Ассоциация

Работы хватало. Покраска, оклейка обоями… Постепенно мертвое мрачное строение, доставшееся им от прежних владельцев, превратилось в светлый уютный дом, достойный великолепного пейзажа за окнами. И привезенная мебель уже не смотрелась чужеродно.

Вместо тяжелых коричневых штор повесили аккуратные белые жалюзи. Из ванных и уборных вытащили полусгнившее ковровое покрытие, а паркет отшлифовали наждаком и отполировали. Морин привезла из Калифорнии все свои комнатные растения, даже те, которые наверняка не переживут холодную зиму. Когда она расставила по местам пальмы и фикусы, а в углах и оконных проемах пристроила кашпо с разными висячими растениями, дом стал вдвое краше.

Потом Барри нашел в большой спальне запечатанный конверт. Красил шкаф, хотел смахнуть пыль с верхней полки и вдруг произнес вслух:

– Что это?

Морин замерла с кистью в руке – она красила оконную раму возле кровати.

– Что там?

Барри подошел к ней с большим пыльным конвертом в руке. На конверте была надпись: «Новым хозяевам дома». Внутри явно что-то лежало – документ или записка. Морин поднесла его к окну, стараясь разглядеть на просвет содержимое конверта.

– И что с ним делать? – спросил Барри.

– Не знаю. Думаешь, это нам?

Барри пожал плечами.

– Мы – новые хозяева. Правда, судя по виду, письмо давно тут валяется.

– Давай откроем?

Морин надорвала конверт и ногтем подцепила клапан – он никак не хотел открываться. Внутри лежал листок простой белой бумаги, исписанный торопливым почерком, черными чернилами.

В записке говорилось:

«Знайте, мы покидаем дом не по своей воле. Нас выгоняют силой. То же может произойти и с вами. Постарайтесь защитить себя. ОБЯЗАТЕЛЬНО всё записывайте! Имена, даты, свидетелей.

Имейте в виду, они за всеми следят – так что и вы за ними следите.

Как прочтете это письмо, сразу сожгите! Оно не должно попасть к ним в руки».

Ни даты, не подписи. Морин озадаченно посмотрела на Барри. Несмотря на слой пыли и путаное, невнятное содержание, письмо вызывало тревогу. Чувствовалось, что тот, кто его написал, был всерьез напуган.

– Что это?

Барри в недоумении покачал головой.

– Понятия не имею.

– Вряд ли это предназначалось нам. Написано очень давно, по-моему.

– Может, дети играли? Когда наша семья уезжала из Напы, мы с сестрой, маленькие, нарисовали карту и зарыли во дворе – думали, новые жильцы ее найдут и будут искать клад. Возможно, здесь что-нибудь в этом духе? Детские шалости?

– Возможно, – ответила Морин с сомнением.

– А что еще, по-твоему?

– Не знаю. Только мне кажется, тут все серьезней. То есть это не значит, что мы должны воспринимать такое письмо всерьез. Просто я думаю, тот, кто его написал, был уверен, что сообщает нам что-то очень важное.

Барри забрал у нее листок и еще раз пробежал глазами записку.

– Что с этим делать?

– Выбросить, – ответила Морин. Она понимала, что это глупое суеверие, и все-таки от записки веяло жутью. – Зачем хранить старое письмо, да еще и не нам адресованное?

Барри кивнул.

– Да, ты права.

Он скомкал письмо вместе с конвертом, выбросил их в пластиковый пакет для мусора, стоявший посреди комнаты, и вернулся к работе, бормоча себе под нос:

– Странно… Очень странно…

Если не считать этого случая, ремонт проходил гладко. Из-за разреженного воздуха Барри с Морин быстро уставали и валились спать задолго до обычных одиннадцати, зато жизнь была наполненной, сделанная за день работа приносила удовлетворение, а дом понемногу приобретал желанный облик.

Трудились они и во дворе. Проредили кусты, обрезали сухие ветки на деревьях, посадили цветы и кустарники – Морин купила их в единственном садовом центре в Корбане: семейном питомнике поблизости от заправочной станции. Барри нашел под террасой тачку в рабочем состоянии и еще часть старинного плуга. Морин красиво расположила его на клумбе возле дорожки, для создания сельской атмосферы.

