Страница 84 из 91
Несмотря на то что с течением времени политические взгляды Оссендовского становились все более консервативными, 27 декабря 1938 года по распоряжению виленского воеводы был конфискован целый тираж «Слова» Юзефа Мацкевича за опубли кованное предисловие Оссендовского к книге «Бунт роистов».
Аеон Валькович, председатель Польско-американского исторического общества, а также Союза польских драматических кружков в Америке, писал письма на бланках зеленого цвета с оттиском Veterans Civic Organization of Chicago. В бумагах Оссендовского я нашел только одно письмо председателя, в котором он просит писателя прислать фотографию с дарственной надписью для американской Полонии. Полвека спустя я выслал по данному адресу в Чикаго письмо с вопросом, имеют ли они портрет Оссендовского. К моему изумлению, через пару дней ко мне пришел ответ: жена умершего в 1958 году адресата сообщала, что его книги, снимки, документы были переданы в Loyola University.
Леон Валькович, репортер и редактор, культурный деятель, горячий поклонник политики Сикор-ского[63], издал в 1953 году книгу под названием «История сердечных вдохновений и сегодняшняя действительность». Она содержала острые нападки на предсентябрьское[64] правительство в Польше, автор, по мнению некоторых рецензентов, «кощунствовал и подлизывался к коммунистам». В консервативных кругах Полонии в Чикаго закипали страсти. Начались атаки в прессе, бойкот коллег. Шум утих лишь после смерти Вальковича.
В архиве Вальковича корреспонденция с Оссендовским открывается визитной карточкой, содержащей информацию о пересылке в октябре 1938 года эссе «Дух Падеревского»[65], а затем благодарностью за изданный в память президента-пианиста альбом, в котором была помещена эта статья. В дарственной надписи Оссендовского примерно на две страницы, о «духе Падеревского» упоминается лишь раз или два. Значительно большее внимание уделено в ней сибирско-монгольским перипетиям автора и польского консула в Улясутае Станислава Блоньского, позднее жившего в Сан-Франциско. В 1938 году он переслал Оссендовскому много материалов, касающихся Калифорнии.
Председатель Валькович был также инициатором издания книги, посвященной памяти Сенкеви-ча. И тут Оссендовский нашел что сказать:
«Генрик Сенкевич, на которого сейчас часто нападают, был и останется самым крупным вдохновителем нашего народа в период упадка духа, поражений, пассивности, сомнений и неверия. Трилогия — это школа характеров, <…> несгибаемая вера в мощь соборных сил, это призыв к любви и верности Отчизне, это приток мужской крови, которая несет в себе семена жертвенности, героизма и необходимой в период „Потопов“ ненависти, когда мягким и сострадательным сердцем кто-то убеждает человеческого зверя — хищного и хитрого — цемент для соединения в одно тело враждующих, непослушных, недисциплинированных, своевольных осколков общества — будь они подлыми или глупыми и слепыми или преступно надменными и эгоистичными. Великое богатство оставил Польше этот писатель, мыслитель, знаток душ и человеческих сердец, горячий патриот и один из величайших поляков. Пусть же слава его вечно живет в крови и мыслях всех по колений поляков!»
В 1939 году исполнялось 40 лет публицистиче-ско-литературной деятельности Оссендовского и 30 лет минуло со времени появления его первого романа. В письме Оссендовского от начала 1938 года Вальковичу он представил организационный план целого мероприятия. В постскриптуме была намечена дата проведения юбилея на октябрь 1939 года…
Последнее письмо из архива Вальковича датировано апрелем 1939 года. В нем писатель сообщает, что «ввиду приближающегося нашествия не время обращать внимание общества на такую скромную особу, как я. Я решил все это отложить ad Calendas Graecas. До победы над швабами…»
В 1938 году в Познани начинает выходить «Иллюстрированный литературно-художественный еженедельник». Главным редактором журнала и автором приложений к нему под названиями «Кармелита», «Жидкое золото», «Танец счастья и отчаяния» и других являлся Феранто. Это был новый литературный псевдоним пана Антония. Все это предприятие, правда, не пользовалось таким сенсационным успехом, которого ожидал Феранто. После выхода
20 номеров еженедельника Оссендовский становится председателем издательства «Священный огонь».
Еще осенью 1938 года Оссендовский принял предложение написать роман под рабочим названием «Таинственный полковник». Роман должен был содержать необыкновенные, авантюрные приключения известного аса английской разведки на Ближнем Востоке арабского Лоуренса, который незадолго до этого погиб в результате несчастного случая на дороге. Оссендовский знал его лично.
