Страница 26 из 30
– Да…
– И вы его не отговорили?
– Нет… Я слишком устала. Бог с ним, со скандалом… Требовать у Мануэля, чтобы он молчал – значит стать сообщницей убийцы.
– Он назвал вам имя преступника?
– Нет. Он сказал, что не хватает решающей улики, но, что с вашей помощью он рассчитывает ее получить. Я не знала, что он уже позвонил вам, поэтому удивилась, когда увидела вас в гостиной. Я не понимаю, почему Мануэль так поторопился забить тревогу.
– Я нахожу только два возможных объяснения: или он знал, что его раскрыли, или он думал, что вам угрожает серьезная опасность. Ясно, что опасность эта исходит от одного из трех владельцев замка: мадемуазель Пьезат, господина Пьюбран или господина Кесси. Кто из вас был в курсе того, что Мануэль собирается мне позвонить? Вы, господин Кесси?
– Меньше всех на свете! И вообще мне все это надоело! Лучше спросите у моего дорогого дядюшки, что он делал под дверью моей кузины.
Доктор покраснел.
– Нехорошо это, Марк! Хотя я признаю, что и мой поступок не особенно красив. Я видел, как мексиканец вошел в комнату к Мартине и… и… короче, я хотел проверить… уважает ли этот чужестранец порядки нашего дома. Может быть, это и не очень этично с моей стороны, но я считал себя обязанным поступить так, как полагается главе семейства.
– Чувство долга делает вам честь, доктор, но ваше признание только лишний раз подтверждает, что вы были единственным свидетелем разговора Камаронеса со своей невестой.
– Я даю вам слово!
– Не стоит, доктор. Преступник и душу дьяволу отдаст, лишь бы выпутаться, не то что слово чести!
– Вы оскорбляете меня!
– Бросьте, доктор! Главное сейчас не это, а то, что один из вас врет и в самое ближайшее время я узнаю кто! Спокойной ночи, господа. Да, не покидать Каора без соответствующего на то разрешения!
В машине Тьерри поделился с Ратенелем.
– Ясно, что они врут, но…
Шеф замолчал, Ратенель подстегнул его продолжать.
– Что но?
– У них не было никакого интереса его убивать…
– Потому что?
– Потому что любовь Мануэля к Мартине, наоборот, должна была быть на руку семейству, ведь это лучший способ избавиться от наследницы, к тому же законным путем.
– В таком случае им незачем было с самого начала демонстрировать свою враждебность к мексиканцу.
– Абсолютно верно! Но они его все-таки убили, руку даю на отсечение!
– Неужели то, что знал Камаронес, было настолько для них опасно, что они предпочли его убрать, чем дать ему спокойно уехать и увезти наследницу?
– Без всякого сомнения. Одно только со всем этим не вяжется: семья окрысилась на Камаронеса сразу, как только он появился в замке. Что заставило Пьюбранов так себя вести по отношению к нему?
– Страх, что он разгадает их тайну?
– Это значило бы, что они все сообщники… Нет, я так не думаю.
2
На следующее утро пришло письмо из комиссариата Оша. В нем говорилось, что карабин Ремингтон 1100 был куплен в прошлом году у одного из оружейников города. Продавец запомнил покупателя, и согласно его описанию он очень походил на Марка Кесси. Может быть, это сообщение и есть ответ на головоломку, которую Тьерри таким образом наконец решил и всего за несколько часов до приезда коллег из Тулузы? С бьющимся от волнения сердцем он побежал во Дворец правосудия и передал полученную из Оша информацию Шонебуру. Следователь счел ее достаточно важной для того, чтобы немедленно позвонить прокурору. Последний вызвал их обоих к себе.
Мэтр Комбэ внимательно выслушал Невика.
– Спокойней, комиссар, не надо торопиться с выводами! Мы можем лишь предположить, что это был Марк Кесси, но не более того. Я собирался звонить в Тулузу, но мне не хотелось бы лишать вас звания победителя в случае успеха. Даю вам 24 часа отсрочки.
Судья позволил себе весьма веское замечание:
– Допустим, что карабин купил действительно Марк Кесси. Но как он мог из него выстрелить? У него же гипс!
Комбэ покачал головой.
– Вот именно. Так что не мешкайте, г-н комиссар, пока я не передумал и не лишил вас отсрочки.
