Страница 31 из 33
И выдвинул ящик стола.
– Вместе с другими вещами… Я хотел также вас увидеть еще раз, возможно, в последний. Вы так прекрасны! Когда встречаешь такую красоту, все остальное кажется гадким. На свете не так уж много красивых женщин. Вы. Моя секретарь. Мартина Кароль. Мисс Пирл, возможно… да… безусловно…
Я протянул ей фотографию, которую вынул из ящика. Она взяла ее тонкими дрожащими пальцами, долго изучала. Потом подняла на меня свои подернутые влагой глаза.
– Это мисс Пирл?
– Да.
– Она действительно очень хороша.
– Была…
Она заерзала на своем стуле.
– Да… это правда… я… Так что же я здесь забыла?
– Вы забыли ваши… в общем, вот это.
Я вытащил розовый пакет из ящика стола, потом трусы из пакета.
– Боже мой! Правда, я совсем забыла.
Она положила фотографию на мой бювар.
– Извините, что не вернул их раньше, но был уверен, что у вас есть еще и другие. А потом их присутствие здесь навевало на меня всякие мысли. О! Не то, что вы думаете! Нет… Ну, а теперь… вот. Можете их забрать. А я сохраню этикетку. На память. Здесь все написано. Цена, номер продавщицы, день покупки. Это очень интересно, дата покупки… Я вас встретил в тот день чисто случайно, как раз тогда, когда вы только что купили этот милый пустячок… Когда мы встретились? Давайте вспомним, 6 апреля. А теперь прочтем дату покупки: «5.4… пятого апреля». Вот так! Вы купили этот предмет туалета накануне того дня, когда мы встретились с вами совершенно случайно. Или в день нашей встречи вы несли его вернуть обратно?
Она нервно засмеялась.
– Ну да, конечно! Разве я вам не говорила?
– Слишком быстро.
– Что слишком быстро?
– Вы слишком быстро хватаетесь за спасительную ложь. Но так это или иначе, не имеет значения. Выслушайте меня. Я сказал, что вам нечего больше бояться, и это правда. То, что должно было произойти, произошло. Латюи, убийца Кабироля и Баду, мертв. Но я хочу полной ясности между нами. Вы купили эти трусики на улице Пти-Шамп, чтобы оправдать ваше присутствие на этой улице. Вы купили их пятого числа, потому что именно начиная с этого дня вы бродили вокруг моего офиса в надежде встретить меня совершенно случайно. Не увидев меня пятого, вы вернулись шестого. Если бы не встретили шестого, то опять пришли бы седьмого. Тоже случайно. Но никогда не надо играть со случаем. Самый настоящий случай сделал так, что вы забыли здесь эту покупку, контакт со мной состоялся, она выполнила свою функцию и потеряла для вас всякое значение. Естественно, об этикетке вы не подумали.
По глупости она попыталась сопротивляться.
– Значит, я разыграла перед вами комедию?
– Совершенно верно.
– Не понимаю, зачем.
– Потому что это вы убили Кабироля.
Она побледнела как воск, и с тихим стоном съежилась в своем кресле.
– Не падайте в обморок. Возможно, вам не удастся имитировать это так безупречно, как в прошлый раз.
Черта с два. Она не упала в обморок, а вскочила со своего кресла и встала напротив меня, упершись руками в стол. Ее лицо было в нескольких сантиметрах от моего, грудь бурно вздымалась под жакетом. С яростью в голосе она начала говорить:
– Да, правильно! Это я его убила. И знаете, за что? Чтобы спасти то, чего сейчас уже не спасти. Потому что он хотел помешать моей свадьбе с Жаном Марёй. Он хотел владеть мною один. Потому что я спала с ним. Да! Давайте, можете глазеть на меня. Я это заслужила. Кабироль, Латюи… Я спала только с мразью. Когда я принимаю ванну, я думаю об этом. Мне надо принять тысячи ванн. На улице я замечаю, что моя грудь притягивает взгляды. Один прохожий даже воскликнул: «Вот это да!» Не так много людей видели мою грудь…
Она резко распахнула полы своего жакета, оборвав пуговицу. Я увидел ее груди, словно поднятые яростной бурей.
– …когда их лапали грязные пальцы Кабироля… Кабироль, Латюи! Я вам противна, не правда ли? Я всегда была вам противна. Мне даже не надо было говорить что-нибудь в тот день, когда я лежала в постели. Вы прекрасно видели, что я предлагала вам себя. И я заметила, что и вы тоже… Если бы я не внушала вам такого отвращения… Но я была вам противна.
– В моей жизни,– сказал я,– только Кабироль был мне по-настоящему противен.
Она даже не расслышала мои слова. Кое-как запахнув полы жакета на груди, она рухнула в кресло с лицом, мокрым от пота, ткнула пальцем в телефон и сказала:
– Ну, давайте. Зовите легавых.
– Заткнитесь и дайте мне ответить,– сказал я.– Оставим легавых в покое. Убийца для них – это Латюи. Поскольку они закрыли это дело, давайте не будем сообщать им новые сведения, которые заставят их открывать его снова. У них могут начаться комплексы.