Краковский издатель Михаил Диамант вместе с братьями не мог выпутаться из договоров, заключенных с авторами. Семейное издательство имело серьезные финансовые проблемы. Корреспонденция привела к суду. Наиболее интересное в ней — это упоминание о рукописи «Цадык Бен Бероки». Диаманты ожидали, что книга будет иметь «успех в еврейских кругах». Автор был готов подписать договор при условии получения 8000 злотых по договорной ставке при тираже 5000 экземпляров по 12 злотых, а если дешевле, то при выплате 15 % годовых от стоимости 5000 экземпляров. Однако Оссендовскому так и не удалось договориться с издателями и прийти к взаимовыгодным условиям. «Цадык Бен Бероки» оставался в рукописном виде более 60 лет. Осенью 1979 года я получил его копию из рук французской баронессы. Книга была впервые опубликована в 1992 году в Польше.
Оссендовский поздно родился. Ему было тесно в мещанском окружении. Он не мог и не умел приспосабливаться к существовавшим укладам и ситуациям. Он не присоединился ни к одной партии межвоенной Польши. Он знал мир и людей, знал цену настоящим достижениям, настоящим усилиям. Он часто высказывал достаточно досадное мнение о некомпетентности тех, которые считали себя авторитетами. Для них он был опасен. Для посредственностей, которые становились министрами, директорами банков, советниками правителей. Его без конца старались спихнуть вниз, завидовали его славе, материальному достатку, организовывали нападки в прессе. И, может быть, литература была его спасением… Поиском компенсации за несбывшуюся мечту о научной работе в возрожденной Польше, о политической деятельности, за отсутствие потомства и за два не очень удачных брака.
Он закрывался в четырех стенах своего кабинета или в библиотечном зале, исследуя источники, карты, публикации авторов на разных языках. Четыре, пять, а в 1930 году семь изданных книг — это около 100 авторских листов или 2000 машинописных страниц. Около шести страниц ежедневно без праздников и выходных. И все же, известный своим общительным образом жизни на широкую ногу, он любил встречи с людьми и охоту. Много ездил по Польше, часто выезжал за границу.
Чтобы все время поддерживать такую среднюю писательскую «производительность», нужно было быть титаном работы. Он не работал бесцельно и бесплатно и не писал «в стол». Обычно ему удавалось угадывать вкус массового потребителя. Он умел отстаивать свои интересы и поддерживать популярность.
В 1939 году писатель сменил адрес в Варшаве, где его и застала война. Жена, не смирившаяся с продолжительным романом Оссендовского с Леонтиной Бжеской, врачом-стоматологом, переехала к своей старшей сестре, и они вместе давали уроки музыки.
Поручик Батоли и потомки «кровавого барона»
Камиль Гижицкий принадлежал к тем людям, которых слепой рок забросил в центр Азии, в край гор, степей и пустынь. В момент начала Первой мировой войны Гижицкий был свежеиспеченным выпускником иезуитской гимназии в Хирове. Уже студентом Политехнического института в Мюнхене его мобилизовали в австрийскую армию. Фронт, плен, лагерь, чешский корпус, V польская дивизия в Сибири под руководством генерала Валериана Чума — это дальнейшие эпизоды биографии молодого подпоручика саперов. После капитуляции V дивизии он находился в Минусинске, где руководил небольшой фабрикой сельскохозяйственных инструментов. Заметив интерес чекистов к своей особе, он сбежал в тайгу Урянхайского края и через горы Танну-Ола пробрался в Монголию. Там его мобилизовали в третий раз. Отказ грозил военным судом на месте. Кровавый барон очень нуждался в людях с техническим образованием. Принудительная служба под руководством полубезумного и верящего в гадания «Дедушки», как называли начальника Азиатской конной дивизии, оставила после себя глубокие впечатления и сильные эмоции. Их хватило бы на всю жизнь. Гижицкий описал их в изданных в 1928 году во Львове воспоминаниях «Сквозь Урянхай и Монголию». Оссендовский и Гижицкий должны были встретиться еще в Урге, поскольку первый собирался передать поручику технологию производства гранат с удушливым газом. После поражения Унгерна Гижицкий работал в Маньчжурии военным инструктором. Позднее он участвовал в зимней экспедиции генерала Пепелаева на реке Лене. Из нее вернулись очень немногие. Он возвратился на родину, по дороге посетив Аннам, как тогда называли Вьетнам, и Океанию, а также западное побережье Африки. Африка осталась его любовью до гробовой доски. Участие в сафари с кинокамерой позволило ему окончательно забыть о кошмаре, который он пережил в Азиатской конной дивизии. Отличный кавалерист и любитель-охотник был, как оказалось, натуралистом. Критики никогда не говорили, что «он отходит от истины и недооценивает читателей».
63
Сикорский Владислав (1881–1943) — премьер-министр и военный министр Польши в 1922—923 гг., премьер-министр польского эмигрантского правительства в 1939—943 гг., генерал. 30 июля 1941 г. подписал договор с СССР о возобновлении дипломатических отношений.
64
Имеется в виду до сентября 1939 г., когда началась Вторая мировая война.
65
Ян Игнацы Падеревский (1860–1941) — польский пианист и композитор, премьер-министр и министр иностранных дел Польши в 1919 г.