Страница 132 из 138
После Батыева нашествия Суздальская Русь была опустошена. Почти ни один город не избежал разграбления. Нашествие Неврюя принесло новые разрушения. Жители бежали в леса и болота, где многие и погибли. Св. Александру пришлось заново совершать дело своих предков — воздвигать церкви и города и возвращать в них жителей.
Владимирский период являет в Св. Александре новые черты князя — мирного строителя и управителя земли. Эти черты не могли проявляться на новгородском княжении. Там он был лишь князем-воином, защищавшим русские пределы. Попытки его ближе подойти к управлению землёй вызывали распри с новгородцами. Только здесь, в Суздальской Руси, он вполне является тем князем, делание которого в сознании и князей и народа неотделимо от самого понятия княжеского служения.
Это, общее для всей Древней Руси, понимание княжеского служения начало складываться под влиянием Церкви ещё в Киевской Руси. Сложилось оно окончательно в Суздале, откуда и перешло в Москву. Оно проявилось почти во всех древнерусских памятниках, в летописях и поучениях. Наиболее полно оно отразилось в послании Преп. Кирилла Белозерского московскому великому князю Василию Димитриевичу. Это послание, отражая общий взгляд и князей, и народа, и Церкви на подвиг княжеской власти, как бы изнутри освещает княжение Св. Александра. Оно открывает его собственный взгляд, как и взгляд его современников, на всю его внешнюю государственную деятельность. Поэтому, хотя и написанное значительно позже, оно является ценным памятником, выявляющим миросозерцание Св. Александра.
«Ты же сам, Бога ради, — писал Преи. Кирилл из своей далёкой озёрной пустыни, — внемли себе и всему княжению твоему, в нём же тя постави Дух Святый, пасти люди Господня, яже стяжа честною си кровию. Якоже бо великиа власти сподобился если от Бога, толиким большим и воздаянием должен еси. Въздай же убо Благодетелю долг, святыа его храня заповеди, всякаго уклоняясь пути ведущаго в пагубу. Якоже бо кораблех есть, сегда убо наёмник, еже есть гребец соблазниться мал вред творит плавающим с ним; егда же кормчий, тогда всему кораблю сътворяет пагубу; такоже и о князех. Аще кто от бояр согрешит, не творить всем людям, но токмо себе единому; аще же ли сам князь, всем людем, иже под ним сътворяет верд. Ты же со многою твёрдостию храни себе в добрых делах... Возненавиди всякую ласть, влекущую тя на грех: не приложен имей благочестия помысл и не возвышайся временною славою к суетному шатанию.
Занеже ни царство, ни княжение, ни иная каа власть не может нас избавити от нелицемернаго суда Божия; а еже возлюбити ближняго яко себе и утешити души скорбящая и озлобленныя, много поможет на страшнем и праведнем суде Христове».
В другом послании — к князю Андрею Димитриевичу Можайскому-Преп. Кирилл поучает князя не только о том, чем он должен жить и руководствоваться, но даёт наставление в делах управления княжеством.
«И ты смотри того властелин отчине поставлен, люди своим унимай от лихово обычая; судии бо судили праведно, как пред Богом право, поклёпов бы не было, подметов бы не было, судий бо посулов не имали, довольны бы были уроки своими; судя праведно без зды спасени будут и царство небесное наследуют. И ты, господине, внимай себе, чтобы корчмы в твоей вотчине не было; занеже то велика пагуба душам. Такоже и мытов бы у тебя не было, понеже деньги неправедныя, а где перевоз, туто пригоже дати труда ради. Такоже и разбоя бы и татьбы не было и аще не уймутся, ты их вели наказывать своим наказанием, чему будут достойны. Такожде унимай от скверных слов, и аще не потщишся всего того унравити, всё то на тебе взыщется понеже властель есть своим людем от Бога поставлен. А крестьянам не ленись управы давати сам: то выше тебе от Бога вменится молитвы и поста... Ко церкви ходити не ленись... а в церкви Божией стойте со страхом и трепетом, помышляюще в себе аки на небеси стояще. Занеже церковь наречётся земное небо, в нём же совершаются Христовы таинства... Аще кого видеши от вельможи твоих или от простых людей беседующа в церкви, и ты им возбраняй. Занеже глава есть и властель от Бога поставлен, иже под тобою крестьян».
