Страница 3 из 30
– Присаживайтесь, Ратенель, я вас слушаю.
– Доктор Марсьяль Пьюбран – это прежде всего человек общества, за что все время упрекают его коллеги. В своей клинике он принимает исключительно людей избранных, но заболевания у них отнюдь не серьезные. Это главным образом старые господа и избалованные дамы, надоевшие своим родственникам. И последние готовы очень дорого заплатить, лишь бы от них избавиться. Прибавьте к этому молоденьких девушек, у которых не хватило ума или нет возможности каждый день принимать пилюли[2], и тогда они приходят в павильон, чтобы в глубине парка, где персонал, умеющий держать язык за зубами, за щедрое вознаграждение тайно принимает у них роды. Наконец, череда неврастеничек, которых мужья за супружескую неверность пытаются засадить в больницу. Мужьям почему-то всегда кажется, что если жена изменяет, значит у нее «не все дома». Короче, доктор Пьюбран неплохо зарабатывает, но он бы и от большего не отказался.
– Дальше.
– Мартина Пьюбран не всегда ладила с отцом. В обществе он был человеком передовым, в семье – консерватором. Он желал, чтобы дочь всегда оставалась при нем, заняв место рано ушедшей матери. А вместо этого упомянутая Мартина, успешно закончив школу и блестяще – университет, посвятила себя антропологии. Как ценного специалиста ее направили в международную экспедицию изучать оставшихся от погибшей цивилизации индейцев. Она уехала на целый год, а вернувшись, сразу сцепилась со своим родителем. Злые языки болтают, что эти бесконечные ссоры и явились причиной инфаркта, от которого скончался владелец Блонзатского замка. О любовных же похождениях мадемуазель никто никогда не слышал. Кажется, она предпочитает представителям нашего общества останки предков.
– В общем, девушка с характером.
– Да уж.
– Это все осложняет.
– Что именно?
– Я вам потом объясню, а сейчас расскажите мне об остальных.
– Тетя Олимпия Пьезат свояченица покойного и тетка Мартины по матери. Шестьдесят пять лет. Худощавая, смахивает на лошадь. Вообще, если бы не запись в свидетельстве о рождении, то и не догадаешься, что она – женщина. Унаследовала от своих родителей небольшое состояние, на которое с тех пор и живет, проматывая остатки, играя в карты. Она и любит-то только карты и сигареты. И, без сомнения, оказалась бы на улице, если бы муж сестры не подобрал ее.
– Забавная дамочка, не правда ли?
– Как и большинство провинциалок, которые находят высшее удовольствие в скандалах. Вот еще один весельчак, так называемый Марк Кесси – единственный сын Натали Пьюбран. У него целыми днями праздник.
– На что он живет?
– Главным образом на приданое своей жены. Женился он четыре года назад, конечно по расчету. Природа обделила бедняжку жену: некрасивое лицо, о груди лишь слабое напоминание, бедра же отсутствуют вообще; то есть полная противоположность красавчику мужу. Подвиги его известны от Бордо до Тулузы и от По до Монтованы. Вот и все, господин комиссар. Вы удовлетворены?
– Главным образом заинтригован.
Тьерри рассказал ему о том, что произошло вчера вечером в кабинете. Ратенель был ошарашен.
– Чертовщина какая-то. Что же скрывается за этой путаницей?
– Вот и я тоже думаю. На этот раз интуиция могла подвести Алису.
Через несколько дней, возвращаясь из Кажарка и проезжая через Блонзат, комиссар вспомнил о Мартине Пьюбран. Недолго думая, он добрался до замка и, остановив машину перед изящной решеткой восемнадцатого века, как ни в чем не бывало вошел в парк. Он уже подходил к крыльцу, когда из-за деревьев возникла Мартина.
– Так это же комиссар Невик! Вы что, арестовать кого хотите?
– Пока нет, мадемуазель. Я возвращался из Кажарка и, проезжая через Блонзат, решил зайти узнать, как у вас дела.
– Как это мило.
– Чем вы так раздражены?
– Да тем, что все против меня и вы тоже.
– Какая глупость.
– Как же, дядюшке удалось представить меня сумасшедшей, не правда ли? И вы ему поверили, потому что так проще!
Тьерри молча развернулся. Мартина побежала за ним.
