Страница 12 из 43
Юлия. Нет, я здесь не останусь! Но что же мы должны делать?
Жан. Бежать, уехать подальше отсюда!
Юлия. Уехать? Но куда?
Жан. В Швейцарию, на итальянские озера; вы еще там никогда не были?
Юлия. Нет! Хорошо там?
Жан. О, вечное лето, апельсины, лавры! Ах!
Юлия. Но что же мы там будем делать дальше?
Жан. Там я устрою отель первого разряда с посетителями первого разряда.
Юлия. Отель?
Жан. Вот это будет жизнь, вы можете мне поверить; постоянно новые виды, новые языки; ни одной свободной минуты для грез и для нервов; никакой погони за работой, так как работа является сама собой: день и ночь звонит колокольчик, свистит поезд, приходит и отходит омнибус, а тем временем золотые так и сыплются в конторку. Вот это жизнь!
Юлия. Да, это жизнь! Ну, а я?
Жан. Хозяйка дома; украшение фирмы. С вашей наружностью… вашими манерами — о, успех обеспечен! Колоссальный! Вы сидите, как королева, в конторе и одним нажатием электрического звонка приводите в движение толпы рабов: посетители проходят мимо вашего трона и смиренно кладут свои сокровища вам на стол — вы не можете себе представить, как дрожат люди, когда им вручают счет — я буду подсыпать в эти счета перцу, а вы будете подслащать их вашими улыбками. Ах, только бы нам уехать отсюда! Вынимает из кармана расписание. Сейчас же, с первым поездом, мы будем в Мальме в 6 часов 30 минут; в Гамбурге — в 8 часов 40 минут утра; Франкфурт — Базель — один день, и в Комо по Готтардской железной дороге, — ну, скажем, через три дня. Три дня!
Юлия. Всё это прекрасно! Но, Жан, ты должен придать мне мужества — скажи мне, что ты меня любишь! Подойди ко мне и обними меня.
Жан. Я бы охотно — но я не смею. Не здесь в доме. Я люблю вас — несомненно — можете ли вы в этом сомневаться?
Юлия застенчиво, совсем по-женски. Вы — скажи «ты». Между нами нет более преград. Говори «ты»!
Жан с мучительным напряжением. Не могу! Пока мы находимся в этом доме, между нами есть еще преграды. Есть — прошлое, есть — господин граф — я еще никогда не встречал человека, к которому я питал бы столько уважения — стоит мне увидать, например, на стуле его перчатки, я уже чувствую себя совершенным ничтожеством — стоит прозвучать наверху колокольчику, я уже вздрагиваю, как пугливая лошадь, — а когда я смотрю на его сапоги, которые так прямо и гордо стоят вон там, то меня дрожь пробирает по спине! Толкает ногой сапоги подальше. Суеверие, предрассудки, которые нам прививают с детства — но которые легко позабыть. Поедемте только в другую страну, в республику — и там будут ползать перед моим ливрейным швейцаром — будут ползать, видите ли! — Но только не я! Я не рожден для того, чтобы ползать; для этого у меня слишком много характера и энергии, и если я уже ухвачусь за первую ветку, то увидите, как я вскарабкаюсь наверх! Сегодня я — слуга, а в будущем году я уже — собственник, а через десять лет — капиталист; тогда я еду в Румынию, обзаведусь каким-нибудь орденом и могу — заметьте хорошенько — могу кончить графом.
Юлия. Хорошо, хорошо!
Жан. В Румынии можно купить графский титул, и тогда вы будете графиней! Моей графиней!
Юлия. К чему же мне то, что я теперь отбрасываю! Скажи, что ты меня любить, а иначе… да, что будет со мной иначе?
Жан. Тысячу раз скажу, но лишь — потом! Только не здесь! И прежде всего без чувствительности, иначе все пропало! Мы должны обсудить дело хладнокровно, как умные люди. Вынимает сигару, обрезывает кончик и закуривает. Сядьте вон там! а я тут сяду и мы потолкуем, как будто ничего не произошло.
Юлия в отчаянии. О, Господи! Значит у вас ни капли чувства?
Жан. У меня-то? Да я — самый чувствительный человек на свете; но я умею сдерживать себя.
Юлия. Только что вы целовали мой башмак — а теперь!
Жан жестко. То было раньше! А теперь нам нужно подумать о другом.
Юлия. Не говорите со мной так резко.
Жан. Нет, это только разумно! Одну глупость мы уже сделали, не будем же делать других! Граф может вернуться каждую минуту, а наша судьба должна быть решена до его приезда. Что вы думаете о моих планах на будущее? Одобряете?
