Страница 35 из 62
Принялись тогда ирландские женщины просить воинов поднять их к плечам на настил из щитов, дабы могли они поглядеть на Кухулина. Странен им был его дивный и кроткий облик после магического злокозненного видения, представшего прошлой ночью.
Меж тем глядя па свою жену, охватила Дубтаха Доел Улад злоба, великая зависть и радость, и стал он склонять ирландцев предать и погубить Кухулина, устроив ему со всех сторон засаду. Молвил он:
— Искаженный грядет! Быть беде! Будут мертвецы валяться везде! Под стенания жен коршуны во дворах Будут когтить окровавленный прах! Побоища вы не видали страшней; Будет для могил не хватать камней! Воин, от ярости сошедший с ума, Беспощаден к застигнутым на склоне холма! Вижу безумца страшный улов: На подушках колесницы девять голов Вижу победителя бесценный трофей: Десять голов ирландских мужей. Жен ваших вижу: стеная, они Бродят по полю великой резни. Вижу королеву: горем сражена, От побоища взор отвращает она. Совет мой: в засаде стоять должна Дружина, надвое разделена, Чтобы покончить, с разных напав сторон, С тем, чей лик яростью искажен.
Слышал все это Фергус, сын Ройга и опечалился, что склоняет ирландцев Дубтах погубить Кухулина. Ударил Дубтаха Фергус что есть силы ногой и поверг лицом наземь. Принялся тогда Фергус попрекать Дубтаха всеми бедами, всеми постыдными, неправыми и дурными делами, что всегда терпели от него улады. Так говорил он:
Между тем, напал па ирландцев один из храбрых уладов по имени Оенгус, сын Оенлаиме Габе, и гнал их перед собой от Мода Лога, что зовется ныне Лугмуд, до Ат Да Ферт на Слиаб Фуапт. Ученые люди говорят, что если бы по одному выходили ирландцы против Оенгуса, не избежать бы им гибели, но они заманили его в устроенную со всех сторон засаду и убили около Ат Да Ферт, что на Слиаб Фуайт.
Здесь начинается рассказ Имрол Белайг Эойн.
Вскоре пришел к ним Фиаха Фиалдана из уладов поговорить с сыном сестры своей матери, Мане Андое пз коннахтцев. Вместе с ним был и Дубтах Доел Улад, а с Мане Андое — Дохе, сын Мага. Увидел Дохе, сын Мага, Фиадха Фиалдана и метнул в него копье, что пронзило насквозь его друга Дубтаха Доел Улад.
В свой черед метнул Фиаха копье в Дохе, сына Мага, и поразил своего друга Мане Андое из коннахтцев. И сказали тогда ирландцы:
— Мимо цели метнули они копья, ибо случилось каждому поразить своего друга иль родича.
Оттого и называется этот рассказ Неверный Бросок у Белах Эойн, или, иначе, Другой Неверный Бросок у Белах Эойн.
Здесь начинается рассказ Тунге им Тамон.
Однажды уговорили ирландцы шута по имени Тамун надеть платье Айлиля и его золотую корону и отправиться к броду впереди них, а сами принялись кричать, насмехаться да поносить его, приговаривая:
— Словно увенчанный непь ты, шут Тамуп, красуясь с короной и в платье Айлиля!
Оттого и называется рассказ Тунге им Тамон — Увенчание Пня.
Между тем приметил Тамуна Кухулин и ничего не зная, не ведая, принял его за самого Айлиля, пришедшего к броду. Метнул юноша камень из своей пращи, и замертво свалился Тамун у брода. С той поры и зовется он Ат Тамуйн, а рассказ Тунге им Тамон.
В тот вечер войска четырех великих королевств Ирландии расположились лагерем у стоячего камня в Крих Росс. И спросила туг Медб у ирландцев, кто из них выйдет назавтра на бой-поединок с Кухулином.
— Вот уж не я, — Не тронусь я с места, не должен наш род выставлять одного из своих — отвечали ирландцы.
Так, не склонив никого из ирландцев, попросила королева самого Фергуса выйти на бой-поединок с Кухулином.
— Не пристало мне, — отвечал тот, — сражаться с безбородым юнцом, да еще и моим приемным сыном.
Но неотступно заклинала его Медб и, наконец, согласился Фергус взять на себя поединок. С тем и разошлись они на ночь, а ранним утром подвился Фергус и отправился к броду сражений, где дожидался Кухулин. Увидел Фергуса юноша и молвил:
— Ко мне без достойной защиты идет господин мой Фергус. Нет с ним меча, что покоится в ножнах огромных.
Верно говорил Кухулин, ибо за год до того, о чем здесь повествуется, встретил Айлиль Фергуса и Медб на склоне холма в Круаху. Неподалеку от них на холме лежал меч Фергуса и тогда, вынув его из ножен, вложил в них Айлиль деревянный меч, поклявшись что не вернет прежний, пока не наступит день Великого сражения.
— Что мне за дело, дитя мое, — ответил Фергус, — ведь и случись он при мне, никогда б не направил его на тебя и не занес над тобою. Все ж, честью твоей и воспитанием, что дал тебе я, Конхобар и улады, я заклинаю тебя отступить предо мной на глазах у ирландцев.
— Не годится мне пускаться в бегство от одного воина во время Похищения, — сказал Кухулин.
— Не бойся позора, — промолвил Фергус, — ибо и я отступлю пред тобою, когда в битве Похищения будешь исколот ты, кровью покрыт и изранен. Если же я отступлю, то побежит все ирландское войско!
Все бы исполнил Кухулин для блага уладов, и повелел он тогда подвести колесницу, поднялся на нее и обратился в бегство.
— Он отступил пред тобой! Он отступил пред тобой, о Фергус! — вскричали тут все.
— В погоню за ним, о Фергус! В погоню! — воскликнула Медб, — не дай ему уйти от тебя.
— Вот уже нет, — отвечал ей Фергус, — не стану я гнаться за ним и, уж если угодно вам думать, что, обратив его в бегство, свершил я немного, помните, что никто пз ирландцев, сражавшихся с ним во время Похищения, не достиг и того. Покуда ирландцы теперь не померятся силами с ним в поединке, и я но желаю сражаться.
Зовется же эта повесть Схватка Фергуса. Жил в ту пору один коннахтец по имени Фергус Лойнгсех, что грабил и опустошал владения Айлиля и Медб. С того дня, как начали они править, ни разу не пожаловал он к их шатрам, не являлся к походу и бою, в пору нужды или бедствий, а вместо того разорял земли у них за спиною и занимался разбоем на границах королевства. Случилось ему быть тогда на востоке Маг Ай с дюжиной своих людей. Дошло до него, что какой-то улад, в одиночку сражаясь, задерживал войско четырех великих королевств Ирландии с кануна Самайна до начала весны, днем убивая у брода но одному из них, а ночью по сотне. Собрал тогда Ферку своих людей и молвил: