Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 30 из 40

Чуть замешкавшись, он ответил, что «там» («там» — и неопределенное движение рукой) стоял против моей фамилии маленький крестик (крест!) за какие-то мои грехи… Подписал я письмо что ли…

Во-первых, любой наш секретарь Союза писателей ходит под КГБ, а, значит, точно знает, кто ставил крестик и за какую провинность. Да и я в общем-то знал: в какие-то времена, в середине шестидесятых, подписал я письмо в защиту Юрия Корякина, писателя, с которым тогда расправились партаппаратчики, приказав ему положить тот самый билет на тот самый стол…

И парторг Союза писателей, некий Разумневич, не преминул как-то раз на ходу об этом напомнить… Письмецо-то с твоей подписью, не думай, не затерялось, хранится, а, значит, помнится…

А парторг, да еще Союза писателей, это тоже человек от КГБ… Да у нас пальцем ткни в любого из руководителей литературы, в кегебешника попадешь, такая важная для них сфера идеологии.

У поэта Владимира Соколова есть стихи:

А кто же мы тогда?

Ну, разоренная дотла страна, дорулили наши, что называется, до точки, до обнищания всеобщего, до уничтожения генотипа… Разбазарили недра, распродали духовные и материальные ценности, убили природу…

Но еще в живых (истреблена, но не добита) числится нация или нации, то есть, кто не был в лагерях, не сидел в психушках, а был самым обыкновенным заложником, рабом коммунистичес-кой системы и честно молчал, и единодушно поддерживал, и верил… Как все мы верили… Ну, хотя бы тому, что «наше поколение будет жить при коммунизме…»

И среди этих выживших много самых простых, не творивших зла коммунистов. Но теперь-то все они неужто не ощущают в соприкосновении с другим «некоммунистическим» и преслову-тым миром, что не ихний мир, а наш, наш мир, как и мы сами, какие-то не такие: и злей и раздраженней, и бесчеловечней, что ли… Мы и доброту свою традиционную куда-то растеряли, и честность, и порядочность, и интеллигентность, которые от века почитались российской добродетелью.

Так от века не было условий таких, чтобы вся нация с утра в очередях, за куском хлеба (о масле разговора нет), без медицины, без добротного жилья да и, вообще, без каких-то морально сдерживающих законов, ибо от Бога отказались, а своих (коммунистических) заповедей так и не выработали.

Ну, разве одну, что человек человеку товарищ волк.

И остается барщина, да раздача за нее пайков, которые можно захватить, лишь оттеснив себе подобных.

Если это есть обещанный тот самый коммунизм, то мы к нему, конечно, пришли. И наш Рулевой зарулил нас, куда надо. Теперь бы ему на съездах, вместо пространных программ, из которых ни одна за семьдесят лет не выполнена, но об этом молчат, принять в своей деятельно-сти два бы пункта всего. Первый: покаяться в своих преступлениях (хотя неизвестно, простит ли народ) и распустить Партию, как организацию преступную, античеловеческую, осудив прошлое и дав на будущее обещание, что впредь подобных партий создавать у нас не будут! И конститу-цией бы ее запретить, как антигуманную, направленную против человечества вообще.

Так нет же, полозковы на стреме, и от имени еще одной, мало им старых партий, обещают народу ни больше, ни меньше, как: «Компартия берет на себя функции защищать интересы трудящихся…» И что она «является выразителем интересов трудового народа…»

Ну, то есть, практически это надо понимать так: бастуют шахтеры, а эти полозковы являются выразителями их и поддерживают шахтеров в их тяжкой борьбе за свои права.

Вы слышали что-нибудь подобное?

И я не слышал. Разве что Партия призовет к запрещению забастовок, выражая интересы… Свои, конечно. Никто не даст ей больше прав выступать от имени народа, который она практически погубила.

Но она «выходит из окопов», это она сама о себе так говорит, и, как в семнадцатом году, сама берет власть от имени народа, и сама себя и свои интересы защищает.