Юлия. Они кажутся мне вполне подходящими, но только один вопрос: для такого большого предприятия нужен большой капитал; у вас он есть?
Жан, кусая сигару. У меня-то? Конечно! Я обладаю специальным знанием дела, имею большой опыт и владею языками. Это составляет капитал, который чего-нибудь да стоит, думается мне!
Юлия. Но на этот капитал мы не можем купить даже железнодорожного билета.
Жан. Совершенно верно; и поэтому-то я и подыскиваю предпринимателя, который мог бы ссудить меня деньгами.
Юлия. Где же вы так быстро найдете его?
Жан. Найти его должны вы, если вы будете моим компаньоном.
Юлия. Этого я не могу, а у самой у меня ничего нет. Молчание.
Жан. Тогда все планы рушатся…
Юлия. И…
Жан. Всё остается по-старому!
Юлия. Вы думаете, что я останусь под этой крышей в качестве вашей любовницы? Что я позволю людям показывать на меня пальцами? Вы полагаете, что я осмелюсь взглянуть в глаза моему отцу? Нет! Увезите меня отсюда, от унижения и бесчестия! О, Господи, что я сделала! Боже, Боже мой! Плачет.
Жан. Ага, уже пошли жалобы! Что вы сделали? То же, что тысячи до вас!
Юлия судорожно вскрикивает. Теперь вы меня презираете! Я падаю, я падаю!
Жан. Падайте в мою сторону, тогда я вас потом подниму!
Юлия. Какая пагубная сила привлекла меня к вам? Влечение слабого к сильному? Падающего к поднимающемуся! Или эта была любовь? Это — любовь? Вы знаете, что такое любовь?
Жан. Я-то? Смею думать, что знаю. Или вы полагаете, что у меня еще не было связи?
Юлия. Каким языком вы говорите! И какие мысли приходят вам в голову!
Жан. Так меня учили, и таков я есть! Не нервничайте, пожалуйста, и не разыгрывайте из себя знатную даму; мы с вами — одного поля ягода! Ну, поди-ка сюда, моя милая, я угощу тебя стаканчиком винца! Он открывает ящик стола, вынимает бутылку с вином и наполняет два уже бывшие в употреблении стакана.
Юлия. Откуда у вас это вино?
Жан. Из погреба!
Юлия. Бургундское моего отца!
Жан. Вы находите, что оно слишком хорошо для его зятя?
Юлия. А я-то всегда пью пиво!
Жан. Это доказывает только, что вкус у вас хуже моего.
Юлия. Вор!
Жан. Вы хотите опорочить меня?
Юлия. О! о! Сообщница домашнего вора! Уж не была ли я пьяна и не сделала ли я всё это во сне? Иванова ночь! Праздник невинных игр…
Жан. Невинных — гм!..
Юлия ходит взад и вперед. Существует ли в эту минуту на земле человек несчастнее меня?
Жан. Почему же вы несчастны? После такой-то победы? Подумайте только о Кристине! Вы не думаете, что у неё тоже есть чувства?
Юлия. Да, раньте я думала, а теперь я больше не думаю! Нет, холоп всегда останется холопом.
Жан. А девка — девкой!
Юлия падает на колени со сложенными руками. О, милосердый Боже, возьми мою жалкую жизнь! Возьми меня из этой грязи, в которую я погружаюсь! Спаси меня! Спаси меня!
Жан. Сказать по правде, мне вас жаль! В то время, когда я лежал на гряде лука и смотрел, как вы гуляли в саду из роз, тогда… признаюсь вам… у меня были такие же грязные мысли, как у всех молодых людей.
Юлия. И все-таки вы хотели умереть из-за меня.
Жан. В ящике с овсом? То была пустая болтовня.
Юлия. Стало быть, ложь!
Жан вяло. Пожалуй! Я прочитал в газете подобную же историю про одного трубочиста, который лег в ящик с сиренью, потому что его приговорили к уплате денег на содержание ребенка.
Юлия. Так вот вы каковы!
Жан. Что ж мне было еще придумывать; женщин всегда нужно ловить лестью.
Юлия. Негодяй!
Жан. Потаскушка!
Юлия. И вы теперь видели спину ястреба…
Жан. Не совсем спину…
Юлия. И я должна быть первой веткою!..
Жан. Но ветка оказалась гнилой…
Юлия. Я должна быть отельной вывеской…
Жан. А я отелем…
Юлия. Сидеть за вашим прилавком, прельщать ваших посетителей, писать фальшивые счета.