Страница 5 из 24
– Мадам Дорсет?
– Да. Вы знакомы с ней?
– Нет. Кто это? Приятельница нашей общей клиентки?
– О! Нет, ни в коем случае! Мадам Дсрсет – это молодая парижанка, совершенно чокнутая, на мой взгляд, которая сваливается на нашу голову нежданно-негаданно в любой сезон года, устраивается в своем поместье «Ла Пляж»– это единственное место на острове, где есть немного мелкого песка,– и ведет там себя самым скандальным образом.
Я широко раскрыл глаза и посмотрел на врача. Мне подумалось, что он битком набит кучей предрассудков, не свойственных для такого молодого человека. Скандальным образом! Где он только отыскал такие слова?
– Да, скандальным образом,– продолжал он,– живет тут неделю, три недели или пару месяцев, как ей захочется, и принимает у себя друзей – тоже из Парижа, так по крайней мере я предполагаю – таких же несерьезных, как и она. Мадам Шамбо и мадам Дорсет никогда и нигде не встречались, могу дать гарантию. Возвращаясь к мадам Шамбо, можно сказать, что она всегда была женщиной рассудительной. В этом смысле она со своей приятельницей мадам Бол-лар составляли отличную пару, если вы позволите мне так выразиться.
– В таком случае,– сказал я,– не думаю, что она вызвала меня к себе только лишь для того, чтобы убедиться, не прибавил ли я в весе или еще для чего-нибудь в этом роде. По-видимому, она заметила где-нибудь что-то такое, что больше относится к моей компетенции.
Доктор вздрогнул. Потом пробормотал с ошеломленным видом:
– К вашей компетенции? Вы… вы хотите сказать… что она отправила письмо и телеграмму не к другу…, а… к детективу?
– Для нее я всегда был главным образом детективом. Я видел ее в последний раз десять лет назад, и с тех пор она не давала мне о себе знать.
– Это невероятно!
– Так ведь я и работаю в основном в невероятных ситуациях.
– Но это нелогично!
– Я работаю также и в нелогичном. Например, трупы… Поверьте мне, доктор, во всем этом есть что-то непонятное. Вы не обязаны чуять это так, как я. У каждого своя профессия. Кстати, о профессии… тут, в этой смерти, действительно ничего ненормального нет?
– Ничего,– сухо ответил он, по всей вероятности, считая, что меня несколько занесло, если уж говорить о профессиональных привычках.– Ничего. Она умерла вчера. Могла бы умереть сегодня, завтра или позавчера. Ее болезнь…
И он, сломя голову, пустился по той области, где имел преимущество, затопив меня потоком ученых слов, как и Поло-механик, если не считать того, что его объяснения касались более сложной механики.
По ходу дела я постарался найти трещину в его рассуждениях, куда смог бы проникнуть и посеять сомнение в уме врача, но он был убежден в своих словах, и мне пришлось примириться с очевидностью: никакая преступная рука, казалось, не ускорила конец старой дамы.
– Ну что ж,– сказал я, когда он закончил свою лекцию и с торжеством ожидал, чтобы все это отлили в бронзе для дальнейшего серийного изготовления изделий с надписью: «Медицина и Разум, повергающие ниц Бред измышлений».– Что ж! Тем лучше для мадам Шамбо. Это позволит избежать для нее посмертного вскрытия.
– Да. Для нее и для вас. Вам бы рассмеялись в лицо.
– А я не стремлюсь к этому. Тем не менее это случилось бы впервые. Надеюсь, забудем прошлое?
– Забудем.
Он расслабился и, снисходительно улыбаясь, посмотрел на меня – истинный человек искусства, знающий, что его больные имеют свои маленькие слабости.
Мы обменялись еще парочкой незначительных замечаний, а потом я вынес на рассмотрение вопрос о письме.
Он немного нахмурился, но сказал все, что ему было известно по этому поводу.
– Я узнал о существовании этого знаменитого письма, только когда мадам Шамбо сказала мне: «Я написала Нестору Бюрма, детективу. Это такой друг, которого мне хотелось бы иметь рядом с собой. Он не ответил мне. Пожалуйста, отправьте ему телеграмму, что я удивлена, и попросите приехать». Это все.
– Мадам Шамбо была уже больна, когда написала это письмо?
