Страница 14 из 138
— Может быть, — сказал Святополк, — но может быть, и нет уже Ярослава в живых. Мы распускаем среди киевлян слух, что Ярослав утонул в Буге, чтобы они перестали надеяться на него, а может быть, это и правда. Куда он делся? Куда он вдруг пропал? Он горд и потому мог не выдержать поражения и сам, быть может, бросился в реку.
— Что нам говорить о том, чего мы наверное не знаем, — сказал Болеслав. — Во всяком случае надо принять меры к розыску Ярослава, если он жив, что вероятно. Послана погоня за Ярославом по направлению к Новгороду. Посланы были вой и по направлению к Киеву. Об одних из них нет вестей: может быть, они напали на след Ярослава и преследуют его. Другие с Путятой во главе убиты. Кем и как? Не Ярославом ли?
— А я слышал, что Семён хвастался, будто по дороге в Киев он с Усмошвецом, Николаем и Григорием расправились с Путятой и с его людьми.
— Откуда взялся Усмошвец? Его с Ярославом в битве не было.
— Но мне наверное известно, — сказал Якша, — что Григорий, Усмошвец, Семён и Николай, сын ляшский, прибыли от Ярослава, были в Берестове у Андрея-гусляра и вели переговоры с Предславой, Горисветом и Иларионом.
— Всё это странно, — сказал Болеслав, — но во всяком случае тебе, Якша, надлежит озаботиться, чтоб под Киевом поискали Ярослава. Может быть, ты и прав, что он тут.
— Конечно, — вставил Святополк, — пусть на всякий случай поищут, хотя я уверен, что Ярослав на дне Буга. А кроме того, теперь я возлагаю на тебя, Якша, главное. Много раз ты служил мне и тестю моему, послужи ещё раз, а я тебя не забуду. Твоё дело разделаться с Предславой, Горисветом и Иларионом...
— В них корень зла, — вставил патер Фридрих.
— Да и Андрей-гусляр, хоть и очень стар, а вреден, и о нём не забудь, да, может быть, если взяться умело, этот старик и доподлинно скажет, где Ярослав и что с ним.
— Сослужу, — ответил Якша, — но ты знаешь, что люди за эту службу не возлюбят меня пуще прежнего, а потому не оставь меня воздаянием.
Святополк рассердился:
— Я ли не награждал тебя?! Не я ли из тиунов сделал тебя боярином и не ломятся ли теперь у тебя сундуки от серебра и золота? И ты торгуешься со мной!
А Якша, увидев гнев Святополка, сказал:
— Знаю, знаю, княже, — и предан тебе, предан бескорыстно. Не о серебре и золоте, не о земле, не о парче, не о яхонтах говорю я. А дай ты мне воздаяние во сердце своём, оцени ты в сердце преданность мою...
— Да разве я не ценю, — перебил, но уже более мягким тоном, Святополк, а Болеслав, чтобы прекратить этот разговор, решительно сказал:
— Итак, твоё дело, Якша, разделаться с теми, с кем считаешь нужным. Мы верим тебе, на тебя полагаемся и, конечно, ценим тебя, и ни Святополк, ни я не оставим тебя без воздаяния. Но вот что: разделывайся с остальными как знаешь, но что касается Предславы, доставь мне живой, чтобы ничья рука её не коснулась. Я сам с ней поговорю. Когда умерла моя вторая жена и я хотел взять себе в жёны Предславу, она не захотела. Может быть, и пожалеет теперь. Поговорю я с ней... А затем, помни же, Якша, что это всё должно быть сделано во время пира.
XV
На другой день с полудня пошли люди на княжий двор, где был приготовлен пир. Пошли на пир далеко не все.
И вот начался пир, на котором обильно лились вино и мёд, а в это время Якша со своими людьми стал неистовствовать в Киеве и в Берестове. Григория, Усмошвеца, Николая и Семёна не нашёл, разумеется. Нескольких человек он пытал, чтобы узнать, где они. Пытал он людей, чтобы узнать и где Ярослав. Когда его люди схватили гусляра Андрея, один из его сыновей бросился защищать отца и был убит вместе с ним. Было перебито несколько человек, которых Якша считал своими врагами или подозревал в преданности Ярославу, были перебиты слуги Предславы и Горисвета. Когда схватили Предславу, Горисвет бросился защищать её, но тут же пал от удара меча. Илариона, молившегося в это время в своей пещере, не нашли люди Якши. Узнав потом о случившемся, Иларион сказал:
— Много крови запятнало Святополка Окаянного, но ему мало Злобой нечестивого князя, пролившего кровь братьев своих, теперь допустившего позор сестры своей, испытывается Русь Но минется злоба нечестивого, и настанет на Руси мир. Святой апостол Андрей Первозванный, взойдя на высоты киевские, благословил место, где мы теперь, и сказал, что быть тут граду великому, что воссияет здесь вера праведная. И козни Святополка, Болеслава и латинских попов не одолеют веры и града! А я буду молиться, чтобы скорей пробил час кары нечестивым, буду молиться до тех пор, пока не убьют и меня, если на то будет воля Божия!