В этом древнерусском понимании княжеской власти очень знаменательно её «оцерковление». За исполнением князем обычных государственных дел — судов, установлением мытов, устройством перевозов — признается религиозное значение. В основе этого отношения к власти лежит сознание, что мир не оторван от полноты бытия, заключённого в церкви, но как-то уже сопричастен этому бытию и может и должен усилиями людей входить в Церковь, т. е. оцерковляться. Поэтому религиозный долг каждого человека, но особенно облечённого властью — князя — заключается в том, чтобы, по возможности, сделать ещё неоцерковленный мир сопричастным Церкви. В этом сознании Древней Руси была заключена глубоко православная мысль, что церковным и религиозным может быть и чисто мирское дело, творимое посреди греховного мира. Праведное исполнение своего дела ставилось для мирянина князя даже выше чисто религиозного делания, как об этом говорит и Преп. Кирилл Белозерский: «То выше тебе от Бога вменится молитвы и поста».
Поскольку это служение совершалось в миру, оно было связано с греховной порчей, которая неотъемлема от мира. Средствами государственного управления служат война, кары и казни. Благословение Церкви никогда не давалось именно этим средствам, как таковым. Церковь благословляла государство и его цель — служить оградой от зла на земле, хранить правосудие, принимая и войну, и казнь как печальные, но неизбежные последствия греховной порчи мира. Поэтому Церковь, поучая князей «наказывать своим наказанием, чему будут достойны», освящает не самый факт наказания, но ту цель, которой это наказание служит, т. е. правосудие.
Церковь всегда освящает государственное служение за его цель и побуждения. Во вне государственная деятельность, исходящая из религиозных побуждений, может не отличаться от государственной деятельности, основанной на совсем иных стремлениях. Князь мог заботиться о правосудии, следить за порядком, закрывать корчмы, «унимать людей от лихого обычая» из желания укрепить княжество, дать ему внешнюю силу и мощь, прославив этим своё имя. С современной точки зрения такой правитель, дающий благо своей стране, был бы назван праведным. Церковно православный взгляд Древней Руси был совсем иным. Поучая Василия Димитриевича — крепко и «грозно» править своим княжеством, Преп. Кирилл Белозерский убеждает его «не возвышаться временною славою к суетному шатанию». Не внешняя мощь княжества, не его слава, не богатство были последней целью и первым побуждением, а Правосудие, устроение государства на основе божественной Правды, — спасение вверенных князю Богом людей. Дело правления становилось оцерковленным только тогда, когда князь имел перед собою эту цель. Только при этом условии дела мирского управления могли вмениться ему во спасение.
Вне этого церковного понимания княжеского служения нельзя понять ни Св. Александра Невского, ни его дел, ни его святости. Вся его государственная деятельность — войны, поездки в ставку, смирение перед ханом, борьба с Новгородом, устроение земли — была именно мирским делом, которое ему и было вменено Богом «выше молитвы и поста».
Св. Александр сам смотрел на своё служение так, как его выразил в своём послании Преп. Кирилл, ибо его жизнь и была осуществлением в жизни заветов и указаний Церкви о долге князя.
Как это видно и из приведённых посланий, Церковь благословляла прежде всего повседневный княжеский труд. Государство идёт своими мирскими путями. Поэтому Церковь, благословляя или осуждая его общее устремление, даёт ему свободу действовать по своим мирским законам, не предписывая общих правил о заключении союзов, войне или мире, установлении договоров с соседями. Только в редкие трагические минуты истории, как, например, перед Куликовской битвой, она прямо даёт указания власти, почти что посылает её на общее историческое дело или же, наоборот, удерживает от него. Но и тогда эти прямые указания даются всегда конкретно, именно на данное дело, в зависимости от того, соответствует ли оно Божьей правде. Из этих указаний нельзя вывести общего правила. Митрополит Кирилл благословил Св. Александра на поездку к Батыю, Св. митрополит Алексий сам ездил в Орду, Преп. Сергий Радонежский послал Димитрия Донского на бой с татарами. В их поступках не было противоречия. Изменилась обстановка, изменилась историческая задача, изменилось соответственно и указание Церкви.