Страница 40 из 46
При поднятии занавеса — вдали колокольный перезвон в нескольких церквах. Обе двери подъезда настежь. На лестнице неподвижно стоит женщина в темном. Привратница метет сени затем обтирает медные части дверей, поливает лавровые деревья. В кресле на колесиках, стоящем у столба с афишами, сидит старик, читает газету. У него седая голова, седая борода; носит очки. С угла подходит девушка, торгующая молоком, несет в корзине из проволоки бутылки. Одета по-летнему: коричневые башмаки, черные чулки, белый берет.
Девушка снимает берет и вешает его на бассейн, отирает со лба пот; пьет несколько глотков воды из кружки; моет руки, поправляет волосы, глядясь в воду. Раздается звон колокола на пароходе. Сквозь тишину время от времени прорезываются басы органа в соседней церкви. После некоторой паузы, когда девушка уже кончила свой туалет, входит слева студент. Он не выспался, не выбрит. Подходит к бассейну. Пауза.
Студент. Можно взять кружку?
Девушка притягиваете кружку к себе.
Студент. Ты еще не скоро кончишь?
Девушка смотрит на него с отвращением.
Старик, про себя. С кем он говорит? Никого не вижу. Какой смешной! Продолжает их разглядывать с большим изумлением.
Студент. Чего ты так всматриваешься в меня? Разве я страшный?.. Да, не спал эту ночь, и ты, конечно, думаешь, что я кутил?..
Девушка по-прежнему смотрит на него.
Студент. Что я пил пунш? а?.. Пахнет от меня пуншем?
Девушка по-прежнему.
Студент. Я не бритый, знаю… Дай мне девушка, глоток воды… Я заслужил! Пауза.
Студент. Ну, так я тебе расскажу. Всю эту ночь я перевязывал раненых и ухаживал за больными. Я был вчера вечером при том, как обрушился дом… теперь ты знаешь!
Девушка полощет кружку и подает ему пить.
Студент. Благодарю.
Девушка остается неподвижно на месте.
Студент тихо. Хочешь оказать мне большую услугу? Пауза. Вот в чём дело… Глаза у меня воспалены, видишь? А руки мои прикасались к раненым и трупам. Поэтому опасно трогать глаза… Вынь, пожалуйста, мой чистый платок, смочи его холодной водой и промой мои бедные глаза. Хочешь? Хочешь быть сердобольной самаритянкою?
Девушка медлительно исполняет его просьбу.
Студент. Славная! Благодарю. Вынимает кошелек.
Девушка качает отрицательно головой.
Студент. Прости мою несообразительность. Но я еле держусь. Так хочется спать.
Девушка идет.
Старик студенту. Простите, что я заговариваю с вами. Но я слышал, что вы вчера вечером были свидетелем несчастья… Как раз сейчас читал об этом в газете…
Студент. А, в газете уже есть?
Старик. Да, всё подробно. И ваш портрет. Только выражают сожаление, что не удалось узнать имя храброго студента…
Студент заглядывает в газету. В самом деле? Да, это я.
Старик. С кем это вы только что разговаривали?
Студент. Разве вы не видели? Пауза.
Старик. Не сочтите за навязчивость… Я бы хотел узнать, как ваше имя.
Студент. На что? Я не люблю, когда газеты… Кого хвалят, того и ругают. Искусство развенчивать достигло теперь великого совершенства… К тому же я и не хочу никакой награды…
Старик. Может быть, вы богаты?
Студент. Ничуть. Напротив. Очень беден!
Старик. Послушайте… Точно я когда-то уже слышал ваш голос… У меня был в молодости друг… Скажите, вы не родственник известного коммерсанта Архенхольц?
Студент. Это мой отец.
Старик. Поразительны пути судьбы! Я видел вас, когда вы были маленьким мальчиком, и при особенно тяжелых обстоятельствах.
Студент. Да, говорят, я родился на свет во время конкурса.
Старик. Верно.
Студент. Позвольте узнать, кто вы?
Старик. Я директор Хуммель…
Студент. Так вы… Я начинаю припоминать…
Старик. Вы, вероятно, часто слышали мое имя в доме вашего отца?
Студент. Да.
Старик. И, может быть, оно произносилось не с добрым чувством?
Студент молчит.