– Простите меня, но мне так… так страшно Я всех ненавижу.
– Вам нужно показаться хорошему врачу.
Она пристально на него посмотрела.
– Это все, что вы можете мне сказать… Хорошо, не будем больше об этом. Но когда вам сообщат, что со мной произошел несчастный случай, предупреждаю, речь будет идти об убийстве. Может, это откроет вам глаза. Прощайте, комиссар!
Невик смотрел ей вслед. Она была красива, и ему хотелось бы стать ее другом. Он подумал, что если с ней что-нибудь случится, то он никогда себе этого не простит.
Он садился в машину, когда его окликнул грубый голос.
– Вы кто будете? Я вас не знаю, кажется.
Тьерри обернулся и увидел большую лошадь, на ней сидела худая, с угловатым лицом женщина. Из-под странного вида шляпы пучками торчали грязно-седые волосы. Было бы трудно не узнать Олимпию Пьезат.
– Комиссар Невик.
– Так это вам моя племянница наговорила разной чепухи?
– Называйте это так, если вам угодно.
– А я смотрю, она успела вам понравиться.
– Извините, мадам.
– Мадемуазель! Да ладно, не сердитесь, мне лично совсем неохота злиться, я ведь выиграла кучу денег.
– Простите?
Она спустилась с лошади и взяла его под руку.
– На скачках в прошлое воскресенье! Что скажете?
– Да…
– Вижу, господин комиссар в шоке! Заметьте, я все пристойно обставила. За меня играл знакомый из соседней деревни. Что угодно, а приличия я соблюдаю.
– Я вас уверяю, мадемуазель…
– Та, та, та! Известно, вы меня принимаете за старую идиотку. А что вы хотите: ни мужа, ни детей. Остаются лошади. Кстати, вы женаты?
– Да.
– Тогда вам не понять.
– Вот уже десять лет моя жена больна.
– А? Ну а чем вы живете?
– Любовью к жене и еще работой.
Олимпия Пьезат помолчала.
– А знаете, вы мне нравитесь. А зачем к нам пожаловали?
– Повидать мадемуазель Пьюбран.
– Это еще зачем?
– Ее история меня заинтриговала.
– Подумаешь, истеричка.
– К сожалению, я в этом не уверен.
– Почему?
– Не знаю.
– Я, разлюбезнейший господин, не имею привычки разглагольствовать о семейных делах с посторонними. Но вы мне очень даже симпатичны, к тому же вы полицейский. И было бы печально думать, что вы питаетесь ложными идеями. Поверьте, здесь все очень любят Мартину, в особенности я.
Голос ее потеплел.
– Она дочь моей младшей сестры, Веренис. Но для меня – как мой собственный ребенок. Я так мечтала иметь детей… только (она снова приняла насмешливый и циничный тон), лучше уж я сама в этом признаюсь… Ведь всегда найдется «добрая душа», которая посчитает своим долгом вас проинформировать. Моя сестра Веренис была немного тронутая. Она умерла в родах. Впрочем, в этой семье женщины долго не выдерживают. За Веренис последовала Натали, жена Роберта Кесси. У Софи же, спутницы Марка, всегда такой вид, будто все грехи человечества тяготят ее плечи. Что же до Мартины, то она, я боюсь, унаследовала от матери некоторую слабость головы. Вам, наверное, покажется смешным то, что я так говорю о девушке, у которой блестящие успехи в учебе. Но ведь это особая форма ума. К тому же Мартина еще не была больна, когда окончила университет. Это уже по возвращении…
– Вы того же мнения, что и доктор Пьюбран?
– Правда? Я и не знала.
– Любопытно… Вы что, никогда не говорите о Мартине?
– Конечно нет. Нужно признать, здесь у каждого свои заботы, и о ближнем мало кто печется.
– Это безразличие как-то не вяжется с вашей любовью к племяннице.
– Дорогой комиссар, не надо только мне ловушку ставить. Я же не Екатерина Медичи.
– Уверяю, я не собираюсь вас ни в чем упрекать.
– Будет сказки рассказывать. А вы случайно не влюбились в Мартину?
– Мадемуазель!
– Тем лучше, в противном случае мне вас жаль.
2
Пилюля – здесь противозачаточная таблетка.