Выйдя из Дворца, полицейский направился к доктору Гаронессу. Он попросил врача съездить вместе с ним в Блонзатский замок – обследовать плечо Марка, чтобы определить, имеются ли на гипсе какие-нибудь повреждения.
В Блонзате прямо с порога Тьерри заявил, что желает видеть господина Кесси. Тот недовольно приплелся.
– Что вы к нам привязались?
– Господин Кесси, признаете ли вы, что купили в прошлом году в Оше карабин Ремингтон 1100?
– Конечно признаю!
– В таком случае, почему вы об этом сразу нам не сообщили?
– Я не знал, что вы его ищете.
– Вы не знали? И вы не знали, что именно из этого оружия была убита ваша жена?! Вы, по меньшей мере, задержали следствие, не говоря уже о том…
– А если я вам докажу, что вы даже в этом не можете меня обвинить. Если бы вы подумали расспросить своих подчиненных, то они бы вам сказали, что ружье было у меня похищено полгода назад, о чем я и поставил в известность полицию. Возможно, что вор воспользовался им для осуществления своих преступных замыслов, но я тут ни при чем.
– Это мы еще посмотрим!
– И смотреть нечего, господин комиссар. Поверьте, мне вас жаль, но вам не удастся все свалить на меня.
Невик не ответил. Он только кивнул врачу, приглашая приступить к осмотру. Гаронесс тщательно изучил каждый миллиметр гипса, после чего заключил:
– С тех пор, как я его собственноручно наложил, к нему никто не прикасался.
Полицейский вынужден был ни с чем вернуться в Каор и извиниться перед доктором за напрасное беспокойство. С ним случился настоящий приступ бешенства, когда в ведомостях он нашел запись, подтверждающую, что Марк Кесси не соврал – заявление о краже карабина Ремингтон 1100. Комиссар рвал и метал. Досталось бы всем без исключения, если бы вовремя не вмешался Ратенель.
– Шеф, заявление о краже еще не значит, что кража была на самом деле. Тем более, что ружье так и не нашли.
– Господи! Это же правда! Это могло быть хитростью… алиби… к тому же дата заявления Кесси совпадает с датой возвращения мадемуазель Пьюбран из Латинской Америки!
– Может быть, он надеялся, что она не вернется?
– Если знал о содержании завещания…
– А почему бы и нет? Жюльбер Пьюбран, злой на дочь, очень даже мог всем рассказать о своих намерениях.
Невик, не раздумывая, послал помощника за доктором Пьюбраном к нему в клинику.
Крики протеста предшествовали появлению Пьюбрана в кабинете комиссара.
– Насилие! Произвол! На глазах персонала! Пациентов! Что будут говорить обо мне в Каоре!
– Не берите в голову, доктор. Чтобы найти преступника, мы должны объединиться.
– Я не могу давать ложные показания ради вашего удовольствия.
– Доктор, вы знали, что Марк приобрел себе в Оше карабин Ремингтон 1100?
– Я слышал, что он его купил, но не знал, где именно.
– Почему вы не поставили нас в известностью?
– Я не думал, что это имеет значение, тем более, что его уже давно у него украли.
– Вы врете, к тому же у вас плохо это получается.
– Я запрещаю вам!…
– Не нервничайте, отвечайте только на заданные вопросы. А правда на самом деле вот в чем: вы, понимая, что разоблачение преступника бросит тень на вашу клинику и желая уберечь от скандала имена Пьюбранов и Кесси, готовы были на любой компромисс, даже противозаконный. Ваш эгоизм стал причиной смерти женщины и мужчины.
Мертвенно-бледный врач смотрел на полицейского. Он больше не возмущался, не протестовал, он только проговорил дрожащим голосом:
– То, что вы сейчас сказали, – гнусно… Я очень любил Софи, я старый холостяк и устал от одиночества… Софи была мне как дочь, намного ближе Мартины… Она была нежнее, доверчивее, ласковее… Без нее замок вызывает у меня ужас… Теперь, когда ее не стало, меня больше ничто в жизни не удерживает… и вы думаете, что я, зная о приготовленной ей участи, молчал? Господин комиссар, вы, быть может, отличный полицейский, но как человек… вы просто глупы. Я могу идти?