Старик. Да, могу себе представить! Болтали, будто это я разорил вашего отца. Все разорившиеся на глупых спекуляциях, уверены, что их разорил тот, кого им не удалось провести. Пауза. А на самом деле, ваш отец ограбил меня, отнял те 17 тысяч крон, которые тогда составляли все мои сбережения.
Студент. Странно, — одно и то же событие можно рассказать совершенно противоположным образом.
Старик. Вы думаете, я лгу?
Студент. Кому мне верить? Мой отец не лгал!
Старик. Правда, отцы никогда не лгут… Но ведь и я тоже отец. Значит…
Студент. Что вы хотите всем этим сказать?..
Старик. Я спас вашего отца от беды, и он отплатил мне за это всею страшною ненавистью, какую родит долг быть благодарным… Он научил свою семью проклинать меня.
Студент. Может быть, вы сами сделали его неблагодарным, отравив свою помощь ядом ненужных унижений.
Старик. Видная помощь — унижение.
Студент. Чего вы хотите от меня?
Старик. Я не хочу денег. Но если бы вы согласились оказать мне маленькую услугу, я счел бы себя вознагражденным. Видите, я — калека. Одни говорят, я сам виноват, другие винят моих родителей. Я же лично склонен думать, что виновата сама жизнь с её засадами. Остережешься одних силков, — непременно попадешь в другие. Ну так вот, я не могу подниматься по лестницам, не могу позвонить в звонок. Я и говорю вам: помогите мне!
Студент. Чем?
Старик. Во-первых, — подвиньте мое кресло поближе к столбу, чтобы я мог прочитать афиши. Хочу посмотреть, что сегодня играют…
Студент, подвигая кресло. Разве у вас никого нет?
Старик. Есть. Но он зачем-то пошел. Скоро вернется. Вы медик?
Студент. Нет, филолог. Впрочем, и сам не знаю, что я из себя сделаю.
Старик. Ого!.. Математику знаете?
Студент. Да, так себе.
Старик. Это хорошо! Хотели бы вы получить место?
Студент. Почему же. Конечно.
Старик. Хорошо! Читает афишу. Для утреннего спектакля дают «Валькирии»… Значит, полковник с дочерью будут… Он всегда сидит на крайних местах в шестом ряду; значит, я вас посажу рядом… Не откажитесь зайти в телефонный киоск, вон там, и попросите оставить один билет в шестом ряду, № 82.
Студент. Это я должен идти сегодня днем в оперу?
Старик. Да! И вы должны слушаться меня, тогда вам будет хорошо! Хочу, чтобы вы сделались счастливы, богаты, уважаемы. Ваш вчерашний смелый поступок спасителя завтра, прославит вас, и тогда имя ваше будет многого стоить.
Студент идет к телефонному киоску. Забавное приключение…
Старик. Вы — спортсмен?
Студент. Да, и это было моим несчастьем.
Старик. Зато теперь должно превратиться в счастье. Ну, телефонируйте. Читает газету.
Дама в темном вышла на улицу и говорит с привратницей. Старик прислушивается. Публика ничего не слышит.
Студент возвращается.
Старик. Заказали?
Студент. Сделано.
Старик. Видите вы этот дом?
Студент. Я еще раньше обратил на него внимание… Я проходил здесь вчера, когда солнце играло на улицах. Я представил себе, какая красота и какая роскошь должна быть там внутри, и сказал одному товарищу: «Тот, кто занимает вот такую квартиру, у кого молодая, красивая жена, двое хорошеньких ребятишек, да двадцать тысяч крон дохода, тот…»
Старик. Вы это сказали? Вы это сказали? Вот как! Я тоже люблю этот дом.
Студент. Вы спекулируете домами?
Старик. Д-да! Но не в том смысле, как вы думаете.
Студент. Вы знаете тех, которые там живут?
Старик. Всех… В моем возрасте знаешь всех людей, их отцов и дедов, и с каждым так или иначе в родстве. Мне вот уже восемьдесят, но никто, собственно, не знает меня. Я интересуюсь судьбами людей…
Занавесы в круглом зале раздвинулись. За окном показывается полковник в штатском. Он поглядел на термометр; отходит от окна и останавливается перед мраморной статуей.
Старик. Видите, вон там — полковник. Вы сегодня будете сидеть рядом с ним.
Студент. Это полковник? Ничего не понимаю, точно какая-то сказка…
Старик. Вся жизнь — точно сказка. И хоть сказки бывают разные, все-таки все между собою связаны, и правильно повторяется основной мотив.