на Юниса. Потом повертел алмазом перед глазами, любуясь игрой разноцветных лучей.
Юнис неотступно следил за ним.
— Мы на верном пути! — провозгласил сэр Жеральд. — Приближаются земли дракона! Правду говорят: там вся земля усыпана алмазами и золотом! Потому-то драконы и летают к нам, что им у себя жрать нечего.
И он швырнул все принесенные Юнисом алмазы в костер.
— Зачем, зачем это? — воскликнул Юнис растерянно.
— На обратном пути наберем, — отмахнулся сэр Жеральд, — чего зря набивать сумки каменьями? Давайте ложиться спать.
Мы легли. Сэр Жеральд захрапел, едва перешел в горизонтальное положение, а вот Юнис долго ворочался, потом приподнял голову, прислушался — спим ли мы, осторожно поднялся и удалился за камни.
Я прислушался, ожидая, что услышу тихое журчание, однако уловил только стук камней и негромкое бормотание. Потом появился Юнис, держа узелком подол камзола, и я понял, что он ходил собирать алмазы. Вот-те раз! Не подцепил ли он алмазную лихорадку? Продуло из-за кустов... С этой мыслью я и заснул.
ПЕТЛЯ ДРАКОНА
Когда я открыл глаза, утро уже наступило.
Но я так и не понял: выключала ли Вика компьютер, или же сон был запрограммирован? Скорее первое, ибо в противном случае Вика не преминула бы учудить ночью какую-нибудь пакость — например, наслать на нас полчища вампиров или же устроить разлив близлежайшей реки, чтобы посмотреть, как нам удастся выйти сухими из воды.
Ан нет, ничего подобного не произошло: речушка текла в своих берегах и я с удовольствием умылся в ее прохладной воде, глядя на свое разбивающееся мозаикой отражение. Речушка струилась быстро, мелкие волны набегали на берег и рассмотреть себя подробнее не получалось.
Вздохнув, я вернулся на место стоянки.
За ночь костер догорел, не осталось даже золы — лишь чернело выжженное пятно кострища. Но утром он и не нужен. Мы позавтракали холодным мясом.
Перекусив, мы вскочили на коней и поскакали дальше. Кони, застоявшиеся за ночь, мчались с удовольствием, напоминая о том, что утренняя зарядка необходима всем живым организмам. Но нам пришлось заменить ее тряской в седле, представив, что это массаж... Нет, я успел сделать несколько разминочных движений на берегу реки, но купаться все же не решился, опасаясь местных крокодилов: кто знает, что водится в здешних кодах? То есть водах... (А вдруг бесконечный дифференциал? Так и изойдешь на нуль...)
Кони скакали по невысокой траве, на которой четко вырисовывались кровавые капли. Три пары глаз зорко высматривали красную цепочку, одновременно зыркая по сторонам: не лежит ли где еще один лоскут платья — весточка от принцессы?
И вдруг цепочка капель разделилась! Начиная с какого-то момента капли, лежащие вразброс друг от друга, — ну разумеется, не по идеальной же прямой им лежать! — стали расходиться на три. Одна цепочка забрала влево, вторая вправо, а третья по-прежнему продолжала стремиться вперед. Все произошло так быстро, что мы проскакали саму развилку прежде, чем до нас дошло, что тут что-то не так...
Сдержать удивление мы не смогли, а вот коней — удержали.
— Что за чертовщина! — гаркнул сэр Жеральд. Он всегда успевал отреагировать быстрее, и не только словесно, что, впрочем, вполне понятно: Юнис грезил о принцессе, а я был занят своими размышлениями.
Возглас сэра Жеральда перевел нас в плоскость действия.
Место развилки мы уже миновали, в чем и убедились, оглянувшись, но возвращаться не стали, а остановились там, где все три цепочки капель драконовой крови разошлись совершенно отчетливо.
— Что будем делать? — спросил Юнис. — Разделимся?