Несколько раз впоследствии собирались убить Илариона, но Бог хранил его. Анастас, вошедший в большое доверие к Болеславу, не раз пытался уговорить Илариона принять сторону Болеслава, но он был твёрд и не поддавался искусу.
XVI
К концу пира стали доходить слухи о неистовствах, которые совершил в городе и в Берестове Якша со своими людьми. Киевлянами овладели скорбь и уныние, усилившиеся ещё более, когда вернулись в Киев остатки Ярославовой рати и стало известно, что многие либо погибли в битве, либо казнены, либо отправлены в плен в Польшу. Настали чёрные дни для Киева и всей земли Русской, но в то время, когда почти все были в скорби и унынии, на киевском княжьем дворе шло веселье.
Святополк, окружённый немногочисленными своими сторонниками, и Болеслав с поляками веселились, ведя беспутную жизнь; веселилась в своём кругу и жена Святополка Клотильда, приехавшая вскоре после занятия Болеславом и Святополком Киева. Рейнберн с патером Фридрихом и с другими прибывшими патерами устраивали богослужение по западному обряду, стремясь привлечь людей. Несколько патеров разъезжало по киевской и древлянской землям, утверждая папизм. Якша постоянно оговаривал всё более и более людей перед Святополком и Болеславом, чтобы овладеть их добром. То и дело кого-нибудь заключали в темницу, ляхи похищали жён и девиц, обижали киевлян. По рекам и дорогам расплодились разбойники.
Вначале киевляне, подавленные и разбитые горем и несчастьем, молча переносили всё это, но затем стали раздаваться жалобы, многие громко заговорили об кривдах и обидах.
— Ляхи вольничают, обижают жён и людей, их патеры славят римскую веру и читают в церквах проповеди по-латыни. Святополк, убивший братьев своих, бьёт теперь людей, — слышалось всё чаще и чаще.
И в Киеве, и в сёлах народ стал избивать поляков.
Прошло около года. Как-то вечером Святополк позвал к себе Якшу и сказал:
— Настало время действовать. Люди озлоблены против ляхов. Нужно их подзадоривать, говорить, что всё зло от ляхов, что я ни при чём, что если я и убил братьев своих, то по наущению ляхов и латинников. Люди и так говорят, что я поддался влиянию жены и тестя, и потому легко поверят. Надо уверять, что я раскаиваюсь во всём, что хочу исправить зло, но что ляхи и их бискуп и патеры не позволяют мне сделать это.
— Да, — ответил Якша, — Болеслав с ляхами взяли уж слишком много воли: я знаю, что Болеслав пытался очернить меня перед тобой. Ему хочется поссорить нас, чтобы ты удалил меня...
— Об этом говорить нечего, — ответил Святополк, а про себя подумал: «Знаю я тебе цену, знаю, что и ты недавно пытался подластиться к Болеславу и к Калине, да не поделили шкуры моей, но ты мне нужен». — Об этом говорить нечего. Я знаю, ты предан мне, а если что-либо и сболтнул против меня в сердцах, не время теперь ссориться. Ты мне предан и нужен мне, но и я тебе нужен. Уйди я — не уцелеть и тебе... Нас колдовством связали. Может, и впрямь колдовством. В идолов я не верю, но и вера греческая и латинская не влекут меня, а в колдовство верю. Вот и теперь у меня волхв древлянский говорит, что много лет мне княжить на киевском столе. Но об этом поговорим в другой раз, а теперь скажу, что я ведь хорошо понимаю, чего хочет Болеслав и чего хотят бискуп и попы латинские. Болеслав хочет сам утвердиться на киевском столе. Помнишь, я говорил тебе об этом в Кракове. А латиняне хотят этим путём подчинить Русь папе. Я обещал им это, но к чему же мне подчиняться папе, я сам себе князь, да и люди не хотят этого. Они жалуются, что попы латинские читают и служат в церквах.