Страница 3 из 10
Героем первой был бы невероятно расчетливый сукин сын, промотавшийся дворянчик, обуреваемый жаждой богатства. Фашистская угроза, нависшая над Веной, предоставляет ему отличный шанс сорвать большой куш. Барон привязывает к себе жену долгом благодарности. После войны живет в свое удовольствие, пользуясь всеми привилегиями богатства и не будучи обременен никакими обязанностями. Когда же супруга умирает, он хладнокровно продает дело, в которое был вложен труд и талант нескольких поколений, чтобы витать в заокеанских эмпиреях. В общем, «Горький шоколад, или Торжество порока».
Вторая повесть прошла бы по той же канве, но в совершенно другой тональности.
Барон Б. Жизнь удалась
В атмосфере надвигающейся катастрофы (так хорошо показанной в фильме «Кабаре») живет странный художник, умеющий делать из тортов и пирожных прекрасные, недолговечные панно. Он совершенно не приспособлен к жестокому миру, но в час испытаний совершает поступок, на который не решились бы иные мачо: прикрывает своим именем девушку, которая иначе бы погибла. Война заканчивается, но барон не может оставить жену. Она одинока и сломлена. Ее держит на плаву только мечта восстановить из руин погубленную фирму, воспоминание об утраченном рае. Муж успешно помогает ей. Он беспомощен в коммерческих делах, но зато превосходно чувствует моду и стиль. После смерти жены барон пытается продолжить дело, но у него, бестолкового, всё идет прахом. В конце концов, разоренный, он уезжает из Европы в Новый Свет.
В общем, история хрупкого, красивого человека, похожего на кремовую фигурку с торта. И такая же сладкая.
И пусть читатели выбирали бы, какой барон им больше по вкусу – горький или сладкий. И какой правдоподобней.
Такой, в общем, был замысел. Лет десять он у меня промариновался в архиве и вот попадает под ликвидацию.
Прямо скажем, не особенно жалко.
Потом расскажу еще какую-нибудь из так и не сочиненных сказок.
Русофилия
28.05.2013
Слово «русофобия» мы слышим часто. Обычно от соотечественников. Вот я, например, по мнению людей, которые регулярно засыпают мне «личку» бранью и угрозами, являюсь махровым русофобом.
Интересно вот что. Я давно заметил, что есть такие нации, которые любят выискивать в художественном тексте поводы для обиды. Меня не раз ставили в тупик вопросами: «Почему вы так не любите русских и пишете про них одни гадости?», «Почему вы такой антисемит?», «Почему у вас поляки всегда плохие?», «Что вы имеете против украинцев?», «Не стыдно ли вам, грузину, так очернять грузинов?». (Ну, про армян и азербайджанцев после «Черного города» – сами понимаете.)
Избранные места из переписки с друзьями.
(Матерные и угрозы смертоубийством не публикую, а то еще засудят идиотов несчастных.)
А есть нации, которым в голову не приходит обижаться. У меня в романах полно скверных англичан и французов, но ни в одной из этих стран подобных вопросов мне ни разу не задавали.
Видимо, дело в том, что у одних народов есть комплекс уязвленности, а у других нет. У нас – есть, и преогромный. Нам очень хочется, чтобы нас любили и нами восхищались, а с этим как-то не очень.
Русофобия – это миф, тщательно пестуемый негодяями и дураками. Историческая обида на СССР, перенесенная на Россию, у жителей наших бывших колоний и протекторатов безусловно имеется. (Прямо скажем, возникла она не на пустом месте.) Но на русских людей, русскую культуру, русский язык эта неприязнь, по-моему, не распространяется. Во всяком случае, за долгие годы разъездов я никогда с таким не сталкивался. В бывших советских республиках и говорят по-русски, и читают наши книги, и смотрят наши фильмы, и слушают нашу музыку (правда, обычно такую, которую лучше бы не слушать).
Вообще-то я хочу с вами поговорить не про русофобию, а про явление противоположного свойства – русофилию. Не знаю, как вас, а меня любовь интересует несравненно больше, чем нелюбовь.
Вот с этим – любовью к русским и русскому – в сегодняшнем мире действительно не ахти. Я ознакомился с данными опросов общественного мнения по разным странам и прямо затосковал. Процент людей, любящих Россию, невелик.
Решил углубиться в историю вопроса. И обнаружил, что русофилия – вроде цен на баррель: то взлетает вверх, то падает вниз. За последние сто лет на нас любовались и умиленно взирали трижды.
1. Во втором десятилетии ХХ века – по преимуществу в Англии и Франции. (Закончилась эта любовь примерно в 1918 году, когда большевики твердо заявили, что долги платить не станут, и от этого разорилось пол-Франции.)
2. Во время Второй мировой войны и недолгое время после нее.
3. Во время Перестройки.
Был еще довольно продолжительный бум интереса к Советскому Союзу в определенных кругах западной левой интеллигенции, но это не считается, поскольку «советофилия» и «русофилия» – явления разной природы.
Если проанализировать причины всплесков русофилии, может показаться, что их природа была сугубо политической: в первом случае проявилась симпатия к союзнику по Антанте; во втором – восхищение стойкостью в борьбе с фашизмом; в третьем – облегчение после многолетнего страха перед ядерной войной.
Но всё не так примитивно. Старт русофильским настроениям действительно давала политика, однако она лишь обеспечивала благожелательность взгляда, устремленного в нашу сторону. И тогда вдруг обнаруживалось, что в России и русских много привлекательного – прежде всего в культуре, которая концентрирует в себе самые яркие черты нации.
Сто лет назад европейцы были очарованы не царем Николаем, а русской литературой, музыкой, балетом, изобразительным искусством.
В сороковые годы наша культура переживала, прямо скажем, не лучшие свои времена, но русофилы и тут нашли, кем восхищаться: Эйзенштейном, Прокофьевым, Шостаковичем.
Ну а в эпоху Перестройки, когда никого особенно великого у нас, кажется, не было, мир радовался всему подряд: русскому соцарту, русскому кино, даже переводам русской литературы. Роман «Дети Арбата», сейчас почти забытый, блистал во всех списках мировых бестселлеров.
С тех пор, вот уже больше двадцати лет, русофилии в мире, увы, не наблюдается. Мы не кажемся интересными. Наша культура никому особенно не нужна, наши проблемы вызывают зевоту. Россия не в моде.
Это, конечно, обидно. Но давайте честно ответим на вопрос: а сами-то себе мы сейчас интересны? Что такого всемирно ценного или хотя бы просто любопытного генерирует сегодня наша культура?
Кое-где, бывает, русофилия просыпается на локальном уровне, но это не наша заслуга, а всё те же старые лавры.
Вот вам один пример, касающийся моей любимой Японии.
Я обнаружил, что в этой стране хорошее отношение к России по сравнению с гэллаповским опросом 2004 года (жалкие 9 %) в 2013 году, согласно опросу BBC, скакнуло аж до 51 %. Думаю: что за чудо такое? В чем причина?
А это, оказывается, Достоевскому спасибо. В Японии вышел новый перевод собрания сочинений и стал супербестселлером (я года два назад уже писал об этом). Сейчас по телевизору с успехом крутят сериал – римейк «Карамазовых».
Знакомьтесь, братья Куросава:
Слева направо: Мицуру (Мичя), Исао (Иван), Рё (Арёся)
Что бы мы без Федора Михайловича, Льва Николаевича и Антона Павловича делали, неумехи чертовы?
У, противная («Liquidation totale-2»)
05.06.2013