Страница 28 из 62
Никому не сыскать за все время похода более лживых и непотребных речей, чем эти, когда лучший ирландский король Конхобар был обозван князьком.
Между тем пошел Фиаху, сын Фир Аба поговорить с Кухулином, который первым приветствовал его.
— Верю твоим я словам, — сказал Фиаху.
— Воистину можешь им верить, — промолвил Кухулин.
— Послан я был королевой с тобой повидаться, — сказал Фиаху.
— С чем же пришел ты? — спросил Кухулин.
— Сказать, что воздано будет за убыль, постигшую Улад, а сам ты получишь награду, какую по праву присудят ирландцы. Во всякое время найдешь ты усладу в Круаху, меду довольно и вволю вина. Будешь ты принят на службу к Айлилю и Медб, что не сравнится со службой такому князьку, как твой господии.
— Вот уж нет, — отвечал на это Кухулин, — не променяю я брата моей матери на другого короля!
— Тогда приходи ранним утром назавтра к Глен Фохайне на встречу с Медб и Фергусом, — сказал Фиаху.
На другой день рано утром направился Кухулин к Глен Фохайне повидаться с Медб я Фергусом. Оглядела Медб Кухулина и про себя посмеялась над ним, ибо решила, что видит лишь мальчика.
— Это и есть знаменитый Кухулин? — спросила она и, обращаясь к Фергусу, пропела:
— Поговори сам с Кухулином, о Фергус! — молвила Медб.
— Нет, — отвечал Фергус, — лучше уж ты говори с ним, ибо близко стоишь от него в этой узкой долине.
Тогда обратилась Медб к Кухулину в пропела:
Вот, что случилось после той песни: что ни сулили ему, от всего отказался Кухулин. Так и расстались они в той долине, разгневанные друг на друга.
Три дня и три ночи стояли лагерем войска четырех великих королевств Ирландии у Друим Эн в Конайлле Муиртемне. Но на сей раз не расставляли ирландцы шатров и палаток, не готовили яства и кушанья, и не звучала у них музыка или иные напевы. И каждую ночь до рассветного часа убивал Кухулин по сто ирландских воинов.
— Не надолго хватит нашего войска, — молвила Медб, — коли и дальше каждую ночь будет Кухулин губить сто ирландцев. Отчего бы не предложить ему условия и не договориться с ним?
— Какие же это условия? — спросил Айлиль.
— Пусть заберет он нашу молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе и, укротив свою пращу, даст ирландцам хотя бы поспать.
— Кто ж передаст ему эти условия? — спросил Айлиль.
— Кто же, как не гонец Мак Рот, — сказала Медб.
Но отказался Мак Рот, ибо не ведал пути а не знал, где разыскать Кухулина.
— Спроси у Фергуса, — сказала Медб Мак Роту, — похоже, что он знает.
— Воистину и я ничего не знаю, — промолвил Фергус, — но думается мне, что он где-то между Фохайн и морем, наедине с ветром и солнцем после бессонной ночи, когда в одиночку разил и крушил он врагов.
Правдой были слова Фергуса.
Много снега выпало той ночью, и оттого казались все королевства Ирландии бескрайним белым простором. Скинул с себя Кухулин двадцать семь рубах, навощенных и твердых, что ремнями и веревками привязывал он к телу, дабы не помутиться в уме от приступов ярости. Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг, н невмоготу стало вознице сидеть близ него, ибо велики были ярость и пыл воина, и страшный жар испускало его тело.
— Идет к нам одинокий воин, о малыш Ку! — молвил Лаэг.
— Каков он собой? — спросил Кухулин.
— Темноволос, широколиц и прекрасен, — отвечал Лаэг, — одет он в чудесный коричневый плащ, скрепленный бронзовой заколкой. Крепкая плетеная рубаха на его теле. Обутые ноги ступают по земле. В одной руке у него жезл из светлого орешника, а в другой заточенный с одной стороны меч с костяной рукоятью.
— Вот что, юноша, — сказал Кухулин, — это знаки гонца. Видно один из ирландцев идет ко мне с вестью.
Между тем приблизился Мак Рот к Лаэгу и молвил:
— Кому ты служишь, о юноша?
— Мой господин вон тот воин, — ответил возница.
Тогда подошел Мак Рот к Кухулину и спросил кто его господин.
— Мой господин Конхобар, сын Фахтна Фатаха, — ответил Кухулин.
— Ответь-ка яснее, — сказал Мак Рот.
— Пока довольно и этого, — молвил Кухулин.
— Укажи мне тогда, — попросил Мак Рот, — где разыскать достославного Кухулина, за которым охотятся ныне ирландцы.
— Что бы сказал ты ему, что не можешь сказать мне? — спросил Кухулин.
— От Айлиля и Медб явился я встретиться с ним и возвестить условия мира, — ответил Мак Рот.
— С чем же идешь ты к нему? — спросил Кухулин.
— Предложить всю молочную скотину, да пленников, что рождены в неволе, лишь бы усмирил он свою пращу, ибо не сладок громоподобный удар, что обрушивает он по ночам на ирландцев.
— Случись тот, кого ты ищешь, поблизости, — молвил Кухулин, — не принял бы он этих условии, ведь чтобы не осрамиться, забьют улады молочных коров для пирушек, гостей и поэтов, коль не сыщется яловых и возложат с собой несвободных женщин, отчего народится уладам дурное потомство.