– Да. Она, видимо, уточнила дату, но я уже не могу вспомнить. Во всяком случае, заболела она недели три назад. Не думаю, что письмо такое давнее.
– Таким образом, она не сама отнесла его на почту?
– Конечно, мет.
– Кто бы это мог сделать?
– Вне всякого сомнения, эта идиотка Софи.
– Служанка?
– Да.
– Мне хотелось бы поговорить с этой Софи.
Он покачал головой, словно я просил у него достать луну.
– В данный момент мне это кажется затруднительным,– сказал он.– С сегодняшней ночи ее невозможно найти. Не знаю, что на нее нашло, но смерть хозяйки ее, кажется, страшно потрясла, хотя она могла быть к ней готова. По-видимому, она сбежала в сосновый лес, туда, в конец острова.
И он сделал неясный жест рукой.
– Так с ней уже случилось однажды после того, как мадам Шамбо отчитала ее.
Я постучал трубкой о край стола и ничего не сказал.
Но это не помешало мне кое о чем подумать.
Глава четвертая
ЗАНУДА
В этот момент на кухню неожиданно ворвалась мадам Боллар. На свои мощные плечи она накинула черную накидку самого романтичного вида и, видимо, собиралась уходить. Точно.
– Я оставила там наверху старую Марию,– сказала она, обращаясь к врачу.– Кюре ушел, а… кстати, эта Софи… ее все еще нет?
– Нет,– ответил Мора.
Мадам Боллар нахмурила брови и пожала плечами, как бы давая понять этим жестом: «Если бы мадам Шамбо при жизни была несколько более властной, то теперь, когда она умерла, эта служаночка не бросила бы ее и не удрала бы Бог весть куда…»
– …Так я и подозревала,– сказала она вслух.– Кюре пришлет нам свою экономку помочь Марии прибрать немного, чтобы когда прибудут родственники, все не выглядело в таком беспорядке…
Она вытащила листок бумаги из кармана своей накидки и протянула его Мора.
– Пожалуйста, займитесь рассылкой телеграмм, доктор! Знаете, меня за последние дни немного утомила роль сиделки и, если я могу избежать поездки на материк…
– Да, да,– согласился доктор, которому, как я понял, придется заменить почту и телеграф.
Он взял листок бумаги, где были написаны имена и адреса родных и друзей, которых следовало предупредить о печальном событии.
– Теперь я ухожу,– сказала мадам Боллар.– С ног валюсь от усталости.
– Ну что же,– сказал я.– Думаю, что тоже пойду. Кажется, я видел что-то похожее на гостиницу там, в поселке. Хочу устроиться на несколько дней. Я намереваюсь пробыть на Мен-Баре до похорон.
– Да, да, конечно,– одобрил Мора.
Я взглянул на мадам Боллар.
– Если это нам по пути, и вы ничего не имеете против того, чтобы пойти вместе…
– Это не по пути к моему дому,– возразила она,– но все пути ведут в Рим… Я живу рядом,– добавила она, показывая через окно на одинокую виллу, которую я заметил уже раньше. Вы можете дойти туда. Для вас это будет совсем небольшой крюк.
– О кэй! – сказал я, получив в ответ косой взгляд.
Мы оставили доктора, который сказал нам о своем намерении пойти в последний раз взглянуть на покойную, прежде чем вернуться в Пуэнт-Фром на своем личном катере, и мы прямо из кухни вышли на песчаную равнину.
Ветер с большой силой дул нам в лицо. Было трудно двигаться вперед, особенно мамаше Боллар, ей мешала идти ее накидка, бившаяся и хлопающая как знамя, и мы ни одним словом не обменялись на всем пути.
Когда наконец мы добрались до ее виллы, которая называлась «Мимозы», она перестала крепко держаться за края своего шарфа, покрывавшего волосы, словно боялась, как бы вихрь не унес ее голову, и спросила, не желаю ли я зайти выпить чашку кофе.
– Я предполагаю, что вы хотите пить и не думаю, что наш славный доктор дал вам что-либо, чтобы утолить жажду.
– Он не обнаружил запасов спиртного у мадам Шамбо,– сказал я, улыбаясь.
Она сухо кинула:
– Да будет вам известно, молодой человек, что мадам Шамбо не пила спиртного.
Молодой человек! Я спросил себя, как же надо было понимать это замечание. Было ли это лестно или презрительно? Я подумал, что на этом острове имеешь дело со странными типами.