Наступила третья пятница на новом месте. Барри и Морин занимались расчисткой склона к северу от дома. Возвращаясь после очередной поездки на свалку, они увидели на обочине Рэя Дайсона, совершающего ежедневную прогулку. Старик помахал им. Барри притормозил и опустил стекло в окне.

– Привет, Рэй!

– Барри, Морин, привет! Не хотите зайти к нам сегодня на ужин? Мы с Лиз будем очень рады.

Барри посмотрел на Морин, а она покосилась на свою грязную одежду, на брошенные на пол рабочие перчатки и покачала головой.

Барри улыбнулся.

– Наверное, лучше как-нибудь в другой раз.

– Да ладно! Это же не официальный прием. Приходите как есть – там и руки помоете. У нас без церемоний. Лиз затеяла делать спагетти с мясным соусом, вот мы и подумали, что хорошо бы вас пригласить. – Старик заглянул в лицо Морин, просунув голову в машину. – Сэкономите силы разок – ни готовить, ни посуду мыть… Приходите! Будет весело.

Соблазн был велик, и на этот раз в ответ на вопросительный взгляд Барри Морин кивнула:

– Ну хорошо.

– Вот и отлично! В какое время вас ждать?

– А когда вам удобнее?

– К шести?

– Замечательно.

– Вы знаете наш дом? Из сосновых досок, его от вашей подъездной дорожки видно. Ридж-роуд, номер 1212, на почтовом ящике написан.

– Найдем.

– Увидимся в шесть!

Рэй помахал им и пошел дальше.

Барри планировал заняться пнем, который требовалось выкорчевать, но дело уже шло к вечеру, они с Морин оба устали, так что работу на сегодня решили закончить. Морин отправилась мыться на нижний этаж, а Барри наскоро принял душ наверху. Когда жена вышла из ванной, нарядная и посвежевшая, он лежал на диване и крепко спал. Рядом орал телевизор – показывали новости Си-эн-эн.

Морин тихонько прихватила пару журналов с кофейного столика и устроилась почитать на верхней террасе.

Из дому они вышли без четверти шесть. Барри хотел взять машину, но закат был прекрасен, а Рэй жил совсем близко – меньше чем за квартал.

– Бросай эти калифорнийские замашки! – сказала Морин. – Иногда можно и пешочком пройтись. Тем более в такой чудесный вечер.

Она показала на заходящее солнце в обрамлении розоватых облаков.

– Ты права, – согласился Барри. – Привычка!

Даже после целой недели физического труда они с Морин не обрели хорошей спортивной формы и вверх по склону поднимались, пыхтя от усилий. Под конец плелись еле-еле, а возле дома Дайсонов остановились, чтобы хоть немного прийти в себя.

– Черт, на этой высоте дышать невозможно, – пожаловался Барри.

Морин потянула его за руку.

– Идем, в горле пересохло! Чем скорее доберемся, тем скорее нам дадут что-нибудь выпить.

Рэй пару раз заходил перемолвиться словечком, пока они работали во дворе, а его жену они увидели впервые. Лиз Дайсон оказалась миниатюрной и весьма изысканной пожилой дамой – удивительный контраст с простецким Рэем. Но очень скоро Морин поняла, что эти двое идеально дополняют друг друга. Они производили впечатление очень хорошей пары.

После полагающегося при знакомстве обмена репликами Лиз принесла вино в бокалах, а Рэй повел гостей осматривать дом.

Дом Дайсонов поражал воображение и был похож на оживщую иллюстрацию из журнала по дизайну интерьеров.

Морин восхищалась видом из своего нового дома – но он совершенно померк по сравнению с тем, что она видела сейчас. Огненно-красные отблески заката озаряли раскинувшиеся на сотни миль густые леса, изрезанные каньонами. Кое-где матово поблескивали крышами фермы и шахтерские домики. Тени гор уже накрыли Корбан; в городке один за другим зажигались огни. От панорамы захватывало дух – просто хоть сейчас на открытку. Окна, через которые они любовались этим великолепием, занимали почти всю южную стену гостиной, плавно изгибавшуюся идеально ровным полукругом. Комната была обставлена в сельском стиле: сосновые столы и стулья, диван, обитый тканью с индейским узором, и кофейный столик, состоящий из стеклянной столешницы, положенной на большой древесный пень.