Как — мы знаем. И в Риге, и Вильнюсе на себе ощутили.

Самое опасное в этой Партии, в ее идеологии то, что она всегда была и остается разрушительной, а не созидательной силой, но еще страшней, что она создала для человечества (слава Богу, не все оно подпало под власть коммунистов) свою новую Религию, свое Писание…

Вот, вспомнил, мой отец, вспоминая армию и фронт, называл политработников попами!

Они внедрили эту религию в души людей (по-ученому, наверное, в гены), извратив природную, божественную сущность человека… Усилиями этой партийной религии создан новый природный феномен, прозванный за рубежом гомо советикус…



Уж на что в Германии было прочно всегда природное трудолюбие, а ныне, после сорока пяти лет коммунистического режима, людей из ГДР, по словам социологов, нужно заново переучивать работать. А что же о нас говорить, нам ставят в примep Тайвань, Сингапур, Малайзию, даже Африку… Ибо наш уровень во всем ниже.

Писатель Соколов-Микитов еще в 21 году, из эмиграции, бросает большевикам обвинение, так, кстати, и названное: «ВЫ ПОВИННЫ».

«Вы повинны в том, что довели народ до последней степени истощения и упадка духа. Вы повинны в том, что истребили в народе чувство единения и общности, отравили людей ненавистью и нетерпимостью к ближнему. И от кого ожидаете помощи, если вы же научили людей смотреть друг на друга как на врага и радоваться чужому страданию…»

Сказано, как сегодня о нас сегодняшних.

Хотим мы или не хотим, но мы иные, чем остальной мир, и я тоже другой и не могу не ощущать этого при встречах со своими коллегами. Наверное, нужны поколения, но это в благоприятныx условиях (а где их взять!), чтобы нация могла восстать, могла бы поверить в свои силы и выйти из состояния реанимации.

Но есть ли выход у смертельно больного, если он не верит собственному врачу?

В прошлом году я отнес заявление о выходе из партии, отдал девочке секретарше, и она взяла молча, положила в какую-то папочку. «Все?» — зачем-то спросил я. «Все», — ответила мне.

И я ушел. Прозаично до неправдоподобия. К чему были колебания, советы друзей? Для того лишь, чтобы вот так, буднично, расстаться навсегда с призраком, который составлял всю мою жизнь? И про который как-то обмолвился Александр Солженицин, определив его суть: «Коммунизм — это небытие».

А впрочем, недавно прошел слух, что в нынешнем нашем Союзе писателей составляют списки вышедших из партии… Кто-то против наших фамилий ставит новые крестики…

Кресты.

Не означает ли это попытку объявить нас вне общества, вне литературы и вне жизни… Как будто то, что они в себе несут, можно назвать жизнью. Коммунизм — это небытие. Я с Александром Исаевичем согласен.

Господи, мне хватало и без Балтии понимания того, что нас ждет. Я не хотел такого урока, каким в моей жизни оказалась Рига и ее баррикады. Но этот день, наверное, в каких-то их, партийных святцах уже существовал, и он не мог не произойти.

У них он зовется «операцией X».

Не так давно один болгарский юрист, бывший политический сотрудник кабинета Живкова, опубликовал один секретный документ, существовавший в одном экземпляре, он так и называется «ПЛАН ОПЕРАЦИИ X» и касается давних событий в Чехословакии.

Вот, с чего он начинается: «Сионисты, ревизионисты и контрреволюционные элементы… предприняли широкое наступление против социалистического строя, против КПЧ и органов диктатуры пролетариата. Отрыв Чехословакии от социалистического сообщества и ориентировка ее на Запад — главная их цель…»

Знакомые формулировки, не правда ли?

Сейчас бы только еще добавили что-нибудь вроде: сепаратисты или — деструктивные элементы…

Так — что предлагается делать?

1. Организовать воззвания и письма рабочих отрядов.

2. Организовать демонстрации рабочих отрядов на улицах.

3. Партийные организации должны (!) организовать выпуск резолюций, писем, обращений и т. д.