Она глубоко вздохнула.
– Я… я не понимаю вашего отношения.
– Все очень просто. Кабироль был мерзавцем. В день, когда он взял – естественно, в залог – среди кучи других вещей плюшевого медвежонка, игрушку ребенка разоренной дотла семьи, он выдал себя. Потому что присутствие этой игрушки в куче прочего хлама просветило меня насчет этого субчика лучше, чем его подробная биография или психологические исследования. Его пришили? Тем лучше. Пусть он на том свете разбирается со своим убийцей, я и пальцем не шевельну, чтобы помочь поймать этого убийцу. Последующие события привели к тому, что убийце безобидного чудака досталась роль козла отпущения. Он вполне мог заплатить за двоих, и круг замкнулся.
Я замолчал. Последовала тишина. Потом вздох.
– А дальше?
– Дальше? Это все. То, что должно было произойти, произошло. Только, повторяю вам, я хочу полной ясности между нами. Итак, продолжаю… Я встретил вас на лестнице дома Кабироля. Вы не плакали. Вы комкаете свой платок, когда плачете. А тогда он был развернут, чтобы скрыть лицо на случай встречи с кем-нибудь. Я чуть не толкнул вас и произнес фразу насчет стойкости вашей губной помады, и это напомнило вам кое о чем. Гм… хочу вас спросить… Больше я не вернусь к этому вопросу, но надо сказать все до конца. Надеюсь, вы воткнули нож ему в сердце, когда он вас целовал?
Она закрыла лицо руками. Я пожал плечами.
– В конце концов это не более омерзительно, чем его грязные лапы на вашей груди. Ну, а насчет употребления ножа для бумаг, это был его нож?
– Он…
Она, видимо, была на грани обморока, но преодолела свою слабость.
– Я ничуть не раскаиваюсь в том, что сделала. И никогда не раскаюсь. Нож лежал на столе. Я схватила его и ударила.
– Значит, это не было преднамеренно?
– Преднамеренно,– упрямо сказала она,– и я ни о чем не сожалею, говорю вам. У меня в сумке был пистолет, который я когда-то у него нашла. Но я боялась шума, а нож для разрезания бумаг…
– О! Этот пистолет вряд ли наделал бы много шума, но все же больше, чем нож. Такая штука странной формы, не так ли? С насадкой на стволе. Глушитель, точно?
– Может быть.
Я швырнул пистолет Латюи на стол.
– Вот эта штука?
– Возможно.
– Да или нет?
– Да, это то самое оружие.
– Вы нашли его у Кабироля, а Латюи нашел его у вас.
– Да
– Отлично…
Я бросил пистолет обратно в ящик стола.
– Ваша мать была в курсе ваших любовных отношений с Кабиролем?
– Никто не был в курсе. Он умел хранить тайны о своей жизни. Поэтому я и решила его убрать. Никто никогда не заподозрил бы меня.
– Но вы,– продолжал я,– все же предпочли сделать так, чтобы отвести всякие подозрения от женщины. Именно поэтому мое замечание натолкнуло вас на мысль о губной помаде, после некоторых колебаний вы рискнули вернуться, чтобы стереть следы. И наткнулись на меня, когда я был в отключке.
– Да.
– И задались вопросом: кто я такой. Не отрицайте. Я почувствовал, как меня обыскивали.
– Да. Я… я заглянула в ваш бумажник и прочла вашу фамилию на документах…
– И так далее, и тому подобное… Прекрасно. Баду обнаруживает труп Кабироля. В газетах появляются статьи, но в них нет ни слова о Несторе Бюрма. Получилось так, что оглушенный детектив уже не валялся в доме на улице Франк-Буржуа, когда туда пришел Баду, но сам детектив никак не высказывается по поводу своего присутствия там, как и о нападении, жертвой которого он стал. Должно быть, вы подумали обо всем этом. Естественно, Бюрма был оглушен не Кабиролем, а кем-то другим, кто там уже был, и, следовательно, стал свидетелем вашего преступления. Вам захотелось идентифицировать этого человека, чтобы предпринять какие-либо действия в случае необходимости. Вы предположили, что Нестор Бюрма может знать человека, который на него напал. А поскольку сам Бюрма играет в кошки-мышки с полицией, то не исключается, что с ним можно будет договориться и вытянуть из него нужные сведения, рассказав подходящую историю, а то и прибегнув к личному обаянию. Но… Внимание! Этот охмуреж должен быть не явным, а хорошего тона, маскироваться смущением и растерянностью, без демонстрации всяких там женских прелестей. Этими атрибутами можно будет воспользоваться потом, если потребуется. При первом контакте вы не скрещиваете ноги и все время натягиваете юбку на колени. Но тем не менее, чтобы курсировать в моих водах, пока меня не встретите, вы выбрали предлог легкий по весу, но богатый по содержанию. Изделие из нейлона с кружевами. Очень красноречивая штука эти трусики – может стимулировать мыслительный процесс, натолкнуть на идеи. На меня они такое действие и произвели, но только в другом направлении.